— Гошенька, дней через пару приезжай — я твоя, и даже безо всяких «деревянных» и баксов. Клянусь! Хорошо? — Зойка-Зайка умильно наморщила свой носик. — Поверь — я не какая-нибудь там мымра неблагодарная — добро помню и ценю. Лады?

— Лады, созвонимся! — великодушно согласился Гоша-Костоправ. — Слушай, ну, может, хотя бы на чай пригласишь? А то перед пацанами будет неловко — поехал к такой красотуле, и на тебе, обломилось. Хоть уж в гостях побывал — и то дело.

— Да не вопрос! — Зойка-Зайка жизнерадостно улыбнулась. — Паркуйся где-нибудь вон там, поближе. А я пока что забегу в маркет, кое-чего взять надо. Так что — будь спок! Чаи прогоняем!

…Через четверть часа «Гоша-Костоправ», он же — Стас Крячко, сидел за столом в уютно обставленной квартире и отхлебывал чай из дорогой, фарфоровой чашки, вприкуску с щербетом и прочими вкусностями и сладостями. Попутно, с брутально-многозначительным видом, неспешно сочинял байки про свою якобы криминально-коммерческую деятельность.

Когда разговор зашел о Ставрополе, он с огорчением поведал драматичную историю о том, как его племянницу «оприходовали» четверо каких-то «абреков». Найти подлецов и разобраться с ними ему не удалось. Согласно информации, полученной от тамошней «братвы», «абреки», опасаясь серьезной расплаты, смылись в Москву.

Случилось это, доверительно поведал «Гоша-Костоправ», года два назад. Уже трижды побывав в Москве по своим делам, он пока что так и не смог напасть на след злокозненных сквернавцев-«абреков». Вот и в этот раз, попытавшись выйти на них через своего московского приятеля Борю-Химика, скорее всего, будет вынужден уехать домой ни с чем.

Отчего-то став очень задумчивой, хозяйка квартиры, словно на что-то решившись, отставила чашку и лаконично сообщила:

— Похоже, я их знаю…

— Да, ладно тебе!.. Что, и вправду знаешь? — «Гоша-Костоправ» недоверчиво уставился на Зойку-Зайку. — Точно?!! О, как оно бывает: то — ничего ничего, а тут сразу — такая пруха!

Его собеседница, взяв с него слово, что он ее никоим образом не «засветит», рассказала о своих клиентах — четверых парнях со Ставрополья, которые последнее время довольно часто заезжали к ней. Платили за ее услуги, не жадничая. Кстати, и не наглели. Если Зойка-Зайка чувствовала себя «не в форме» — не напирали. Просто кутили у нее в квартире, трепались на разные темы. По именам она их знала хорошо.

Главным в той компании был рослый и крепкий на вид кандидат в мастера спорта по греко-римской и вольной борьбе Исмаил Мирзяров. Его правая рука — обладатель коричневого пояса дзюдо Лема Куйраев. Еще двое своими спортивными разрядами не хвастались, но тоже смотрелись парнями не хилыми. Рамазан Сайфуллаев отменно владел искусством ножевого боя, а Антон Рахимбеков имел хорошую снайперскую подготовку.

Слушая ее, «Гоша-Костоправ» периодически всплескивал руками, вполголоса повторяя:

— Они, они заразы! И где бы их теперь найти бы?!

Когда Зойка-Зайка рассказала ему о последней операции четверки по похищению иностранца, она обратила внимание своего гостя на особо беспокоящее ее обстоятельство:

— …В тот вечер они крепко набрались, и когда им кто-то позвонил, Мирзяров с ним о чем-то долго разговаривал. Говорили на своем родном языке. Поэтому я ничего не поняла. Потом Исмаил сам набрал чей-то номер и уже по-русски сказал примерно следующее: «Леха, если заметишь, что Таракан собирается ссучиться, уберешь его немедленно. Он слишком много знает…» Я сделала вид, что ничего не расслышала, но мне вдруг стало страшно — я ведь тоже знаю слишком много. Гоша, если эти отморозки с моего горизонта исчезнут навсегда, то… Клянусь — можешь ко мне приезжать в любое время, когда и сколько захочешь. Честно! Насчет бабок не напрягайся… Тут, как подумаешь о том, что в любой момент могут глотку перерезать — и никакого золота не надо, лишь бы их больше никогда уже не видеть…

«Гоша-Костоправ» с понимающим видом кивнул.

— Они исчезнут! — без рисовки, но с какой-то жесткой решимостью пообещал он.

Эти слова его собеседницу моментально привели в наилучшее расположение духа. Просияв, как если бы страшащий ее уголовный «квартет» уже сейчас канул в небытие, она благодарно сжала его ладонь.

— Го-о-ша-а-а! Как же мне с тобой повезло! Кстати, одну минуточку!.. Я — сейчас…

С таинственной улыбкой Зойка-Зайка поднялась со стула и быстро скрылась за дверью, как успел заметить «Гоша-Костоправ», спальни. Он вдруг догадался, что именно прямо сейчас от нее услышит, и поэтому поспешно достал свой сотовый. Интуиция его не подвела. Вскоре из спальни до него донеслось жизнерадостное восклицание:

— Гоша! А у меня все уже хорошо! — Почти сразу же выйдя в залу, Зойка-Зайка добавила: — Вот халат и полотенце — шагом марш в душ!

Но «Гоша-Костоправ» в этот момент, как бы ее не слыша, орал в свой телефон:

— …Окунь, ты че, с ума сошел? Вы чего там творите-то?! Вы еще в центре города устройте перестрелку, чтобы вся ментярня сбежалась! Ну, ничего себе, прикол! Бошки поотрываю всем, без разбору! Все! Хорош базарить! Остановились! Я ща приеду… Зой, спасибо за чай. Надо бежать. Буду жив — завтра заскочу! Кстати, вот мой номер. Если чуть где вблизи эти орлы промелькнут — ховайся и немедленно звони мне.

Быстро написав на салфетке номер своего сотового телефона, Стас Крячко вышел на улицу, сел в свой «Мерседес», одолеваемый противоречивыми чувствами, и поспешно отбыл.

С одной стороны, он был доволен не только тем, что получил желаемую информацию, но и кое-чем другим. Скажем, по итогам его сегодняшней поездки в Шереметьево у Гурова и Орлова уже не будет повода «выдавать на-гора» что-нибудь ироничное о его излишнем пристрастии к прекрасному полу. Да! Пусть знают, что он не раб своих страстишек и, если захочет, то в силах отказаться от того, что само, можно сказать, на халяву валилось ему в руки. Вот такой он конкретный, ответственный мужик, знающий себе цену!

А вот с другой… Одновременно Станислава глодала досада, причем по той же самой причине. Ну, чего уж там кривить душой?! Да, он проявил принципиальность, ответственность, нравственную (не к ночи будь помянута!) стойкость. И что хорошего?!! Сам себя, идиот, лишил весьма волнительного «десерта», каковой, безусловно, законно заслужил. Черт побери! Теперь его еще долго будет «жаба душить» из-за этого очень и очень спорного обстоятельства: а надо ли было корчить из себя святого угодника? Все равно ведь — что, Лева, что Петро — хрена с два оценят по достоинству принесенную им жертву. Тьфу!

В этот-то момент его размышления и прервал звонок Гурова. Обронив однозначное «Угу!» на просьбу приятеля заехать на станцию «Скорой», Крячко в телеграфном стиле сообщил об услышанном от Зойки-Зайки.

— А ты у нее уже был? — Лев этому почему-то очень удивился. — Во даешь! Когда ж ты все успел-то? Прямо метеор, да и только… Ну, и как она? В смысле…

— Интима, что ль? — буркнул Станислав, почувствовав подначку. — Не понадобилось! Она и без этого сама все рассказала за чашкой чая…

— Ух ты-ы! — в голосе Гурова звучало неподдельное восхищение. — Стас, я тебя не узнаю! Молоток! Хотя, если честно, то на твоем месте я бы не устоял. Век воли не видать! — рассмеялся он.

— Да иди ты, балабол! — тоже со смехом сказал Стас, отключая связь.

Звонок приятеля как-то сразу сгладил его досаду и привел в нормальное расположение духа. Свернув в сторону улицы Аэродромной, Крячко уже и не вспоминал о только что терзавших его сомнениях, всецело сосредоточившись на поставленной перед ним задаче.

…Бригада «Скорой помощи», чуть более недели назад выезжавшая в аэропорт к британскому «Боингу» за больным с тяжелым нервно-психическим расстройством, ждала Станислава в бытовой дежурке станции. Старшая бригады — доктор лет сорока, назвавшаяся Мариной Александровной, казалась флегматичной. Столь же невозмутимым выглядел и водитель — еще крепкий, жилистый дядя предпенсионного возраста, с большущими усищами. Две крупненькие санитарки и худощавый, интеллигентного вида фельдшер о чем-то без конца шушукались и пересмеивались.