Лев Иванович задумчиво кивнул.

– Пожалуй, стоит, – согласился он.

Бравый подполковник вошел в кабинет с оптимистичной улыбочкой, но при виде Гурова сразу же потускнел. Его улыбка стала натянутой, какой-то искусственной. Во взгляде Гелина забрезжил страх, а жестикуляция стала какой-то нервически-судорожной.

– Слушаю, Николай Павлович! – Стараясь сохранить хоть какие-то крохи бодрости, Гелин усиленно изображал уверенную безмятежность.

– Скажите, Аркадий Аркадьевич, вам было известно, что сегодня в управление должен был прийти свидетель по делу, расследуемому полковником Гуровым, для составления фоторобота подозреваемого? – откинувшись на спинку стула, спросил Чудрин.

Подполковник изобразил удивленный вид, недоуменно пожал плечами и ответил:

– Впервые об этом слышу! Нет, ни о чем подобном я и знать не знал! А что случилось-то?

– Что случилось, то случилось, – улыбнувшись, философски резюмировал Гуров. – Кстати, Аркадий Аркадьевич, а имя Мури вам не знакомо?

Глаза Гелина на мгновение словно остекленели, но он проявил завидную выдержку, тут же взял себя в руки, с миной крайнего недоумения делано рассмеялся и заявил:

– Странное имя! Индийское, что ли? Нет, оно мне совершенно незнакомо. Я могу идти, Николай Павлович?

Чудрин стиснул подбородок пятерней, недовольно крякнул и, не мигая глядя на Гелина, жестко уведомил:

– Немного погодя. У меня есть просьба, Аркадий Аркадьевич, которая, возможно, вам покажется несколько странной. Вы не могли бы расстегнуть ворот рубашки и показать правую сторону шеи?

Ничего не сказав в ответ, тот с гримасой оскорбленного достоинства послушно выполнил распоряжение начальника. Ни на правой, ни на левой стороне шеи у него ничего не оказалось. Генерал разочарованно поморщился и молча махнул ему рукой – мол, свободен. Тот застегнул ворот рубашки, криво усмехнулся и быстро вышел из кабинета.

– М-да… Относительно Гелина вы серьезно ошиблись, полковник Гуров, – с оттенком удрученности констатировал Чудрин. – Судя по всему, он ни при чем.

– Возможно, – неопределенно ответил Лев Иванович, думая совершенно о другом.

В его глазах Гелин выдал себя с потрохами, и этот факт уже не нуждался ни в каких дополнительных доказательствах.

Теперь он знал, что Гелин наверняка каким-то образом связан с сатанистами. Конечно, считать его членом секты пока было преждевременно, но он мог, например, оказаться на крючке у этих деятелей – попался на взятке, на совращении малолетки. Это обязывало его снабжать их информацией и обеспечивать всевозможное прикрытие. Допустим, наводить следствие на ложный путь, уничтожать свидетелей и улики. Это означало, что Гелиным стоило заняться очень плотно. Но об этом будут знать только они со Стасом.

– Какие планы на сегодня-завтра? – с вяловатым интересом спросил генерал, не потому, что это его так интересовало, а скорее из проформы.

Какой же он хозяин своих правоохранительных владений, если не будет знать, чем под самым его носом занимаются гости?

– Будем встречаться с семьями пропавших без вести, набирать и систематизировать материал, – в тон ему, чуть скучающе сообщил Гуров. – Неплохо было бы встретиться с адептами иных сект, когда-то очень громко заявивших о себе, – Муна, Бхагвана, Асахары, Цвигун, адвентистов-иеговистов и прочих. Возможно, они могли бы что-то сообщить о своих конкурентах. Я не думаю, что сектанты станут блюсти корпоративную солидарность.

При этих его словах Чудрин неожиданно оживился.

– Отличная мысль! – Генерал одобрительно кивнул. – Хотите, дам телефон человека, который в этих сектах разбирается как агроном в сорняках? Это бывший сотрудник КГБ, потом и ФСБ, который специализировался на тоталитарных сектах.

– Это было бы здорово! – охотно согласился Лев, мысленно отметив, что, в общем-то, с Чудриным, при всех его генеральских закидонах, общий язык найти все же возможно.

Генерал оторвал от кубика бумаги для заметок зелененький квадратик, что-то вывел на нем авторучкой и протянул Гурову. На листике угловатым почерком было написано: «Романов Виталий Георгиевич», далее шел номер телефона.

Лев Иванович поблагодарил хозяина кабинета за, без преувеличения, ценную, если выражаться футбольной терминологией, передачу и наконец-то смог отправиться в областную клиническую больницу и Прибрежный райотдел.

В больницу он прибыл уже ближе к десяти. Дождь к этому времени давно закончился, и порывистый ветер унес обрывки туч за горизонт. Гуров нашел заведующего отделением черепно-мозговой хирургии и поинтересовался, можно ли будет в ближайшее время поговорить со Святославом Тарасовым, все еще пребывающим в коме. Доктор, плотный, на лицо чуть цыганистый молодой мужчина, задумчиво покачал головой и густым баском ответил, что это пока под большим вопросом.

– Травма очень тяжелая, просто чудо, что он сумел выкарабкаться, – пояснил заведующий отделением. – Скорее всего, удар нанес человек, хорошо знающий, куда именно надо бить, чтобы причинить здоровью парня максимальный ущерб. Когда его привезли, он, по сути, уже не дышал. Мы провели реанимационные мероприятия, но и после них у него дважды наступала клиническая смерть. К счастью, подъехала невеста потерпевшего. Мне кажется, что именно она своим присутствием вытащила его с того света.

– А сейчас она здесь? – быстро спросил Лев, почувствовав, что у него появился шанс узнать нечто очень важное.

– Да, она при нем неотлучно. Ухаживает за ним, помогает выполнять все процедуры. Надо сказать, завидный пример преданности и верности, – уважительно пробасил доктор.

Невысокая круглолицая девушка выглядела крайне огорченной. На ее лице читались тревога за своего суженого, душевная боль и крайняя усталость. Об этом же говорили темные круги под глазами. Узнав, кто и по какому поводу хотел с ней поговорить, она охотно согласилась ответить на вопросы Гурова. Разговор состоялся в коридоре, у окна, выходящего на просторный больничный двор, отгороженный от улицы старинной кованой оградой.

Вера, как представилась собеседница Льва, подробно рассказала о вчерашнем вечере до момента их расставания со Святославом.

– Свет – это я его так зову – человек очень позитивный, – негромко повествовала девушка. – Он талантливый, причем разносторонне. Слышали бы вы, как он играет на гитаре и поет! Настоящий виртуоз. А рисует как! Мы с ним вчера были в нескольких местах. Сходили на танцы, потом в кино. Посмотрели новый боевик, потом зашли в кафе «Два лебедя». Были там часов до десяти вечера. Мне сегодня нужно было вставать в шесть утра. Я работаю старшей фасовщицей на предприятии по производству макаронных изделий. Поэтому Свет меня проводил и отправился домой. Не знаю почему, но всю ночь мне снились кошмары. А утром, в седьмом часу, позвонила тетя Нина, мама Света, и рассказала о том, что с ним случилось. Я взяла недельный отпуск за свой счет и сразу же отправилась сюда. Тетя Нина тоже приезжала, но я уговорила ее вернуться домой. У нее диабет, ей и так тяжело.

– Понятно. – Гуров кивнул, о чем-то напряженно думая. – А каких-то странных людей ни вблизи, ни в отдалении не замечали?

Вера с напряженным видом долго размышляла, после чего с виноватой улыбкой развела руками:

– Если я со Светом, то ничего не вижу вокруг себя – только его одного. Честное слово! Хотя… Когда мы были в кафе, то я случайно взглянула в другой конец зала и увидела там двух каких-то парней. Отчего-то они мне очень не понравились. Было ощущение какого-то мрака, пустоты. Я сразу же отвернулась – видеть их было очень неприятно. Как будто заглянула в раскопанную старую могилу.

– А они на вас смотрели или говорили меж собой? – Этот момент Льва очень заинтересовал.

– Нет, на нас не смотрели. Но все равно было ощущение, что эти парни там не случайно, что они почему-то притворяются.

– Вера, постарайтесь вспомнить хотя бы отчасти, как они выглядели, эти двое!

Пожав плечами, девушка наморщила лоб, сокрушенно вздохнула и неуверенно произнесла: