– Проходите! – Ратманова посторонилась, едва глянув Гурову в лицо. Она не спросила документов, не посмотрела подозрительно за его спину на лестничную площадку.

Лев вошел, старательно вытер ноги и чуть было не последовал за женщиной в гостиную. Эту ошибку надо срочно исправлять. За чаем разговор уже изначально доверительный, потому что враги чаи не попивают друг с другом. А, во‑вторых, женщина, угощающая гостя чаем, уж точно его не выгонит.

– Ирина Андреевна! – Гуров торчал столбом посреди прихожей как раз у поворота на кухню. – Не сочтите за нахальство. Чашечку чаю с дороги. Пить хочу весь день, а чай – лучший утолитель жажды.

– Хорошо, не хитрите, – кивнула Ратманова, но в уголках ее рта мелькнула еле заметная улыбка. – Так что вы хотели узнать о Глебе? – налив Гурову чай в большой красивый бокал спросила она.

– Много чего, Ирина Андреевна, – ответил Лев. – Вот вы его мать, вы ведь наверняка скажете, что ваш сын самый честный на свете, вы ни на йоту не сомневаетесь в этом.

– Я нисколько не сомневаюсь, что мой сын не способен сделать подлость, – после короткой паузы ответила женщина. – Честность в вопросах налогообложения – вопрос риторический. Это азартная игра с государством, в которой побеждают тузы в рукаве самого государства.

– Интересная мысль для домохозяйки, – похвалил Гуров.

– Это не моя мысль. Эта мысль принадлежит одному моему знакомому.

– Всеволоду Владимировичу Зимину, – кивнул Лев, прихлебывая чай. – Он мог такое сказать, он собаку съел на этом деле.

– Вы и о нем знаете?

– Да, конечно, мы же знакомились с вашим окружением, а из отношений с Зиминым вы тайны не делали. Так вот, что касается вашего сына. Вы знали, что он часть камня из карьера отпускает, не проводя продажу через кассу. Вижу, как вы реагируете, и сразу оговорюсь. Мой визит неофициальный. Я не следователь, я работаю в уголовном розыске, и никакие ваши слова не станут доказательством чьей-то вины. Мне нужно все это знать, чтобы побыстрее сориентироваться во всех этих событиях.

– Да, знала, – твердо ответила Ратманова. – У нас с сыном доверительные отношения, и я многое знаю о его делах. О краже у него документов тоже знаю, если вы надумали спросить и об этом.

– И вы знали, что Глеб часто берет документы домой? И что у него есть сейф для этого?

– Которым он так редко пользовался. Это мы с отцом настояли, чтобы он установил в квартире сейф. Но Глеб очень легкомысленно к этому относился. Он полагал, что дома находится в безопасности и что про документы никто не знает.

– А что Зимин по этому поводу говорил? – поинтересовался Лев. – Тоже сетовал, что Глеб не пользуется сейфом и что у него документы валяются по всей комнате?

– Почему валяются? Он так не говорил. Но он тоже мне советовал поговорить с сыном, чтобы тот серьезнее относился к таким вещам.

– До кражи? – быстро спросил Гуров.

– Что?

– Я говорю, Зимин на эту тему говорил до кражи у Глеба документов или после?

– Конечно же, до того, – пожала Ратманова плечами. – Какой смысл давать такие очевидные советы после. Глеб и сам понял все как надо. Об этом следовало бы побольше говорить его отцу. А Александр Иванович слишком легкомысленно поступил тогда и поступает не менее легкомысленно сейчас.

– Вы имеете в виду Пожерина?

И тут Ратманову прорвало. Она минут пятнадцать изливала Гурову душу о том, какой это человек, Пожерин. И то он делает не так, и вон то он делает не как все люди. И сына он портит, подарив ему бизнес, вот Зимин…

И очень скоро, путем несложной комбинации вопросов, Гуров выяснил, что Зимин, в отличие от Пожерина, человек серьезный и правильный. Он свои дела ведет не так, не портит молодых людей дурацкими подарками. Ты подари бизнес, но занимайся им на первых порах сам или назначь человека, который будет учить, подсказывать, советовать. Чем вот эта история с документами закончится? А если их отнесут в налоговую?

– Зимин тоже что-то хочет подарить Глебу? – как бы между делом спросил Гуров.

– Нет, там все серьезно. Всеволод хочет оформить на меня долевое участие в нефтеперерабатывающем бизнесе. Но управлять он будет на первых порах сам. Не на мальчишку, а на меня, чтобы Глеб постепенно начал учиться серьезному делу…

Михаила Бугрова привели в кабинет майора Шалова в наручниках. Гуров, сидевший у окна в удобном кресле, поморщился и велел снять их.

– Сейчас ты, Михаил, посидишь и послушаешь, – сказал Гуров Бугрову. – Говорить пока ничего не надо. Я бы рекомендовал тебе, наоборот, не пытаться даже рта раскрывать, а то это будет расценено как давление на свидетелей и добавит тебе отрицательного веса в глазах судьи. Сейчас ты сядешь вон туда за ширму. И с тобой рядом будет оперативник… чтобы ты не дергался. Малкин, займись.

Саша Малкин, как пушинку, снял Бугрова со стула и отвел за приготовленную в углу ширму. Там задержанного ждал еще один стул. По знаку Гурова в кабинет ввели Алексея Бугрова. Младший Бугров выглядел старше своего брата, но сегодня был опрятно одет, чисто выбрит и только мешки под глазами да землистый цвет лица выдавали в нем пагубное пристрастие к алкоголю.

– Садитесь, Алексей, – предложил Гуров. – Я сейчас попрошу вас еще раз повторить все то, что вы нам рассказали час назад. Сначала про машину, которую оформили на вас и которую вы больше не видели.

– Да, года три назад, точно уже и не помню, мой брат, Миха, старший брат, пришел ко мне и попросил помочь. Он машину хотел купить, а оформлять на себя боялся. Что-то у него тогда с женщиной не ладилось, с сожительницей. То ли он боялся, что она в суд на раздел имущества подаст, то ли еще каким образом его этой машины лишит, короче, так вот мы и поступили. На меня оформили, а ездил он.

– Какой марки машина?

– «Опель Корса». Черная.

– У вас хорошие отношения с братом?

– Да хреновые! Ой, простите… Плохие. Раньше были хорошие, а сейчас он совсем знаться со мной не хочет. Он там при делах, при деньгах. Я тоже могу работать, ты помоги брату, я ведь и лечиться готов был… не могу я сам пить бросить… пытался. Я и деньги у него за машину брать уже перестал. Думал, денег не будет и пить буду меньше, а один черт…

– Какие деньги за машину?

– Ну, он вроде благодарности мне за помощь выделил. Ежемесячно по пять тысяч привозил. А я пропивал. Когда из налоговый квиток приходил за машину платить, кто-то из его парней приходил и забирал его. Сам Мишка уж и перестал навещать-то меня.

– Хорошо, Алексей, побудьте пока в соседней комнате.

Бугрова-младшего увели, а Малкин вывел на середину и снова посадил перед Гуровым Михаила. Гуров дотянулся до диктофона на столе и нажал кнопку.

– Фонограмма номер один, Михаил, ваша встреча с Волком в кафе «Аэлита» в Щукине. Как раз после того, как у вас работники ГИБДД отобрали машину «Опель» с номерным знаком «С124КО». Слушаем.

И потянулась запись в том виде, в каком ее слушал Гуров вместе с Вадиком Борисовым и Сашей Малкиным в самый момент встречи. Так сказать, онлайн. Михаил сидел, опустив голову, и никак не реагировал.

– Итак, приказы вы с Волком получаете от Зимина, машину оформить на брата велел вам Зимин. Задания особой секретности вы выполняли на этой машине. Более того, за те несколько часов, что ваша машина простояла на штрафной стоянке, ее досконально изучили наши эксперты. Вам потом дадут для ознакомления документы с результатами. Я пока просто перечислю. Есть свидетельские показания, доказывающие факт времени и места, когда в вашу машину садилась Полина Курвихина. С того момента ее больше никто не видел. Кстати, она находится во всероссийском розыске. В этой машине между пассажирским сиденьем и стойкой двери найдена сломанная сигарета со следами женской губной помады и слюны. Курвихина в пьяном виде во время вашей поездки пыталась прикурить, сломала сигарету и уронила ее на пол. Также присутствие в вашей машине гражданки Курвихиной подтверждается наличием ее отпечатков пальцев.