Гуров был аналитиком, психологом. Он держал в уме перед собой всю схему преступления, он мысленно вносил туда изменения и дополнения. Но самое главное, он вел в голове сразу несколько рабочих версий, и следил, чтобы беседа работала на одну из них.

Станислав по-отечески посокрушался, что молодежь ведет такой образ жизни, как шумно в ночных клубах и как это вредно для физического здоровья. Потом грустно сказал, что это жизнь и ничего предосудительного тут нет. Все вокруг взрослые люди и… И Полина незаметно стала почти без стеснения рассказывать, как она пришла в клуб, как ей понравился Глеб, как они познакомились, как поехали к нему.

И тут понадобился весь талант Крячко, чтобы без намеков на пошлость свести разговор не к тому, чем занимались молодые люди, а где они находились, заперли ли за собой входную дверь, закрыта ли была дверь в «ту» комнату, и мог ли неизвестный теоретически отпереть дверь, пройти во вторую комнату, вскрыть сейф и украсть документы, а потом точно так же выйти из квартиры. И тут стали вскрываться интересные вещи. Собственно, в разговор включился Гуров с только что составленным списком уточняющих вопросов.

Да, дверь Глеб, когда они вошли с Полиной, за собой запер. Нет, внутренней задвижки нет, и дверь можно было отпереть снаружи ключом. Ключи он, конечно же, терял, и это, как теперь кажется, была странная потеря. Даже не совсем потеря. Он обнаружил пропажу дней десять назад в кабинете. Тогда он хотел отправить водителя служебной машины к себе на городскую квартиру, чтобы тот встретил курьера – должны были привезти пылесос, купленный через интернет-магазин, а ключей в сумке у Глеба не оказалось. Он отменил доставку заказа на некоторое время, решив, что ключи выложил из сумки в загородной квартире, где он жил в поселке, рядом с которым располагался карьер. Но и там ключей не было. Да и не вынимал их Глеб из сумки. Полный решимости бросить все дела и отправиться в Москву менять дверной замок на новый, он вдруг в кабинете в ящике стола нашел всю связку ключей. Когда, зачем он их вынимал из сумки и клал в стол, Глеб не помнил, и тогда его это не очень взволновало. Он даже забыл о том незначительном случае.

– Так вы посылали водителя с найденными ключами в Москву? – тут же спросил Гуров.

– А-а, – догадался молодой человек, – вы думаете, что он мог снять копии и изготовить дубликаты? Водитель даже в руках не держал ключей. Я снова восстановил доставку и поехал сам, чтобы убедиться, что в квартире все в порядке. Мысль поменять замок все же была, но до дела не дошло.

– Насколько хорошо охраняется офис на карьере? – поинтересовался Стас. – Могли ключи у вас вытащить, а потом ночью снова вернуть в стол, потому что вернуть в сумку не было возможности.

– Охраняется офис… – Глеб улыбнулся и виновато посмотрел на отца. – Обычно охраняется. Сторож на территории, здание на замке. Честно говоря, там и красть-то нечего. Компьютеры, мебель, калькуляторы…

– Ясно, – переглянувшись с Гуровым, кивнул Крячко. – Замки на дверях очень простые, с советских времен, двери тоже, качественный и дорогой ремонт не рентабелен. Перейдем к квартире в Москве. Можно было пройти от входной двери в ваш кабинет так, чтобы из спальни преступника не увидели?

– Комнаты изолированные, – с готовностью ответил Глеб, полез в карман пиджака, достал авторучку и пододвинул к себе поданный ему Крячко лист бумаги. – Вот планировка. Входная дверь, направо санузел, потом кухня. Это коридор, и из него первая дверь в кабинет, он поменьше размером. А вторая – это спальня. Так что, если тихо…

– А сейф?

– Сейф? – Глеб замялся, глянул на отца, но потом твердо продолжил: – Сейф в стене, под картиной. Только я… извини, Поля, я немного сгустил краски. Я тогда был так зол, да и посчитал, что этот факт ничего не меняет. Я ведь все равно был уверен, что это твоих рук дело. То есть ты отвлекала, а твои дружки…

– Ну, ты мужик или нет? – вдруг взорвалась Полина. – Говори уже, что хотел!

– Документы были не в сейфе, они были в моем портфеле. Я тогда замотался и спешил в клуб. Развеяться. В сейф я убрал деньги и уже собрался уходить, как увидел, что документы на столе. Открывать снова было неохота, и я сунул папку в портфель. А портфель так и остался лежать на столе. Из него папку и выкрали…

– Значит, взлома не было, – подключился к разговору Гуров. – Так, самое сложное преодолели. Значит, пропажу ты обнаружил после ухода Полины?

– Да, уже утром, когда собрался ехать на карьер.

– Ты связался сразу с ней или с ее отцом по поводу пропажи?

– Я позвонил Сергею Владимировичу.

– А мне почему не сказал? – снова взвилась девушка, но Крячко мягко положил ей руку на плечо, и она мгновенно затихла.

– Я зол был, считал тебя тогда виноватой, – храбро принялся объяснять Глеб. – Потом решил, что… меня вон и отец всегда учил, что проблему надо решать кардинально. Сразу, а не откладывать, и не по частям. Собственно, у меня и была мысль, что Курвихин мог быть заинтересован в том, чтобы отжать у меня карьер…

– Карьер твой сраный… – тихо проворчала Полина.

– Я нашел его телефон, коротко изложил суть проблемы и попросил о встрече. Мы встретились, я все рассказал. Он ответил, что его дочь не могла быть причастна, и пообещал принять все меры и помочь мне… и ей.

– Ушлепок дебильный, – снова тихо буркнула Полина под строгим взглядом Крячко.

– Когда ты ему свою визитку дал?

– В тот день и дал.

– Вы созванивались с Курвихиным после той встречи?

– Нет, он обещал сам позвонить, как только что-то прояснится. Я ждал, но… Появились только вы.

– Ясно, – кивнул Гуров. – Получается, что ты встречался с Курвихиным в день, предшествующий его гибели. Теперь вопрос к Полине. Отец с тобой на эту тему разговаривал? Я имею в виду инцидент с Глебом и пропажу документов.

– Нет. Вообще-то я уезжала к подруге за город, а он звонил мне и спрашивал, когда я вернусь. А вернулась я в тот день, когда его убили. Фактически за два часа до его отъезда из дома. Он был чем-то озабочен, но явно не этим делом, иначе бы папа обязательно успел меня попрекнуть и пообещать крупный разговор после возвращения.

– И это ясно, – снова кивнул Гуров. – Еще вопрос. Он мог везти деньги Глебу или кому-то для решения вопроса с пропажей документов? Например, в виде выкупа, взятки, платежа за услугу.

– Да откуда же я знаю! – воскликнула девушка. – Мы с мамой вообще ничего не знали про деньги. Мы не знали даже, куда он поехал. Сказал, что по делу, и все.

Гуров и Пожерин остались в кабинете одни, Глеб уехал, потому что Александр Иванович пообещал сам рассказать, что было в похищенных документах. Крячко увез домой Полину, намекнув, что по дороге попытается еще немного раскрутить ее на признания или дополнительную информацию.

Горела лампа у Крячко на столе, горел торшер возле дивана. Пожерин расхаживал по кабинету, задумчиво потирая ладони. Гуров, вольготно устроившись на освободившемся диване, сложил на груди руки и с интересом смотрел на бизнесмена. Близился важный момент. Пик подготовки, после которого машина розыска должна теоретически начать набирать скорость. Вскрылось слишком многое, чтобы теперь информация не пошла волной. Отсев будет большой, но, главное, информация пойдет, успевай только анализировать.

– Скажите, Александр Иванович, – наконец заговорил он, – а вам не приходило в голову, что Курвихин вполне мог иметь отношение к тем людям, которые вас шантажируют?

– А деньги? Вы говорили, что у него с собой в тот вечер было полтора миллиона наличными. Для чего? Покупать у меня долю в бизнесе? Бред, у меня главный инженер зарплату вместе с отпускными получил столько же. Нет, либо он пытался решить проблему дочери, либо это вообще деньги, не имеющие к нашему делу отношения.

– А если он пытался откупиться от Глеба?

– Тогда смерть Курвихина автоматически падает тенью на нас? На меня и Глеба? Нет, нелепость. К тому же эти документы не денег стоят, это информация, которую нельзя оглашать.