– Очнулся твой клиент, кажись, – произнес он, качнувшись.
Следом Крячко увидел другое лицо, которое было ему незнакомо.
– Помоги, – обратился незнакомец к человеку с автоматом. – До камеры я один его не дотащу.
– В машину же затащил, – заметил «часовой». – Или он сам в багажник залез?
– Я в коробке его тащил. Задвинул в багажник, а коробку выкинул.
– Ладно, – услышал Крячко. – Иди Серого позови, пусть поможет. Мне ворота оставлять нельзя.
Послышался звук удаляющихся шагов, затем Крячко услышал негромкий голос часового:
– Всеволод Степанович! Тут дела какие-то странные, я на всякий случай вам звоню… Да братец ваш какого-то чела приволок – говорит, клиент новый. А договора нет, и вообще без предупреждения. Да. Вы в курсе? Что? Понял…
Все стихло. Самое интересное, что Крячко не ощущал страха. Он вообще был лишен в тот момент обычных человеческих чувств, казалось, у него остались одни рефлексы. Он даже не пытался подать голос – им руководило какое-то тупое равнодушие.
Вскоре вернулся незнакомец, а с ним еще один человек. Вдвоем они погрузили Крячко на какие-то носилки и понесли. Затем его наклонили, а свет померк. Носилки подпрыгивали, словно их несли по лестнице вниз. Дальше был какой-то ровный длинный коридор. Затем Крячко сняли с носилок и переложили на что-то твердое.
Лязгнул замок, и снова стало тихо. Крячко некоторое время лежал, не думая ни о чем. Возможно, он даже задремал. Когда же пришел в себя в следующий раз, то соображал уже гораздо лучше. Да и память возвращалась к нему. Он вспомнил кабинет Молодцова, инъекцию в вену, потерю сознания… А дальше полный провал.
Стас опустил глаза и обнаружил, что лежит на узкой деревянной лавке, похожей на тюремные нары. Он попробовал пошевелить руками. Слабо, но получилось. Затем скосил глаза и в темноте различил силуэт комнаты. Она была тесной, кроме лавки, на которой он лежал, и деревянного стола подле нее, в ней больше ничего не было.
Крячко попробовал сесть. Голова кружилась, ноги казались ватными, и он руками ухватился за сиденье лавки и так сидел несколько секунд, покачиваясь в разные стороны.
Вдруг до него донесся звук приближающихся шагов. Стас мысленно оценил свои силы и решил, что лучше не вступать в борьбу. Во-первых, он был очень слаб, во‑вторых, здесь наверняка была охрана, к тому же вооруженная, так что убежать все равно бы не удалось. В-третьих, он не имел представления о том, как выглядит то место, куда он попал против воли, и как из него выбираться. Поэтому он просто лег на лавку, поджав под себя ноги.
Открылась дверь, и в проеме появилась темная фигура. Она приблизилась к лавке. Крячко поднял голову. На него смотрела пара глаз.
– Очнулись, – хрипловато произнес человек, приподнимая веки Крячко одно за другим и осматривая его глаза.
В левой руке у человека был фонарь. Он поставил его на стол и склонился над Крячко. Станислав же следил за его правой рукой: в ней человек держал шприц. Это ему совсем не понравилось, и он невольно подвинулся к стене.
– Не надо дергаться, будет больно, – проговорил человек с какими-то уговаривающими интонациями. – Я не причиню вам вреда.
«Да уж конечно!» – подумал Крячко, мысленно оценивая, сможет ли ногой выбить шприц: руки были слишком слабы. Ноги, правда, тоже особой силой не отличались, но выбора у Станислава не было.
Человек склонился ближе и стал ощупывать левую руку Крячко, ища вену. Стас правой ухватил человека за кисть, но тот отбросил его руку и повторил:
– Не надо! Я только испорчу вам вены!
– Какой заботливый, – неожиданно для самого себя выговорил Крячко.
Слова прозвучали так, словно рот его был набит кашей.
– Цените это, – отозвался человек, поднимая шприц и выпуская из него небольшое количество жидкости.
В это время послышался отдаленный шум, который быстро приближался. Крячко различил топот ног и голоса.
– Здесь нет! Здесь тоже нет!
Человек, присевший на лавку рядом с Крячко, вскочил и в растерянности заметался по комнате. Тут дверь с треском распахнулась, и в камеру ворвался боец в форме и с автоматом в руках.
– Стоять, не двигаться! – заорал он.
– Брось шприц! – послышался еще один голос, который был Крячко знаком. Настолько знаком, что он узнал бы его из тысячи других.
– Брось шприц! Брось! – повторил голос, а затем грянул выстрел.
Послышался крик. Человек схватился за плечо, шприц выпал у него из рук, и лакированный ботинок с модным носком отшвырнул его подальше.
– Лева… – По лицу Крячко стала расползаться блаженная улыбка. – Лева, старый пижон, ты даже на операцию ездишь в своих пижонских ботинках!
– Стас! – Гуров бросился к нему и затряс за плечи. – Стас, ну, слава богу! Он тебе что-то вколол?
– Сейчас нет, – ответил Крячко. – Раньше – да.
Гуров резко повернулся к стонущему на полу человеку, который держался за плечо.
– Что ты ему вколол? – спросил он, подскакивая и намереваясь ударить носком ботинка.
– Пожалуйста, не бейте! – съежившись, жалобно пролепетал тот. – Это просто сильный наркотик, он скоро отойдет. И дайте, пожалуйста, обезболивающее…
Машина с омоновцами догнала Гурова на 25‑м километре. Лев притормозил и, выйдя из своего автомобиля, переговорил с бойцами. Договорились, что они поедут первыми, а Гуров за ними.
Ворота «лагеря» были скрыты в зарослях, однако зная, что ищешь, их можно было различить. Омоновцы оставили машину в лесу и бесшумно двинулись к воротам. Гуров следовал за ними. Уже на подходе он увидел, что ворота открыты, а перед ними стоит черный «Форд Экскурсион», принадлежавший Бурову.
У ворот размахивал руками охранник, показывая куда-то вперед. Возле него Лев различил колоритную фигуру самого Бурова и начал осторожно приближаться, прячась за деревьями. Вокруг него равномерной массой растеклись бойцы ОМОНа.
– …Часа три назад, – услышал Гуров голос охранника. – Сказал, клиент.
– Совсем охренел, гад! – тяжело дыша, сказал Буров. – Куда он его дел?
– В третий отсек поволок, Серый ему помогал.
Буров не ответил. Он крупными шагами зашагал вперед. Охранник начал было закрывать ворота, но тут из леса бесшумно и быстро стали выскакивать омоновцы с автоматами наперевес.
– Всем стоять, руки на голову! – послышались их голоса.
– Оружие на землю! Оружие на землю! – кричал первый, подбегая к охраннику.
Тот растерянно оглянулся на Бурова. Всеволод Степанович, размашисто шагавший по двору в своей роскошной шубе, остановился и повернулся. Лицо его приняло выражение неимоверной досады. Однако он не стал сопротивляться, а быстро взял себя в руки и даже выдавил улыбку.
– Брось автомат, Коля, не спорь! – сказал он охраннику, а затем обратился к омоновцам: – Успокойтесь, мы не собираемся устраивать стрельбу! Это чисто для охраны!
– Руки подними!
– Руки на голову! – кричали бойцы, окружая Бурова.
Тот проглотил досаду и поднял руки. К нему тут же подскочил один из бойцов, прижал лицом к стене и стал ощупывать. Гуров осмотрелся: длинный асфальтированный двор, не засаженный никакими деревьями, не украшенный никакими архитектурными сооружениями, скорее напоминал какой-то плац. С левой стороны тянулось серое двухэтажное здание, похожее на длинный барак. В нем было несколько дверей. Думая, что за одной из них находится Крячко, Гуров рванулся вперед.
Все охранники уже были разоружены и стояли с поднятыми руками у стены барака. Среди них был и Буров. Увидев Гурова, он повернул голову и громко произнес:
– Вы напрасно это сделали, Лев Иванович! Здесь совсем не то, что вы думаете!
– Что я делаю, я решаю сам! – на бегу проговорил Гуров. Затем повернулся к местной охране и спросил: – Где полковник Крячко? Ну?
– Новенький, что ли? – ответил один из охранников. – Третий отсек. Третья дверь справа и вниз.
– За мной, нужно проверить каждое помещение на наличие людей! – крикнул Лев омоновцам.
Одна за другой открывались двери, бойцы ныряли внутрь. В третью из них вошел и Гуров и сразу же стал спускаться по ступенькам вниз. Внизу находился длинный подвал, там тоже были сплошные двери. Открывая их по очереди, Лев светил фонариком, выискивая Крячко, однако его нигде не было. Зато то, что было, потрясло Гурова: в некоторых комнатах со стен свисали плетки, на столах лежали металлические инструменты, очень похожие на орудия пыток, в одной из камер в углу, прикованный наручниками, сидел человек, лицо его было настолько изможденным, что невозможно было определить, сколько ему лет. В другой комнате под потолком была приспособлена дыба. Сейчас она, правда, была пуста, но, судя по следам на теле человека, лежавшего на полу, ему довелось на ней повисеть. Люди, обнаруженные в некоторых других камерах, выглядели не лучше. Тела их были изуродованы ожогами, кровоточащими ранами… Казалось, что здесь собрались живые мертвецы.
