И Гуров рванул следом, понимая, что уже устает, что его противник, хоть и с поврежденной ногой, но моложе, тренированнее, и у него есть фора – он может выбирать, куда бежать и что предпринять против преследователя. В этой гонке преследователь всегда будет вторым.

И вдруг Лев неожиданно упал. Чертов вентиль на поливной трубе! Падая, он успел увидеть, что забор слева снова стал низким, за ним больше нет стены здания и там мелькнули фары автомашины.

Превозмогая боль в ушибленной ноге, Гуров вскочил и бросился за преступником. Тот уже ловко перемахнул забор, и тут случилось непредвиденное. Визг автомобильной резины, мелькнувший свет фар, а в лучах этого света перекособоченное человеческое тело в черном, вскинутые руки, потом сильный глухой удар, звон стекла, и все…

Гуров перекинул ногу через заборчик, потом спрыгнул на землю и, сильно хромая, поковылял к распростертому на асфальте телу. Захлопали дверцы, затопали ноги, но Гуров, не оглядываясь, предупреждающе поднял руку и властно крикнул:

– Не подходить! Я из полиции!

На дороге сразу стало тихо, только всхлипывала женщина, да в доме напротив тихо играла классическая музыка. Гуров подошел и присел на корточки. Сомнений не было, живые так не лежат. Человек, лежа на спине, изогнулся так, что его ноги безжизненно вытянулись почти под прямым углом к телу. Руки раскинуты и чуть вытянуты вдоль головы. Лицо залито кровью, даже черты различить нельзя. Черный спортивный костюм, капюшон на голове, а из-под капюшона на асфальте медленно расплывается лужа крови. У живых такого кровотечения не бывает. Гуров протянул руку и приложил пальцы к сонной артерии. Какое там!

Он оглянулся на машину. Ясно. Удар пришелся на левую фару. Наверное, преступник споткнулся или нога больная помешала. Видимо, именно фарой он и получил удар в лицо. А потом еще падение на асфальт. И наверное, никаких документов, потому что на такие операции не берут с собой ничего, что могло бы идентифицировать человека. И снова неизвестно, куда он бежал, где его ждала машина, наверняка с напарником. Гуров, не вставая на ноги, вытащил телефон и набрал номер Крячко.

– Ну, что там у тебя? – сразу торопливо засыпал его вопросами Стас. – Что за стрельба? Был кто-то?

– Был, – со вздохом ответил Гуров. – Как там пациент?

– Обошлось, хотя парень явно в трансе от такого поворота событий. Так ты взял его?

– Только труп, – уныло ответил Лев.

Рядом остановилась машина ГИБДД, потом патрульный «уазик» местного подразделения ППС. Через дорогу спешили две женщины, на ходу натягивавшие куртки, видимо, из круглосуточного магазинчика. Свидетельницы. Гуров поднялся навстречу капитану полиции и достал свое удостоверение.

– Полковник Гуров, – представился он и кивнул на тело: – Это очень важная улика. Зафиксируйте всех свидетелей, кстати, водитель этой машины не виноват, парень выскочил на дорогу слишком неожиданно.

– Мы измерим тормозной путь, – ответил капитан.

– Измеряйте, – устало бросил Лев и повернулся к лейтенанту, вышедшему из машины ППС. – Возьмите это место под охрану. Сейчас я вызову оперативно-следственную группу. А вы, товарищ капитан, свяжитесь со своим дежурным, пусть он передаст нарядам проехать по всем смежным и прилегающим улицам. Объект – человек, сидящий в машине и похожий на человека, который кого-то ждет. Установить личность. Обязательно преследовать, если водитель попытается скрыться. Понятно?

Через сорок минут кинолог опергруппы проследил путь киллера до места гибели. Нашли брошенное им оружие, нашли пистолет Гурова. Кстати, именно кинолог предположил, что киллер травмировал ногу о металлический штырь у стены здания, который не успели удалить после завершения работ по благоустройству территории. Спускаясь поспешно по веревке, он сильно о него поранился. Порвал кроссовку на одной ноге и распорол ногу.

Гуров в это время сидел в палате раненого. Бледный парень с короткой стрижкой и перевязанной грудью продолжал опасливо коситься на окно. Оказывается, киллер успел-таки сделать один выстрел. И видимо, сделал его торопливо, а может, именно Гуров вспугнул его в критический момент, и пуля не попала в цель. Крячко с интересом рассматривал, сидя на корточках, пулевое отверстие в профиле пластикового окна на сантиметр левее стеклопакета. Пуля прошла совсем рядом с головой пациента и попала в плинтус противоположной стены. Наверное, она застряла в бетонном перекрытии, и извлечь ее будет сложно.

– Ну? – спросил раненого Гуров. – Значит, в рубашке родился, говоришь? Обидно было бы тебя потерять. И врачи за твою жизнь бились сколько, такую сложную операцию провели, сутки пылинки с тебя сдували. Да и мы с тебя глаз не спускали, все переживали и беспокоились, а не попытаются ли тебя свои же шлепнуть? Попытались!

– Плохо беспокоились, – тихим, но вполне уверенным голосом ответил киллер, – если он к самому окну подобрался.

– Гляди-ка, – усмехнулся Крячко у окна. – Претензии выражает. Может, еще в суд на нас подаст. Взять вот, и совсем охрану снять.

– Как это? – удивился раненый. – Вы не имеете права.

– Хватит, – остановил его Гуров. – Ишь, нюни распустил. Когда в человека стреляли из-за двадцати миллионов в аэропорту, ты что-то про права не заикался.

– Вы меня задержали, обязаны теперь охранять и беречь, – упрямо проговорил киллер.

– Слышь, Хлебников, а тебе кличку Батон почему приклеили? – как бы между прочим спросил Крячко. – Из-за фамилии Хлебников? Или ты весь был тогда на зоне мягонький, пышненький?

– Хорош, начальник, – тут же огрызнулся киллер, а дежурный врач сделал попытку вскочить, глядя, как загорелись глаза пациента.

Гуров остановил врача, положив руку ему на локоть. Все нормально, это была лишь ненавязчивая попытка заставить преступника назваться. Вот он в определенной форме и подтвердил, что является тем самым Николаем Хлебниковым, за которого сыщики его и принимали. Значит, все нормально.

– Ты не обижайся, – спокойно произнес Лев, – лучше скажи, Николай, ты хочешь жить? Нам бы вот очень хотелось, чтобы ты выжил. Но нам нужно это для того, чтобы ты дал показания, иначе нет смысла уродоваться и обеспечивать тебе безопасность на уровне президента.

– Чего это? Почему на уровне президента? Как-то и необязательно…

– На уровне президента, милок, – добавил Крячко, возвращаясь к кровати раненого и садясь на стул, – это потому, что придется обеспечивать целый комплекс мер безопасности твоей персоны. Просто пряча тебя от снайпера, мы ничего не добьемся. Это знает каждый специалист – защиты от снайпера не существует. Он всегда найдет позицию и время, когда объект откроется хоть на секунду. Щелк, и в голове дырочка. Или дырища, потому что есть снайперское оружие, которое бьет на несколько сот метров, даже на километр. Правда, там калибр 12,7 мм. Так что, сам понимаешь, что от твоей головы останется. Поэтому не тебя от снайпера защищать нужно, что бесполезно в принципе, а создавать условия, когда к тебе киллеров подсылать не будут.

– Например?

– Например, ты умер, – хмыкнул Гуров. – Например, сегодня киллер до тебя добрался и выполнил поставленную задачу.

– А если он знает, что промахнулся, если он подтвердит? Он ведь вполне мог понять, что промахнулся. И тогда…

– И тогда ничего. Киллер мертв. Он погиб при попытке скрыться.

– Вы уверены? Точно погиб? – продолжал волноваться раненый.

– Тебе фотографию показать? – усмехнулся Крячко. – Очень живописная картина смерти.

– Итак, – подвел итог Гуров, – либо ты начинаешь все рассказывать прямо сейчас и до суда ты – мертвый, а потом мы решаем, как с тобой быть, чтобы ты прожил еще долгую и честную жизнь, либо… – Он показал пальцами, как они уходят из палаты, и развел руками с видом человека, который ничего в данной ситуации не может поделать.

– Если гарантируете полную безопасность, то я буду говорить, – угрюмо произнес киллер.

– Кто тот человек, которого вы с Сеней Рощиным застрелили в аэропорту?

– Не знаю. Нам приметы дали и время прилета. Сумку велели забрать.