— Что вы можете сказать о случившемся с семьей Чиклянцевых? Это ограбление, чья-то месть или заказ конкурентов?

Майор, ошарашенный таким натиском, несколько замялся, подбирая слова, чтобы хоть чем-то ответить на эту пулеметную очередь слов, но его подстраховал Крячко:

— Милая барышня, с таким вопросом обращаться надо не к нам, а на «Битву экстрасенсов»!

— Почему? — теперь уже растерялась корреспондентша.

— Мы — не ясновидящие, а простые опера. Расследование ведем старомодными, скучными методами: собираем улики, ищем свидетелей, наводим справки, проводим самые разные экспертизы, сопоставляем факты… И лишь уже потом, определив круг подозреваемых, начинаем работать с ними, устанавливая в ходе нудных процедур, кстати, прописанных в законе, суть происшедшего, степень чьей-то причастности или непричастности. А вот так, «от фонаря», по наитию, давать какие-то оценки и версии мы не умеем. Уж извините!

— Ну, хоть что-то сказать нам можете? — просительно вздохнул баскетбольного роста телерепортер с микрофоном в руке.

— Можем дать только голый факт, — Лев изобразил руками сочувственный жест. — Группа преступников — скорее всего, их было несколько человек, — проникнув в дом, совершила убийство хозяев дома и их гостьи. Убито четыре человека. Вскрыт сейф хозяина дома, деньги и ценности из него похищены. Убиты и сторожевые собаки. Пока это все.

— То есть можно предположить, что это убийство из корыстных побуждений? — уточнил телерепортер.

— Да, это может быть одной из версий, но не более того. На этом пресс-конференцию объявляю закрытой. — Гуров указал взглядом на выход: — Прошу извинить — мы здесь не на пикнике, мы здесь работаем. До свидания!

— Но шансы раскрыть это убийство есть? — уже уходя, спросила плотная крепышка в модных очках.

— Безусловно! — Лев подарил ей приятельскую улыбку. — Когда задержим преступников, обещаю всем здесь присутствующим более подробную пресс-конференцию.

— Ловим на слове! — помахал в воздухе своим блокнотом похожий на якута парень в кожанке.

Когда оживленно шушукающиеся массмедиа покинули помещение, проводив их взглядом, майор саркастично усмехнулся:

— Кстати сказать, это уже вторая волна телевизионщиков и газетчиков. Первые прискакали почти сразу следом за нами, в пятом часу утра. Ну а эти, видать, припозднились…

— Это ты им серьезно сказал насчет пресс-конференции? — недоуменно спросил Стас, изучающе глядя на Гурова.

— Серьезно! Но ты имей в виду, что всякий, кто пожелает в ней поучаствовать, будет вынужден ехать в Москву. Думаю, желающих найдется не слишком много, если не сказать — ноль.

— Боюсь, вы недооценили челябинцев! — несогласно покачал головой Свечников. — Наши журналисты настолько суровы, что ради хорошего интервью в Москву и на палочке верхом поскачут.

В процессе дальнейшего осмотра места преступления Гуров поинтересовался у майора, удалось ли его опергруппе найти какие-либо отпечатки пальцев и тому подобное. Тот с сожалением развел руками:

— Лев Иванович, мы здесь провозились больше трех часов, но ничего — поверите ли! — ни-че-го найти не смогли. Такое ощущение, что эти «мокрушники» работали в скафандрах: ни единого отпечатка, ни даже волоска найти не удалось. Мне так думается: они готовились к этому убийству, как к полету на Луну. Предусмотрели, твари, абсолютно все. Была надежда, что в машине хоть что-то останется. Так нет, сожгли, уроды!

— Допускаю, что это убийство на некоторое время, скорее всего, окажется «глухарем», — покачал головой Лев. — Но — только на время. В конце концов, им придется сесть до конца своих дней. Если только кому-то не повезет, и он при задержании схлопочет пулю…

В доме Чиклянцевых они пробыли до вечерних сумерек. Осмотрели каждый угол, каждый закуток. Гуров изучил выходы из дома в пристроенный к нему гараж. И чем больше он изучал обстановку, тем понятнее ему становилась картина того, как было совершено это преступление. В частности, он понял, для чего один из бандитов демонстративно вышел на крыльцо, привлекая к себе внимание сторожевых собак, для чего начал стрельбу из пистолета, не снабженного глушителем (как показала экспертиза пуль, извлеченных из трупов собак, и найденных во дворе гильз, это был бельгийский «глок»). Все это было совершено демонстративно, преднамеренно, можно даже сказать, показушно. Убийцы явно желали, чтобы о совершенном ими злодеянии все узнали как можно раньше, чтобы известие о чудовищном убийстве поскорее стало достоянием самой широкой публики и СМИ. Это было не ограбление, это была акция, призванная вызвать шок и ужас.

Покончив с делами и поставив дом на охрану ОВО, опера с майором Свечниковым отправились в Челябинск, чтобы там наконец-то где-нибудь перекусить и определиться на ночлег. Когда машина покинула пределы Пименовки, в кармане Гурова зазвонил телефон. Жаворонков сообщил, что экспресс-экспертиза генетического ДНК-материала с точностью до семидесяти-восьмидесяти процентов установила: неизвестный мужчина, найденный у железнодорожной линии, — Фрол Пятырин.

— Ну, все, коллеги… — негромко произнес Лев, сунув телефон обратно в карман. — Наука на четыре пятых подтвердила: наш «снежный человек» оказался Фролом Пятыриным.

— А я в этом и не сомневался… — убежденно заявил Станислав. — То есть надо понимать так, что убийство в Пименовке и в самом деле то самое, о чем он предупреждал.

— Да, процентов на девяносто девять — это оно. Очень неприятно об этом думать, но негодяи, убившие этих людей, скорее всего, от Челябинска где-то уже очень далеко и готовят очередное зверство, которое, как и это, мы пока предотвратить не в состоянии.

— То есть, — включился в разговор Свечников, — то, о чем нас известили из Москвы, — это вот оно и есть? Выходит, все наши усиленные посты у финансовых и зрелищных центров были пустой тратой времени?

— Ну почему же пустой? — не согласился Гуров. — Нам не дано знать, что на уме этой банды. Мы пока даже приблизительно не представляем себе круг ее интересов, ее стимулы и предпочтения. Вполне вероятно, на убийство семьи Чиклянцевых они могли пойти именно потому, что другие варианты для них оказались слишком рискованными.

— Ну, у любой банды главный интерес и стимул — деньги, — с сомнением кашлянул Стас. — Чем их больше, тем лучше. Ради очень больших денег достаточно отмороженная банда может пойти на самое тяжкое преступление, на самое страшное зверство. Ну, а предпочтения… Кто-то предпочитает нападать на инкассаторов, кто-то грабить банки и какие-то еще финансовые конторы, кто-то нападет на магазины. А эти — на частные домовладения. Причем с ограблением, сопряженным с убийством всех, кто оказался в доме.

— Хм… — несогласно покачал головой Лев. — Так, да не так! Меня не оставляет ощущение того, что это убийство было совершено исключительно ради убийства. А выпотрошенный сейф… Ну, это отчасти — для маскировки, отчасти — своего рода дополнительный криминальный «бонус», но не более того.

— А может, это убийство ради чьего-то персонального удовольствия? — Стас вопросительно прищурился. — Скажем, собралась банда патологических садистов, для которых главный смысл существования — убивать, главный девиз — ни дня без «мокрухи»!

Но Гуров снова возразил:

— В принципе на сотую процента вероятности не могу исключать и этого. Однако в большей степени убийства могут быть ритуальные, из мести, или заказные. В данном случае насчет ритуального убийства сомневаюсь, а вот заказное… Да, этого исключать никак нельзя. Но и заказные — категория тоже весьма широкая, если учитывать причины заказов.

С миной крайней озабоченности на лице Крячко хмуро проворчал:

— Тебя послушать, так к этой банде нам вообще никак не подступиться! Зацепок для ее идентификации — ноль, мотивы — непонятны, на что они «заточены» — нам вообще неизвестно… Сам-то ты хоть какие-то идеи на этот счет имеешь?

— Имею, но мне самому они кажутся хлипенькими и неубедительными, — огорченно вздохнул Лев. — Наша главная зацепка — сказанное Пятыриным. Если разгадаем эту шараду, то банду возьмем, как говорил гайдаевский Лелик, «без шума и пыли».