– Да, да, я его взять – да! Но его у меня отнять какой-то три бандит… – с огорченным видом развел руками Фэртон. – Когда я проходить через зеленый заросль в сторону этот дом, ко мне подойти трое мужчина и сказать, что я нарушать их территория, и за это они отнимать у меня все – смартфон, мани, сумка с раритет. У меня оставаться только документ. Я его хорошо спрятать вместе с кредитный карта. Это был рашен бандитто, в такой рваный, грязный одежда.

– Какие «бандитто»?! – сердито хохотнул Станислав. – Грабанули тебя бомжи. Что, не понял? Бомжи. Бом-жи!

– О-о-о, есс, есс! Я понимать. Меня грабить бам-жи! Это люди, который строить ваш БАМ, но им не платить зарплата, и они приехать в Москву, чтобы грабить прохожий… Я читать, читать об этот в наш газета «Вашингтон ворлд»!

Услышав про бомжей и БАМ, опера громко рассмеялись. Хихикнул в кулачок и хозяин квартиры, чем поверг Фэртона в недоумение. Пока он вполголоса объяснял американцу, что именно вызвало смех, Стас негромко спросил у Гурова:

– Как считаешь, насчет ограбления он не врет?

– Такое ощущение, что говорит правду. Сейчас же срочно вызываем Анатолия с собакой, берем этого «голубка» с собой, пусть покажет то место, где его ограбили. Черт! Уже темнеть начало, а у нас, что называется, толком-то и конь не валялся!

– А если это на завтра перенести? – Крячко устало вздохнул – вся эта беготня в течение дня вымотала его основательно.

Но Лев с этим предложением не согласился категорически.

– А если ночью дождь? Да и утренней росы хватит, чтобы от запаха ничего не осталось. Вызываем немедленно. Кстати, сделаем так… Ты пойдешь с Фэртоном на место ограбления, а я поговорю с пацанами. Пусть прозондируют, где тут кучкуются бомжи и что слышно в народе об их проделках – вдруг этот случай ограбления не единственный? Кстати, господин Фэртон, вам знакомы люди, которые вас преследовали, когда вы на такси ехали в аэропорт?

Тот, изобразив непонимающий вид, отрицательно замотал головой:

– Ай-м сорры, сэр! Я не видеть, чтобы нас кто-то преследовать. И я не знать людей, которые бы хотеть мне причинить зло.

– А почему же вы, вместо того чтобы продолжить путь в аэропорт, убежали с места происшествия и добирались сюда по безлюдным пустырям? А? – язвительно рассмеялся Стас.

– Я вспомнить, что перед отлет не попрощаться с мой лучший московский френд Фениамин Засухин. И я побежать к нему!

– Куда делся телефон Анри Дебирэ? – задал очередной вопрос Гуров, поняв, что Фэртона о преследовавших его спрашивать бесполезно. – В номере телефона не оказалось. А вы были последним, кто заходил к нему. Ну!

– О, май гад! Я не знать, где его телефон. Не знать! Его могла взять корничная. Спросите ее! – всплескивая руками, завздыхал американец.

– Дайте-ка мне свой телефон! – потребовал Лев, протягивая руку.

Фэртон неохотно достал из кармана и подал ему весьма «навороченный» гаджет. Быстро поманипулировав кнопками, Гуров вывел на экран монитора вначале оба номера этого телефона, а затем все входящие и исходящие. Впрочем, таковых оказалось немного. Скорее всего, американец их постоянно удалял. Но и того, что еще не было стерто, было достаточно для выявления деловых и всяких иных контактов Фэртона. Загрузив в свою цепкую память все эти длинные ряды цифр, Лев вернул телефон его владельцу и властным тоном произнес:

– Все, идемте, пока совсем не стемнело!

Сделав знак рукой американцу, чтобы тот следовал за ними, опера спустились вниз. Шагая за ними, Фэртон, которого явно мучила его будущность, снова завел разговор о смерти Дебирэ:

– Джентльмены, я хотеть сделать официальный заявлений, что я не убивать Анри, что он сам умирать во время… м-м-м… секс. Он хотеть острый ощущений и просить меня сделать ему маленький методик из БДСМ с его гальстук. И все… Что мне может быть по ваш суд?

Гуров, который уже закончил разговор с Главком о кинологе с собакой, пояснил, что судмедэкспертиза уже установила причины смерти француза, и ее выводы идентичны тому, что только что сказал Фэртон. Поэтому ему может быть вменено непреднамеренное причинение смерти по неосторожности. Не исключено, какие-то коррективы внесет и дальнейшая, углубленная экспертиза, которая может эту вину как смягчить, так и усугубить. Если окажется, что сердце Дебирэ отключилось по каким-то своим причинам – это повлечет более мягкое решение суда, но если причиной его остановки стали излишне жесткие манипуляции американца с удавкой из галстука, то и решение может быть куда более жестким.

– Кроме того, суд может расценить это происшествие как сознательное причинение смерти для того, чтобы завладеть ценным раритетом. Откуда вам стало известно про папирус? – выходя на крыльцо дома, изучающе взглянул на американца Лев.

– Мне о нем рассказать Анри еще два месяц назад, – сразу же скиснув, заговорил Фэртон. – Он мне сказать, что хочет купить папирус у один русский профессор, с жена который у него роман.

– А он что, мог и с мужчинами, и с женщинами? – не тая иронии, спросил Станислав.

– Да, он есть «би»… Это… Бисексуальный мужчина, – поеживаясь, пояснил американец. – Он мне предложить потом организовать продажа на аукцион за хороший сумма денег. Я иметь контакты с устроитель неофициалный аукцион. Мы хотеть выставлять раритет на торги и потом делить прибыль на мы двое. А когда он умереть, я очень испугаться. Я быть в паника. Я схватить то, что попалось под рука, и бежать из гостиница. Я не понимать, что делать в тот момент. И еще. По новый закон Франция мы с Анри супружнико. Он мой законный жена. Наш свидетельств о брак лежать в мой вещи. Его имущество – это и мой имущество.

Слушая его, опера не выдержали и громко фыркнули – настолько дикими и бредовыми, с точки зрения российской общественной морали, выглядели эти объяснения.

– Того человека, который занимается аукционами, зовут Джереми? Он сейчас в России? – Этот вопрос Гурова стал для Фэртона чем-то наподобие крепкого подзатыльника – он дернулся, ошарашенно глядя на этого русского сыщика, а потом нехотя подтвердил:

– Йес, Джереми… Да, он в Москва.

– А Джереми – какой именно? Коу, Бломм, Биггс, Локс, Шэпли?

То, как много всяких Джереми знает этот сыщик, Фэртона поразило еще больше. Он напряженно задумался, но его внутренний диалог перебило насмешливое и одновременно требовательное замечание Станислава:

– Только не врать, не врать! Вранье у нас наказуемо не менее жестко, чем убийство. Понятно?

– Да, да, я понимать… Это Джереми Локс, мы с ним решать вопрос продажи… – нехотя признался американец.

– Все, начинаем! – распорядился Гуров. – Пока еще хоть что-то видно, идите на то место, где произошло ограбление, и ждите там кинолога, он должен с минуты на минуту подъехать. Ну, а я к футболистам. Похоже, свой матч они уже закончили.

На «стадионе» и в самом деле игра подошла к концу, и футболисты, собравшись в круг, что-то шумно обсуждали. При появлении Льва мальчишки разом воззрились на него.

– Ну что, нашли вы этого хмыря? – поинтересовался крепыш в белой бейсболке.

– Найти-то его – нашли, но вот той вещи, что мы ищем, при нем не оказалось, – огорченно развел руками Лев. – Он утверждает, что его ограбили какие-то бродяги невдалеке от ваших домов. Вот я и хотел бы узнать: в вашем краю кучкуются какие-нибудь бомжи, которые эту территорию считают своей и требуют с прохожих плату за то, чтобы по ней пройти?

О чем-то шумно подискутировав, футболисты подтвердили, что, в общем-то, да, раза два или три действительно случалось, когда какие-то бродяги пытались верховодить в этом квартале. Но после того, как у нескольких домохозяек они рискнули «отжать» деньги и продукты, тут же сформировалась команда местных «тимуровцев» послеармейского возраста, которые поймали вымогателей и хорошенько намяли им бока. С той поры ничего подобного слышно больше не было.

– А где они вообще тут обитают? У них есть какое-нибудь основное стойбище? Ну, там, здание, подвал, что-то еще? – поинтересовался Гуров.