– Прибыли! – жизнерадостно улыбнувшись, объявил Смирнов. – Сейчас комендант вас разместит в гостевой комнате, позавтракаете, отдохнете и встретитесь с Леонидом Константиновичем, нашим послом. Ну что, идем?

Опера забрали из багажника свои дорожные сумки и последовали за Даниилом. Они вошли в благоустроенный холл первого этажа жилого корпуса, по периметру которого было несколько дверей и лестница, ведущая на второй этаж. Подошли к двери с табличкой «Комендант Еринцов В.В.», и на стук Даниила из кабинета вышел плотный мужчина с «буденновскими» усищами, судя по выправке, бывший военный.

– Доброе утро! Виталий Валентинович! – представился он.

Вместе с ним опера поднялись на второй этаж. Комендант достал из кармана ключ и открыл дверь с номером «пять». Пройдя в просторную, освещенную утренним солнцем комнату, Еринцов огляделся по сторонам и, широко разведя руками, объявил:

– Вот, пожалуйста, ваши апартаменты! Столы, стулья, диван, телевизор, холодильник… Это вот ваши спальные места, – он указал на две аккуратно застеленные деревянные односпалки по обеим сторонам комнаты. – Что тут еще? Туалет, ванная с душем… Есть даже посуда и чайник с кофейником на тот случай, если вечером захочется выпить чайку. Вот вам каждому по ключу. Если возникнут какие-то вопросы – вот на столе телефон внутренней связи. Там же и справочник. Мой номер три-десять. Ну а сейчас – в столовую.

Спускаясь по лестнице, комендант пояснил, что пищеблок предназначен для бессемейных и временно прикомандированных. Большинство сотрудников посольства или сами готовят дома, или берут на дом готовые продукты.

– Вы к нам примерно на какое время? – поинтересовался он. – За сколько дней предполагаете выполнить свою работу?

– Максимум за неделю, – ответил Гуров. – В принципе, у нас уже обратные билеты на самолет имеются, и через десять дней мы в любом случае должны отправиться домой.

– Так что мы вам тут еще надоедим! – рассмеялся Станислав.

– Не-е-т, не надоедите!.. – Еринцов усмехнулся в свои могучие усы. – Люди с последними новостями из России тут всегда и востребованы, и интересны. Оно ведь как? На тутошнюю жизнь жаловаться грешно – все идет размеренно и спокойно, как на пассажирском корабле. Новости, конечно, получаем. Но… Живой человек – всегда лучше, чем газета или телевизор.

– А что, тут у вас вообще ничего из ряда вон выходящего не происходит? Каких-нибудь митингов, демонстраций?.. – Крячко с интересом покосился в сторону коменданта.

– Ты еще скажи – ни войн, ни катаклизмов… – Лев насмешливо продолжил этот перечень.

– Что-то и не припомню… – задумался Еринцов. – А! В прошлом году, по-моему, человек тридцать студентиков, и то сплошь американцев, приходили бузить насчет тех девиц, что в церкви плясать надумали. Как их, не помню? Постирайки какие-то там…

– Пусси райт, – кивнув, уточнил Гуров.

– Во-во, они самые и есть! – комендант вскинул указательный палец. – Ну, минут десять всего и попрыгали эти клоуны, потом приехала местная полиция и шугнула их отсюда. И все. Больше пока что никто не появляется. Вот около американского посольства – там чаще митингуют. И собираются именно местные. Этим летом, когда американцы собирались бомбить Сирию, народу там было много. О-о-о! Ор стоял не слабый. Думаю, медом американцам жизнь не показалась…

Они вошли в просторный обеденный зал столовой. За несколькими столами сидели сотрудники посольства обоего пола самых разных возрастов. При появлении Еринцова и сопровождаемых им гостей все взоры тут же обратились в их сторону. Лев и Станислав дипломатично раскланялись с присутствующими.

– Как там Москва? – ответив на приветствие, с затаенной грустью спросил сидевший неподалеку мужчина лет сорока в очках и темном, строгом костюме.

– Как и обычно… – Гуров чуть развел руками. – Строится, ширится… Кто-то работает, а кто-то ворует. Ну, мы таких ловим – каждый занимается своим делом, – рассмеялся он.

– Да уж, наслышаны о вас… – покончив с завтраком, мужчина поднялся из-за стола. – Народ уже заинтригован – что же выявят столичные светила сыска?!

– Ну, вы нас, скажу так, переоцениваете, – тоном скромного человека ответил Крячко. – Мы работаем в меру своих сил и возможностей. И, понятное дело, надеемся на вашу помощь и поддержку. Это для нас самое главное.

– Вы уже сегодня приступаете? – чему-то улыбнувшись, спросила весьма привлекательная особа лет тридцати, которая в качестве завтрака употребила некий микросалатик и теперь запивала его фруктовым соком.

– Разумеется! – одарив даму обаятельнейшей из своих улыбок, ответствовал Станислав.

Когда они со Львом подошли к стойке раздачи, Гуров, обернувшись в его сторону, вполголоса строго отчеканил:

– Без фокусов! Ты меня понял! – добавил он, заметив намерение приятеля возразить.

– Угу… – односложно ответил тот, как бы соглашаясь со Львом, а сам неприметно для Гурова глянул в сторону заинтересовавшей его дамы.

Тем временем комендант представил заведующей пищеблоком новоприбывших клиентов их подразделения и порекомендовал «кормить мужиков на совесть, чтобы домой вернулись как с курорта, а не из голодного края». «Начпродша», назвавшаяся Тоней, заверила Еринцова, что кормить будет «как на убой». А потому голодная смерть гостям никак не грозит.

Нагрузив подносы аппетитной снедью, приятели заняли столик в углу и приступили к трапезе.

После завтрака опера вернулись к себе в номер. Надев взамен дорожной одежды костюмы полуофициального фасона, они направились к служебному зданию посольства. Показав на вахте свои документы охраннику, приятели поднялись на второй этаж. Пройдя через приемную, вошли в кабинет посла.

Турманов – массивный мужчина среднего роста, одетый в хорошо сидящий на нем костюм, больше напоминал не дипломата, а капитана дальнего плавания. Выйдя из-за стола навстречу визитерам, он поприветствовал их, после чего за чашкой кофе они обсудили предстоящее расследование.

– …Я бы покривил душой, если бы сказал, что Горбылин был отличным или даже хорошим работником, – голос посла звучал минорно и чуть приглушенно. – Типичный середнячок, без намека на стремление перетрудиться, без полета мысли и жажды лечь костьми за интересы Отечества. Он работал строго от сих до сих, не являя ни инициативы, ни фантазии, ни полета мысли. И тем не менее… Он был нашим сотрудником, представлял интересы России, и его смерть не может не вызвать вопросов. И самый главный – стало ли это следствием каких-либо процессов естественного порядка или кем-то инспирировано? Я отвечаю за всех, кто здесь живет и работает, и поэтому чрезвычайно заинтересован в раскрытии этого ЧП.

Опера полностью согласились с его мнением и пообещали сделать все возможное для того, чтобы вокруг смерти и.о. военного атташе не осталось ни одного неясного момента. Они попросили его рассказать о круге проблем, решавшихся Горбылиным, его основных контактах и взаимоотношениях с коллективом посольства.

Турманов поручил секретарше принести еще по чашке кофе и пояснил, что круг задач атташе был стандартным и за рамки расписанных обязанностей никак не выходил. В принципе, особо отметил он, в современной дипломатической практике с юридической точки зрения круг вопросов, находящихся в ведении военных атташе, их права и обязанности проработаны слабо. Поэтому российские дипломаты, работающие от Минобороны, руководствуются его внутренними документами, а также распоряжениями специального управления министерства по международным связям. В общем и целом военный атташе обязан своевременно изучать и анализировать военно-политическую обстановку в стране пребывания, консультировать сотрудников посольства по военным вопросам и при необходимости давать советы по тем или иным дипломатическим акциям – при составлении нот, меморандумов, сообщений для брифингов. Фактически атташе должен быть одновременно и военным аналитиком, и дипломатом в одном лице. Был ли таким Горбылин? Безусловно, нет. Как военный специалист он был откровенно слаб, не знал ряда элементарных вещей. Как аналитик вообще никуда.