– Сейчас первыми на поверхность поднимаются рабочие. Инженер Вертянин здесь есть?

После некоторой паузы один из «роботов» поднял руку:

– Я Вертянин!

– Отлично! Вас шестнадцать человек? Часть сейчас поднимется на грузовом лифте, часть на пассажирском. Вторым этапом поднимутся все остальные. Всем все ясно?

Он нажал на кнопку управления створками грузового лифта, однако они не шелохнулись. Не сработало управление и пассажирским лифтом. Крячко вдруг почувствовал нечто очень недоброе. Увидев в простенке переговорное устройство, он подошел к нему и нажал на кнопку. Переговорник безмолвствовал. Стас понял – они в западне. Впрочем, он особо не волновался, поскольку знал, что там, наверху, его друг Лева, человек умный и сообразительный. Скоро он догадается, что дело неладно, и найдет, как им помочь.

Однако в качестве апофеоза творящейся дьявольщины в цеху внезапно погасло освещение и замолчали станки, а со всех концов зала донеслось мощное журчание воды, подающейся откуда-то сверху под большим давлением. Кто-то в темноте истерично вскрикнул:

– Боже мой! Нам конец!

– Спокойствие! – жестко прикрикнул Станислав. – Без паники! Нам ее только не хватало! Зал высокий, пока вода поднимется к потолку, пройдет не менее часа. За это время нас отсюда вытащат.

– Какой потоло-о-ок?! – с нотками отчаяния вскрикнул один из его недавних собеседников. – Как только вода дойдет до силовых кабелей, нас тут же парализует током. А потом мы будем растворяться в разошедшемся каустике! Дайте мне мой пистолет с одним патроном! Я не хочу корчиться в каустике! Я…

– Хватит скулить! – резко оборвал его Крячко. – Андрей Степанович, как инженер что-нибудь можете предложить?

– Ну, как временную меру – всем надо немедленно взобраться на станки. Хотя бы какое-то время так продержимся, – сообщил тот.

Стас достал свой сотовый и, включив микрофонарик, осветил его бледным лучом ближайший ряд станков.

– Всем наверх! Быстро! – скомандовал он. – Я уверен – уже сейчас принимаются все меры к нашему спасению.

Спецназовцы также достали – кто телефон, кто специальный мини-фонарик, и уже через пару секунд толпа людей начала торопливо карабкаться на самые высокие технологические установки. Кто-то спешил первым взобраться сам, кто-то прежде всего старался помочь другим. Ощущение смертельной опасности сразу же, словно ветер, сдуло шелуху привычек и манер, оставив лишь то главное, чем на самом деле являлся тот или иной индивидуум.

…Когда зазвонил телефон, Орлов внутренне внезапно ощутил, что в ходе операции возникли существенные осложнения. Голос Льва звучал сухо и как будто даже невозмутимо, однако в нем все равно чувствовалась явная тревога.

– Петр, насколько я могу понять, Стас с десятком ребят оказался в западне. Электроника лифта отказывается принимать прежний код. Требует новый. Боюсь, сейчас внизу происходит что-то крайне хреновое. Например, распыление какого-нибудь отравляющего газа. Черт! Надо было озаботиться противогазами…

– Так! Понял! – не на шутку встревоженный генерал заходил по кабинету. – Сейчас же опять займусь Стебалиным. Жди звонка!

Петр немедленно отправился в СИЗО, и уже через несколько минут перед ним, чему-то ухмыляясь с оттенком злорадства, предстал Стебалин.

– Резервный код для включения лифтов! Быстро! – без каких-либо предисловий потребовал Орлов.

– Я не знаю… – тот снова глумливо ухмыльнулся. – Вызовите сюда главного инженера – он в курсе.

– Пока я его вызову, там погибнут люди! – начиная закипать, возразил Петр.

– Кто? Ваши сотрудники? А мне-то что до этого? – Стебалин развел руками. – Мы их туда не приглашали.

– Хорошо, как заблокировать систему уничтожения? – спросил Орлов, ощущая нестерпимую жажду дать по морде этой хамоватой твари.

– Это невозможно! – явно упиваясь своей властью, задержанный картинно-многозначительно развел руками.

Ощущая бессилие хоть как-то повлиять на этого самодовольного подонка, в какой-то миг потеряв самообладание, Петр выхватил из кармана пистолет и, щелкнув затвором, поднес его ко лбу Стебалина.

– Код! – рявкнул он во весь голос.

– Не знаю… Генерал, чего ты расходился? Я все равно тебе ничего не скажу. Более того, завтра ты будешь ползать передо мной на коленях, моля о прощении. Понял? Поэтому спрячь свой пистолетик, и не надо этих дешевых драматических сцен. Мне они по …ю, так же, как и твои недоумки, которые сейчас уже начали пускать пузыри.

– Ах, так!

Уже не помня себя от ярости, Орлов опустил пистолет к его ноге и нажал на спуск. Отрывистым, лязгнувшим хлопком прозвучал выстрел. От неожиданности подпрыгнув на стуле, мгновенно растерявший всякую самоуверенность и желание глумиться, Стебалин с визгливым воем схватился за простреленное бедро. В помещение тут же вбежали испуганные конвойные.

– Все нормально, ребята… – посмотрев в их сторону, коротко уведомил Петр. – Вы же видели, как он на меня накинулся?

– Так точно! Видели! Оружие было применено в целях самообороны! – бодро отрапортовали те.

Отправив конвойных за дверь, Орлов прижал ствол к паху скулящего и стонущего Стебалина и свирепо поинтересовался:

– Яйца отстрелить?

– Нет! Я все скажу! Вызовите врача – я же умру от потери крови!

– Код! – потребовал генерал, сдавив его кадык пальцами левой руки.

– Тройка, две двойки, три единицы, четыре нуля!.. – задыхаясь, дергаясь и всхлипывая, выпалил Стебалин.

Теперь это был совсем другой человек – жалкий, аморфный, раскисший, разом утративший без остатка все свое самомнение и заносчивость. Схватив со стола телефон, Петр поспешно набрал номер Гурова. Сообщив код доступа к лифту, он заходил по помещению из угла в угол. Вспомнив о Стебалине, он вызвал конвойных.

– Кто-нибудь дойдите до медпункта. Пусть фельдшер сюда подойдет, перевяжет этого «супермена», мать его так!.. – распорядился он и, повернувшись к задержанному, добавил: – И моли бога, чтобы в подземелье никто не пострадал. Не дай бог, что-то случится с моим товарищем, я тебя лично утоплю в канализации. Пусть меня потом судят, но ты, тварь, дерьмом захлебнешься…

…Вода продолжала шуметь, поднимаясь в цеху все выше и выше. Стас, временами подсвечивая телефоном, отмечал продолжающийся рост ее уровня. Страха он не ощущал. Было только лишь досадно, что его жизнь может иметь такой глупый, нелепый и в то же время трагичный конец. «Ну, уж нет! Никаких трагедий! – остановил он не очень оптимистичный ход мыслей. – Все будет как надо! Лева делает все возможное, чтобы нас спасти!»

– Командир, – вновь, не выдержав, застонал один из охранников, – а нас точно будут спасать? Может, про нас уже и забыли вовсе? Сколько мы тут уже сидим? Господи! Вода-то уже совсем рядом!..

– Прекратить стоны! – категорично приказал Крячко. – Если было сказано – спасут, значит, спасут! Хватит на людей нагонять тоску!

– Ну, за что мне это наказание? – немного помолчав, снова начал канючить тот же голос. – Чем я провинился? За что мне такая погибель? Нет, никому из нас уже не спа…

В этот момент в цеху вспыхнуло освещение, и моментально затих шум поступающей воды.

– …Да я с самого начала был уверен, что нас спасут! – уже обычным голосом закончил нытик начатую фразу.

Несмотря на драматизм ситуации, на то обстоятельство, что еще минуту назад многие и не надеялись остаться в живых, в залитом водой цеху грохнул дружный хохот.

Утренней порой, когда над Финским заливом уже вовсю сияло солнце, а стаи чаек кружились над пологой, ленивой волной, охотясь за рыбной мелочью, по его обширному простору, вздыбливая воду закругленным носом и отбрасывая в обе стороны длинные «усы», на запад шел немного неуклюжий морской контейнеровоз под флагом далекой страны Либерии. На его борту красовались свежевыкрашенные буквы названия – «Гольфстрим». Загрузка судна была закончена вчера, уже поздним вечером. На палубе тянулись ряды одинаковых, как близнецы-братья, грузовых контейнеров. Несколько меньшее их количество было заскладировано в трюме.