Крячко сморщился, как от зубной боли, и стал смотреть в темное окно. Гуров слушал, изредка поддакивая или коротко задавая уточняющие вопросы. Наконец он поблагодарил медика и пожелал ей спокойной ночи. Все ждали пояснений, потому что по лицу Гурова было видно, что информация получена важная.

– Это значит, что ситуация «созрела», – после недолгой паузы заговорил он. – Не думаю, что мы на правильном пути, но иной версии у нас сейчас нет. Давайте подведем итоги.

– А что Савицкая сказала? – бесцеремонно потребовал Крячко.

– Я скажу, но сначала коротко подведем итоги. Итак, мы вышли на Панкратова, который распространял таблетки, но таблетки оказались безвредными. То, что среди умерших странной смертью ребят оказались его клиенты, – чистая случайность. Факта активного распространения наркотических средств в районе и ночных клубах мы не зарегистрировали. Даже оперативной информации об этом нет. И тем не менее здравый смысл сыщиков, а также мнение медиков говорит о том, что все-таки так часто без причин не умирают люди в пределах небольшой территории. Это не может объясняться даже статистикой. Значит, причина должна быть. Не умирали, не умирали, и вдруг месяца полтора назад началось. Новый наркотик, продавцов которого мы просто не можем пока поймать за руку, а следов этого наркотика не можем выделить в организмах погибших? Реально?

– Реально первое, – сказал Шумавин, – но маловероятно второе. Следы в организме должны быть, а современные методики позволяют их находить.

– Я вам расскажу, Игорь Сергеевич, то, чего вы тут в областных центрах, наверное, не знаете. У нас в министерстве такая информация есть. Так вот, ежегодно, если не чаще, синтезируются новые наркотические средства. А еще больше медицинских препаратов изобретается и штампуется по всему миру. Особенно много к нам идет из Китая. Гарантировать, что кто-то изобрел нечто, не являющееся отравой, сложно. В наше время все покупается и все продается. Людей это тоже касается. На бумаге лекарство прошло клинические испытания, а на деле… Так что остались следы в организме от лекарства или не остались, это еще ничего не значит.

– Так что вам Савицкая сказала? – напомнил Шумавин.

– Они там на вскрытии обнаружили в организме Портнова, особенно в легких, следы воздействия некоторых ядовитых солей, фосфорных соединений. Когда это обнаружилось в заметных, но не смертельных объемах, она вспомнила, что и в некоторых прошлых актах указывалось на подобные факты, но только вскользь, не как на определяющие. Гарантировать, что у каждого человека будет одна и та же реакция на попадающие в организм вещества, сложно. Все ведь индивидуально.

– В прошлом месяце, я помню, – вставил Крячко, – у нас в соседнем дачном кооперативе мужичок умер, который пытался соскоблить в туалете с потолка осиные гнезда. Они его покусали, а у него реакция. Или соседская девочка у меня есть, десяти лет. Ей половину лица разносит до неузнаваемости от простого комариного укуса.

– Вот-вот, – согласился Гуров. – Она как раз и говорила о тех веществах и химических соединениях, которые близки по своим свойствам к нервно-паралитическим газам. Точнее, не по свойствам, а по воздействию на организм. А также об избытке фосфатов в крови, повреждении, правда, незначительном, слизистых оболочек и тканей легких и верхних дыхательных путей. А у нас в этом районе химический завод. Ну, местные товарищи, что вы знаете об этом производстве?

– Это легко, – заявил Барсуков, поднимаясь из кресла, и подошел к столу, где у Шумавина стоял компьютер. – Можно?

Через несколько минут капитан удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на Гурова:

– Вот, чтобы не гадать, могу прочитать про производство. Всем будет понятно.

Гуров кивнул. Барсуков неторопливо принялся озвучивать сведения, почерпнутые с сайта предприятия. Из информации следовало, что АО «Челябинский завод химических реагентов» специализируется на производстве химической продукции технического назначения и технических моющих средств. Выпускаемая продукция относилась к нескольким следующим группам. Во-первых, огнеупорные связующие: антипригарный огнеупорный состав, алюмоборфосфатный концентрат, фосфат алюминия однозамещенный и алюмохромфосфатное связующее.

Затем шли наименования технических моющих средств типа «Рускон», о которых Гуров не имел никакого представления. Потом Барсуков перечислял какие-то фосфатирующие концентраты ФК и «Рускон», после чего речь пошла о кислотах со страшными названиями, всплывающими в памяти еще из школьной программы по химии: кислота ортофосфорная «Рускон‑306», кислота фосфорная экстракционная обессульфаченная, кислота ортофосфорная улучшенная, кислота ортофосфорная термическая, марка Б, 1 сорт, кислота ортофосфорная очищенная. И закончил капитан перечислением тары для фасовки продукции: канистрами, еврокубами и бочками.

– Ну понятно, – заключил Гуров. – Фосфор, фосфаты, хлор. Компоненты еще те! В умеренной пропорции даже полезны, а вот когда авария на производстве и выбрасываются в воздух и в водоемы… Ну, коллеги, у кого есть на памяти нечто, связанное с этим заводом?

– Вы не поверите, Лев Иванович, – хмыкнул Шумавин, – но завод уже фигурировал у нас в одной оперативной разработке.

– Даже так? Подробнее, пожалуйста.

– Подробностей я многих не знаю, потому что служил тогда в районном управлении, нас это все коснулось частично. Дело в том, что пришел в областное ГУВД запрос из Перми. Запрос касался возможности нелегального производства в Челябинске как раз моющих средств. Вот тех, что Василий Сергеевич перечислил среди продукции завода химических реагентов. Судя по запросу, к ним поступали по поддельным накладным партии таких вот средств для реализации. И пермяки искали канал и производителя. Не знаю, чем там закончилось, вроде бы проверки были, в том числе и на заводе. Потом я слышал из неофициальных источников, что аналогичные запросы уже были и из Хабаровска, из Владивостока.

– Если водку, пиво и вино подпольно изготавливают и разливают, снабжая почти настоящими наклейками, – покачал головой Крячко, – то с моющими средствами чего же стесняться. Тут даже не «фейри» или «капля сорти», а технические средства. Они же на прилавки не попадают, их организации и предприятия закупают.

– Вы, Игорь Сергеевич, поднимите, не особенно привлекая к себе внимания, эти запросы и материалы по работе по запросам, – попросил Гуров Шумавина. – Не знаю пока зачем, но, если мы компромат нароем, возможно, легче будет работать с местной властью и заводским начальством. А еще думаю, что надо нам одного нашего старого друга найти.

– Журналиста? – с энтузиазмом спросил Крячко. – Я тоже подумал, что Денис Колотов должен владеть информацией. Если была авария, если был выброс с завода, то это не осталось тайной. Замять в приказном порядке случай можно, но Колотов мог знать. Он же у нас славится особой любовью к скандальным ситуациям. – Может, я его завтра поищу? – многозначительно попросил Крячко.

– Давай, – кивнул Гуров с улыбкой, причин которой никто, кроме Крячко, не понял. – Ты к журналисту, а я к медикам с Савицкой. Побеседуем, что там у нас по вскрытию. Про фосфаты, хлориды и кислоты.

Когда Гуров и Крячко вышли наконец на улицу, над горизонтом на востоке небо начало заметно светлеть. Они помолчали, прислушиваясь к ночной тишине, изредка прерываемой звуками проезжающих по улице Елькина машин.

– Я при ребятах не стал говорить, – повернулся к другу Гуров и посмотрел ему в глаза. – Марина Савицкая мне еще кое-что поведала о творящихся вокруг делах. У Олега Михайловича Никитенко, оказывается, есть высокие покровители. Началось давление. Экспертного бюро уже коснулось. Выражаясь старым советским языком, есть мнение, что не надо мешать бизнесу честного предпринимателя и мучить его беспрестанными визитами, разборками и задержаниями. Мы таким образом влияем на отток клиентов. Выражена озабоченность, а не подкуплены ли московские полковники конкурентами? А не приехали ли они с одной целью – руками полиции расчистить дорогу московскому бизнесу?