Лис явно входил во вкус. Он хотел еще что-то сказать, но сперва опешившие от его напора стражники, наконец, взяли себя в руки и потащили крикуна к палачу. Несколько мгновений борьбы, длинный взмах топора и голова предателя упала в широкую корзину, стоявшую перед плахой.

Некоторое время над пустырем висела вязкая тишина. Народ явно находился под впечатлением.

Молчание нарушил зычный выкрик.

― Мерзкий предатель собственного народа! Туда тебе и дорога!

Толпа, словно очнувшись от тяжелого сна, поддержала крикнувшего громким одобрительным гулом. Отовсюду на голову темных ренегатов сыпались ответные проклятия.

Всего палач за время казни взмахнул топором двадцать семь раз. Когда, был казнен последний предатель, я с облегчением выдохнул и хотел было покинуть это отвратительное место, как вдруг гудевшая до этого толпа постепенно замолчала.

Над пустырем снова повисла напряженная тишина. Стражники вели новых приговоренных к смерти.

Я страдальчески взглянул на Боровика. Друг лишь пожал плечами, мол, раз пришел, значит, терпи до конца. На что я тяжело вздохнул. Придется.

Все это время по толпе ходили шепотки. Народ говорил о каких-то «клыках». Причем о приговоренных не отзывались плохо. Даже уважительно. По крайней мере, я не чувствовал враждебности к новоприбывшим. Мне и самому стало любопытно.

Тем временем процессия с новыми приговоренными приблизилась к насыпи, и я смог, наконец, разглядеть кого там привели. Хех… Мне хватило одного взгляда, чтобы узнать первого идущего. Это был лис-альбинос, телохранитель Мудра Белобрюха. Его некогда белоснежная шерсть сейчас превратилась в один сплошной красно-бурый колтун. Морда опухла до неузнаваемости. Левый глаз заплыл совсем, правый ― едва просматривался через узкую щелку. Половина правого уха отсутствовала. Следом за ним шагали еще полтора десятка лисов. Их состояние было не лучше.

Как и альбиноса, я узнал их всех. Все телохранители Белобрюхов. Правда, в зале совета их было больше. Похоже, выжили самые сильные. Все высокие, широкоплечие. Уровни за двадцать. Они здорово отличались от остальных лисолюдов.

Когда приговоренные взобрались на насыпь, вперед неожиданно выступил Хлад Краснолап и поднял над головой обе руки, призывая толпу замолчать. Разговоры и шепотки прекратились. Наступила гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая шелестом листвы и пением лесных птиц.

― Братья и сестры! ― торжественно провозгласил Хлад. ― Мерзкие предатели казнены!

Народ одобрительно загалдел. Но ненадолго. По взмаху рук Хлада, пустырь снова накрыла тишина.

― Но мы не закончили! ― продолжил он и полуобернулся в сторону пленников. ― Эти воины тоже сражались против нас!

― Что с них взять, с подневольных, ― тихо буркнул себе под нос старый лисолюд, стоявший рядом со мной. ― Им приказали ― они выполняют.

Я нахмурился и уже по-новому посмотрел на бывших телохранителей Белобрюхов. Нужно ли говорить, что мое сердце забилось чаще.

― Кто они? ― тихо спросил я у старика.

― Северяне, ― коротко ответил дед, продолжая прислушиваться к словам Хлада. ― Клыки. В свое время давшие клятву верности старому Белобрюху.

― Клыки?

― Клан Ледяных Клыков, ― расщедрился на ответ старик и демонстративно отвернулся, показывая мне, что я не то время выбрал для расспросов.

Я озадаченно взглянул на Боровика. Но тот снова неопределённо пожал плечами и кивком предложил послушать Хлада.

― Как вы все знаете, эти воины сражались не по своей воле, но по велению клятвы верности, данной еще в юности! ― продолжал вещать Хлад. ― Смысл их жизни ― служить хозяину!

Мне сейчас одному показалось, что старик не хочет казнить этих воинов? Я огляделся. Хм, да и народ, как погляжу, относится с пониманием. Хотя я прекрасно помню, как тот же альбинос убил несколько родичей того же Хлада.

― Белобрюхи всегда отличались своим коварством и наплевательским отношением к свободе себе подобных! ― воскликнул Хлад. – Это единственный род из нашего клана, который использовал рабов! Когда-то много лет назад, старый глава Белобрюхов во время похода на север взял боем поселение наших дальних сородичей. Кроме добычи, они привезли много рабов. Я помню этих воинов еще мальчишками! Да, сегодня они сражались против нас! Но кто из нас может противостоять законам Великой Системы?!

Хороший ход. Старик перенаправил внимание толпы на белобрюхих плохишей. Любопытно, что он будет говорить родичам погибших от мечей этих самых Клыков?

― Но, несмотря на все то, что я сказал, все присутствующие здесь понимают, что эти воины должны умереть! ― заглядывая каждому в лицо, продолжал говорить Хлад. ― Они сражались против нас!

То ли в данный момент старик не был так убедителен, как минутой ранее, расписывая злодеяния Белобрюхов, то ли слушавшие его и сами понимали, что Ледяные Клыки ― всего лишь орудие в руках подлецов… так или иначе толпа явно не одобряла приговор северянам.

Слушая народный ропот, Хлад согласно кивал. И пока этот ропот не перерос во что-то большее, старик громко крикнул:

― Братья и сестры! Вы все знаете, что грядет великая война с тьмой! В связи с этим, у меня есть к вам вопрос! Правильно ли будет умерщвлять сильнейших воинов нашего клана, когда очень скоро нам понадобится каждый кто может держать оружие в руках?

― Нет! ― несмело ответила толпа.

― Взгляните на них! ― указал пальцем на приговоренных Хлад. ― Даже сейчас, перед смертью, они не изрыгают проклятия и не пускают сопли, как те мерзкие предатели! Каждый из этих воинов стоит десяти чернокровов! Почему бы не применить к ним наш древний закон об искуплении? Что скажете?!

― Да! ― послышался первый громкий выкрик из толпы. ― Пусть сражаются!

― Пусть искупят кровью свои преступления! ― вторил ему кто-то справа. Не удивлюсь, если узнаю, что все эти крикуны из одного рода.

Спустя мгновение, народ вынес вердикт. Северяне должны искупить кровью свои грехи перед кланом Остроухих.

Хлад снова поднял руки, призывая к тишине.

― И последнее! ― устало объявил он. ― Так получилось, что ни один из родов не может принять этих воинов. Но есть выход!

Сказав это, Хлад замолчал и неожиданно красноречиво посмотрел прямо на меня. Я сперва не сразу понял, что старик обращается ко мне, но потом, наконец, до меня дошло. По моей спине пробежал уже знакомый холодок.

― Мастер Эрик! ― громко и торжественно провозгласил хитрый интриган, а у самого в глазах играли смешинки. ― Клан Остроухих вверяет в ваши руки этих воинов! Отныне они подчиняются вашей воле! Верим, вы найдете достойное применение их талантам!

Следующие несколько дней, мы занимались подготовкой к войне. Совет клана Остроухих одобрил наш план. Собственно, а куда им деваться? Разве что покинуть эти земли, как изначально и планировал Хлад. По сути, наше с Боровиком появление дало всем лисолюдам надежду на будущее.

После того, как совет вынес решение, информация пошла в массы. Уже на следующий день только глухой не слышал о том, что клан Остроухих ступил на тропу войны. Специально подготовленные «харизматичные» болтливые лисы изо дня в день втолковывали простым горожанам о правильности выбранного советом пути. Не ошибусь, если предположу, что это их голоса из толпы я слышал во время казни. В итоге, не прошло и недели, как народ пылал праведным гневом и был готов хоть сейчас пойти войной на грязных чернокровов.

Весть разлетелась по дальним поселениям, и в Лесоград начали прибывать первые телеги с продовольствием и беженцами. Как минимум, население города пополнилось еще несколькими тысячами жителей. Если из них получится собрать хотя бы сотню лучников ― это будет настоящая удача. Хотя… кто знает? В основном в город прибыли семьи охотников. Не удивлюсь, если соберется отряд и более многочисленный. А ведь каждый лук у нас на счету, очень скоро земли вокруг города превратятся в одно огромное поле боя.

Мы тоже зря времени не теряли, Обжора обзавелся еще двумя уровнями. Увы, но выше поднять не получилось. Впервые у меня возникла нехватка эсок, хотя серебряных скрижалей после всех улучшений оставалось еще на два уровня минимум. Попытки приобрести эссенции опыта у местных не увенчались особым успехом. Лисолюды не охотно расставались с этим важным ресурсом. А если и продавали или меняли, то по грабительскому курсу. Так или иначе даже приобретенные эски были каплей в море. Ведь для перехода на тридцать пятый Обжоре нужно было ни много ни мало ― шестьсот тридцать тысяч эссенций опыта. А у меня на данный момент не было и четверти из требуемого количества.