Течение и прилив с отливом, сталкиваясь в узких проливах между каменными громадами островов, создавали водовороты. Непредсказуемые — сегодня в одном месте, завтра в другом. Мощные — раз угодив, не вырваться. Известны были случаи, когда галера с полным набором гребцов преодолевала напор воды и, ценой неимоверных усилий, спасалась, но парусные суда, как правило, терпели жестокое крушение. Одно время на островах свили гнездо пираты. Ну, как пираты… Стервятники… Даже в сравнении с теми же браккарцами, наводившими страх на все три океана, трусы и падальщики. Обосновавшееся здесь отребье большую часть своей жизни посвящало сбору грузов с разбившихся кораблей, который выбрасывало кое-где на берег. Правильнее сказать, бочки, сундуки и тюки застревали в оскаленных, словно пасть огромного зверя, прибрежных утёсах. Иногда оттуда же снимали уцелевших людей, чтобы потом просить за них выкуп или продавать на рудники в Тер-Веризу — на самоцветных копях в Красногорье всегда не хватало рабочих рук. За несколько веков пираты устроились весьма основательно. Вырубили в скалах целый замок в несколько этажей — с подвалами для хранения награбленного, темницами для пленников, со спальными комнатами, с залами для кутежей. Больше всего страдали от них трагерцы и унсальцы. Путь из этих держав на южный материк неминуемо пролегал в непосредственной близости от островов. Остальные могли сделать крюк и пройти ближе к побережью Кринта, где течение не имело такой силы. Наживались, само собой, тер-веризцы и, как ни странно, ханжи и святоши лоддеры, которые, конечно, не принимали никакого участия в работорговле, свято блюдя заветы Вседержителя, но зато в охотку скупали подпорченные морской водой товары, забывая поинтересоваться их происхождением. Пираты высоких цен не ломили, ведь они ничего не вкладывали в товар, поэтому получали прибыль, отдавая его за гроши. Поэтому пиратство продолжало процветать с молчаливой поддержки части держав. С браккарцами местные падальщики не соперничали, северяне не единый раз грабили и их самих на пути в Тер-Веризу или Лодд.

Положить конец грабежам и работорговле решил великий князь Трагеры из Дома Пурпурного Меча — Пьюзо альт Ортега, прозванный Вторым, поскольку дедушка его носил то же имя. Двадцать сорокавёсельных и полдюжины шестидесятивёсельных с тяжёлыми пушками галер под командованием Энеко альт Юстебана из Дома Белой Ласточки вышли в поход. Долго выжидали погоду, чтобы не потерять ни одного судна в водоворотах, и вот, наконец, в полный штиль выдвинулись в поход. Умнейший флотоводец пран Энеко точно рассчитал, чтобы островов галеры достигли, когда прилив уже закончился, а отлив ещё не начался. Прицельным огнём артиллерии уничтожили пиратские фелуки. В щепки. Пленных не брали и за добычей не гонялись.

Отрезав мародёрам пути к отступлению, эскадра пошла на штурм главного острова, так называемой Цитадели. Двадцать шесть галер, беспрерывно паля из полусотни погонных пушек, приближались к острову, развернувшись полумесяцем. Абордажные команды готовились к высадке. Пираты отвечали беспорядочной стрельбой из кулеврин — орудий большего калибра на островах Святого Игга отродясь не водилось. Их картечь почти не причинила трагерцам вреда. Даже когда началась высадка пехоты. Сказать по чести, к тому времени, как бой перешёл в рукопашную, огневые точки Цитадели были подавлены. Кое-где в каменных лабиринтах начался пожар, выкуривая защитников крепости.

И снова адмирал Энеко альт Юстебан показал себя прозорливым командиром. Оставив абордажные команды на скалистом берегу, он отвёл галеры на безопасное расстояние прежде чем начался отлив. Изначально он хотел тем самым сберечь суда от возможной гибели в водовороте, но получилось, что трагерский десант бился, понимая, что оступать некуда. Кто-то из офицеров после говорил после обильных возлияний в Эр-Трагере, что адмирал поступил подло по отношению к своим подчинённым, но победителей не судят, как утверждает народная мудрость. Поначалу чаши весов колебались, но потом решительный натиск пехоты смял не менее отчаянное сопротивление пиратов, которые защищались на удивление стойко для их брата. Стояли до последнего, словно загнанные в угол крысы, способные вцепиться в горло коту. Начали бросать оружие лишь тогда, когда взлетели на воздух два пороховых склада, обрушив большую часть Цитадели.

Дольше всего сопротивлялся северный бастион, расположенный внутри заострённой скалы, а оттого названный Клыком. Ни один из пиратов, оборонявших его, не попросил пощады. Все погибли. Для мародёров удивительно…

В этом сражении участвовали несколько капитанов-трагерцев, с которыми Ланс подружился гораздо позже во время неудачной «браккарской» кампании, и нынешний адмирал, командующий северной флотилией Трагеры — пран Жильон альт Рамирез.

[1]Штаг — снасть стоячего такелажа, поддерживающая мачту, стеньгу и другое рангоутное дерево спереди.

[2] Кофель-нагель — деревянный стержень с рукоятью, служащий для крепления и укладки на него снастей бегучего такелажапарусного судна.

Только что эти воспоминания могли дать менестрелю? Подсказать, как спастись? Вряд ли. Сейчас его жизнь стала былинкой в руках Вседержителя, щепотью праха на сапогах Вечности, призрачной пыльцой на крыльях Мироздания. Так могли бы высказаться на Айа-Багаане. Там любили красиво изъясняться. Но скоро и он, и южане, обожающие цветистую речь и красивые фразы, станут кормом для акул и крабов. Кто-то изо всех сил попытается оказать сопротивление и вступит в последнюю, пусть и безнадёжную, схватку со смертью. Другие покорно и безвольно, как барашек, отправленный на заклание. С кем будет он — Ланс альт Грегор?

Нетрудно ответить самому себе, что никогда не опустишь руки и будешь бороться до последнего. «Никогда», — говорили поколения воинов и смельчаков из Дома Багряной Розы. Сказать легко, а вот сделать…

Позади грохнул выстрел.

Ланс, уже занесший ногу на пороге каюты, обернулся.

Шкипер Эльшер, свесившись через ограждение квартердека, выл и плевался кровью. На груди его щегольского светло-зелёного камзола стремительно растекалось чёрное пятно.

Кто-то из недовольных добрался до аркебуз?

Вот тут менестрелю стало страшно по-настоящему.

Оказаться посреди клубка разъярённых, отчаявшихся найти путь к спасению людей. Эти зарежут просто так, от злости, от обиды, от зависти. За то, что ты из другой державы, за то, что говоришь по-другому, за то, что иной цвет волос, за то, что ты — дворянин, который когда-то ты был успешен. За то, что ты и сейчас величайший менестрель, из рождённых под этим небом, а они только и умеют, что брасопить реи и брать паруса на гитовы. Толпа зла и не ведает пощады. Толпа непримирима к тем, кто хоть чуть-чуть выделяется из неё.

Но с другой стороны — это ли не выход?!

Кому суждено быть заколотым, тот не утонет!

В любом случае, с людьми можно потягаться на равных, чего нельзя сказать о стихиях. Не скрестишь же, в конце концов, шпаги с волной или течением, не станешь стреляться с водоворотом или прибрежными скалами.

Прозвучал ещё один выстрел. Следом ещё и ещё… Глухой звук шёл из-под палубы.

Откуда-то из-за тюков выполз Вонг. Или Пунг, кто их разберёт? Голлоанец подтягивался на руках, цепляясь за малейшие неровности палубы. За безжизненно волочащимися ногами оставался кровавый след. Двое матросов вприпрыжку догнали его. Сверкнул тесак… Бритая наголо голова покатилась, запрыгала по палубным доскам. Один из айа-багаанцев со смехом подцепил пальцем голову охранника за дырку в мочке уха и, размахнувшись, отправил в море.

— Именем княгини! — Срываясь на писк, выкрикнул Махтун с квартердека. — Сложить оружие!

Он вытащил шпагу и стоял на верхней ступеньке трапа, готовый, несмотря на побелевшее лицо и трясущиеся губы, дорого продать свою жизнь.

Первого из бунтовщиков, попытавшегося подняться к нему, капитан заколол точным ударом в горло. Остальные отступили, размахивая абордажными тесаками и кинжалами. В руках одного из них Ланс заметил откупоренную бутылку, от которой моряк с видимым наслаждением отхлёбывал. Ну, всё как обычно. Народное недовольство всегда начинается с борьбы за справедливость, а потом переходит к пьянству, грабежам и бессмысленным убийствам. Вот и эти борцы с произволом капитана сейчас наклюкаются вином до маленьких зелёных демонов, а потом доберутся наконец-то до тела капитана и пойдут грабить его каюту. Походя зарежут или подстрелят ещё несколько человек, в том числе и знаменитого менестреля Ланса альт Грегора, оказавшегося на борту «Бархатной розы» против воли. А кого это волнует? Эх, подобрать бы шпагу и кинжал или хотя бы что-то одно, тогда бы можно было побороться. Или хотя бы продать свою жизнь подороже.