— Чем это нам поможет? — пробормотал пран Клеан. — В Вожероне сейчас скопилось несколько тысяч человек, не считая крестьян, рассеянных по округе. Я не говорю уже об армии…

— Прошу простить меня, ваша светлость, и вы, благородные праны, но прана Реналла уже опознала убийцу. — Слова Жерона альт Деррена прозвучали, словно гром с ясного неба.

Лица Кларины и её отца вытянулись. Этуан альт Рутена побледнел, но виду не подавал, что догадывается, о чём пойдёт речь. Он скрестил руки на груди и вскинул подбородок.

— Судя по торжеству в вашем голосе, я делаю вывод, что убийца — кто-то из защитников Вожерона, — сварливо пробурчал глава Дома Бирюзовой Черепахи.

— Вы напрасно приписываете мне злорадство, — твёрдо ответил Жерон. — Я лишь желаю восстановить справедливость.

— Справедливость будет восстановлена, — кивнула герцогиня. — Прошу вас подсказать, каким образом вы намерены изобличить убийцу?

— Я думаю, прана Реналла укажет на него прямо сейчас. Вы готовы, прана Реналла?

Она кивнула, ощущая дрожь в коленях. Казалось бы, что может быть проще — указать пальцем на белобрысого Этуана, который сверлил её ненавидящим взглядом. Скорее всего молодой главнокомандующий уже обо всём догадался и жалел сейчас лишь о том, что не убрал случайных свидетелей. Сейчас Реналла чувствовала себя в относительной безопасности. Не станет же он бросаться на неё с оружием в руках на глазах у всех. А если и станет, то офицеры из Роты Стальных Котов немедленно охладят его пыл. Но всё равно не могла выговорить необходимых слов. Пересохло в горле, язык отказывался слушаться, а сердце билось, как рыбёшка на крючке. Так страшно ей не было никогда в жизни. Нет, возможно, и было — тут память подводила вслед за голосом.

— Прана Реналла, ну, что же вы? — мягко, но настойчиво поторопил кондотьер. — Вы заставляете ждать, а это нехорошо. У её светлости, наверняка имеются дела государственной важности.

— Ничего не бойтесь, — прошептал лейтенант Пьетро. — Что бы ни случилось, я с вами.

— В конце концов, дитя моё, вы укажете нам на преступника или мы будем играть в молчанку? — начала проявлять недовольство Кларина.

Реналла кивнула. Набрала полную грудь воздуха. Чему быть, тому не миновать. Если не пересилить страх один раз, придётся жить с ним всю оставшуюся жизнь. А Этуан всё равно не простит и не пощадит. Она для него — опасный свидетель, которому нужно, во что бы то ни стало, заткнуть рот. И уж такой человек не погнушается убийством женщины, наплевав на благородство.

— Это он! — Почти беззвучно произнесла Реналла, указывая пальцем на главнокомандующего. К болотным демонам хорошие манеры и воспитание! Откашлялась и повторила. — Это он!

— Кто «он»? — Удивилась Кларина.

— Вот он. Пран Этуан альт Рутена. — Чем больше Реналла говорила, тем легче ей давались последующие слова. Это как прыжок в холодную воду. Вначале страшно и дух захватывает, а потом тело привыкает и кажется, будто так всегда и было. — Главнокомандующий армии вашей светлости!

— Грязная ложь! — Процедил сквозь зубы кузен герцогини. — Позвольте я всё объясню!

— Да что там объяснять? — Хмыкнул капитан наёмников. — Всё и так ясно.

— Ваша светлость! — Этуан шагнул вперёд, а Реналла почувствовала, как напряглись пальцы Пьетро. Но главнокомандующий всего лишь решил обратиться к кузине. — Всё это гнусные выдумки, которые затеял капитан наёмников. Как вы можете верить этим наветам? Он явно продался Маризе и хочет ослабить наши силы. Я служу верой и правдой нашему делу с самого начала. Вспомните, я был рядом с вами в Аркайле! Я рисковал жизнью и честью!

— И я бы ещё вспомнил смерть его милости Дейла альт Барраса! — Задиристо воскликнул пран с блестящим темечком. — Нужны ли нам такие союзники?

— Я бы попросил вас, пран Рутт, закрыть рот, — зарычал Клеан альт Баррас. — Сколько ваш Дом выставил бойцов по поему призыву? Пятьдесят?

— Все знают бедственное положение Дома Медной Ящерицы! — нисколько не смутился рыжеволосый. — Мы помогаем её светлости всеми силами, ибо в Священном Писании сказано — лепта от малоимущего важнее, чем…

— Успокойтесь, во имя Вседержителя! — Видно было, что эти слова даются главе Дома Бирюзовой Черепахи через силу, но он прекрасно понимал — без военной мощи Роты Стальных Котов и опыта её офицеров повстанцам не продержаться и недели. — Не хватало тут начинать богословский диспут. Мы заключили договор с праном Жероном, и я не намерен расторгать его прежде времени. Но мы не можем и обвинения против главнокомандующего принимать на веру. Ваша светлость, что вы скажете?

Кларина ещё больше выпрямилась, хотя и до того сидела, словно кол проглотила. Сапфирно-синие глаза её метали молнии. Чувствовалось, что она охотно усадила бы в одну бочку и Этуана, и Реналлу, и плешивца Родда, засмолила бы крышку и сбросила бы в океан, чтобы волны и ветер унесли возмутителей спокойствия куда-нибудь за Айа-Багаанские острова, а ещё лучше к краю земли, где вода стекает вниз, в бездонное Ничто, широким водопадом и куда рушатся корабли потерявших осторожность шкиперов.

— На подвластных мне землях произошло возмутительное убийство, — начала она, растягивая звуки, чтобы оставить себе время поразмыслить над каждой последующей фразой. — Предательское и подлое, не важно, кто его совершил. Сейчас, когда все мы должны быть сжаты, как пальцы в кулак, готовясь отразить врага, превосходящего нас по силам, я не могу расценивать его иначе, как попытку ослабить нас изнутри. Вынуждена признать, что как со стороны истца, так и со стороны ответчика мы не получили безоговорочных доказательств. Имеем, что называется, слово против слова…

— Я готова принести клятву перед алтарём Вседержителя в церкви, что говорю правду! — воскликнула Реналла, поражаясь собственной отваге. И это после недавней всепоглощающей робости. Вот уж верно говорят — нырнула, как в омут с головой.

— Сможет ли Этуан альт Рутена сделать то же самое? — насмешливо произнёс лейтенант Пьетро и тихонько шепнул Реналле. — Я восхищаюсь вами.

— Не знаю, как там в Кевинале, а у нас в Аркайле за подобные обвинения бросают перчатку! — выпятил подбородок главнокомандующий.

— Я запретил дуэли в Роте Стальных Котов на время военной компании! — рыкнул Жерон альт Деррен.

— Вот уж воистину, пожалеешь, что Суд Вседержителя канул в прошлое, — задумчиво проговорил Клеан альт Баррас. — Старые добрые рыцарские времена…

Кларина подняла руку, привлекая внимание.

В этот миг дверь распахнулась. На пороге возник растерянный и слегка испуганный стражник из личной гвардии герцогини, созданной совсем недавно. Реналла знала, что закалённые наёмники из Роты прана Жерона посмеиваются над юнцами, которые боролись за право служить её светлости. Но поскольку среди молодых дворян, скопившихся в Вожероне в количестве, немыслимом в мирное время, распространилась особая болезнь, которую кевинальцы называли «клариныной горячкой», их задор следовало направить в полезное русло. Иначе, несмотря на запреты, юные праны начали бы убивать друг друга на тайных дуэлях. Теперь же они проявляли все свои способности в состязании за право вступить в гвардию, почётным капитаном которой числился Клеан альт Баррас, а на самом деле возглавлял его сын Лотар альт Баррас, худощавый пран лет тридцати с остроконечной бородкой и злым прищуром. Гвардейцы щеголяли друг перед другом и прочими дворянами Вожерона белыми камзолами с вышитым синим солнцем на левой стороне груди и чёрным единорогом на правой. Они следовали за Клариной повсюду, куда бы герцогиня не направлялась, а кроме того, сменяясь каждую стражу, охраняли её покои днём и ночью. Для торжественных случаев надевали кирасы с гравировкой, повторяющий вышивку мундира и шлемы-морионы, казавшиеся Реналле смешными, поскольку напоминали ей нарезанное на дольки яблоко.

— Ваша светлость! — воскликнул гвардеец. — Гонец! Срочное сообщение!

Кларина не успела ответить, как охранника бесцеремонно оттолкнул в сторону коренастый пран в пропыленной одеже и сапогах, покрытых разводами от конского пота. Правая его рука висела, замотанная тряпкой, на перевязи. Сквозь серое домотканое полотно проступило пятно цвета запёкшейся крови.