Граф закусил губу. Но ответил твердо:

— Это верно, государь. Неосторожный поступок для правителя страны, и могло бы случиться так, как ты говоришь. Мы много враждовали с Гарольдом и помириться по-настоящему уже не сможем никогда. Но я понял, что он тяготится этим, а потому хочет предложить мне жизнь и власть. Я отказался от его дара. Но я ценю его поступок. И я бы сделался его убийцей, если бы сказал, кто он. Я предпочел, чтобы он был моим убийцею, нежели я — его.

Харальд смолчал. Не срезал Тостига ни гневным словом, ни острой шуткой. Возможно, задумался, как бы он сам поступил на месте Годвинссона. Вспомнил брата своего, Олафа Святого, которого в детстве таскал за усы, а позже сражался с ним плечом к плечу на поле Стикластадира против бондов.

Конунг через силу улыбнулся и воскликнул:

— Эгей, скальды! А ну, кто скажет лучшую вису к сегодняшнему сражению? Чьи слова и чье имя будут повторяться снова и снова на пирах храбрых мужей?

Немалое войско притихло. Викинги, кажется, даже дыхание затаили, ожидая: кто первый откликнется на призыв правителя?

Тьодольв сын Арнора из Исландии пробасил тогда так громко, что каждый из воинов, держащих строй, услыхал его:

— Хорошо! — одобрил конунг. — Хорошо, старый друг мой, но мрачно! Найдется ли кто из скальдов, кто вдохнет в нас не только желание умереть достойно, но придаст сил победить и добыть заслуженную славу?

Сигурд легонько подтолкнул новгородца локтем, стараясь не задеть раненое плечо:

— Давай, Подарок Ньёрда! Порадуй нас и Сурового правителя!

— Нет. — Вратко покачал головой. — Не буду…

— Почему? — удивленно шепнула Мария.

— Если в моих словах и правда сила заключена, боюсь по неосторожности причинить больше вреда, нежели пользы… — ответил словен. Он, сам того не понимая, говорил возвышенным слогом, наслушавшись благородных речей графа Тостига и конунга Харальда. — Не рискну. Равновесие и так слишком хрупкое…

Он пытался еще объяснить, хотя бы для себя, нежелание участвовать в неожиданном состязании скальдов, но тут в полусотне шагов правее послышался знакомый хрипловатый и насмешливый голос. Халли Челнок. Как же без него!

— Коли все молчат, — выкрикнул исландец, — выходит, нужно мне пару слов сказать. Хоть я предпочел бы кусок жареной свинины самой славной сече, негоже бегать от опасности. Ведь что может быть достойнее смерти с мечом в руке?

Он откашлялся и продолжил:

Гул голосов и бряцанье мечей о щиты были ему ответом.

Харальд улыбнулся:

— Ты заслужил бочонок пива, а к нему не кусок свинины, а целого жареного кабана. Напомни мне после сражения, когда будем делить добычу. А что мне скажет Арнор Скальд Ярлов?

— Я привык говорить после битвы! — отозвался худощавый седой Арнор. — Тогда я могу восславить свершенные подвиги, а не будущие.

— Хитер! — оскалился конунг. — А почему молчит Хродгейр Черный Скальд из Хёрдаланда?

Хродгейр, в самом деле стоявший молча и шаривший взглядом поверх голов хирдманов, вздрогнул, поднял голову. И тут же приосанился, расправил плечи.

— Мне есть что сказать, Харальд-конунг. Слушай. И пусть слушают все ярлы и все дружинники:

На этот раз лязг стальных клинков об оковку щитов, как и крики викингов, показались Вратко гораздо громче.

— А теперь скальд из Гардарики! — Военачальник поискал глазами в толпе, и чья-то рука услужливо вытолкнула новгородца из-за спины Олафа. — Примани нам удачу, Вратко из Хольмгарда!

— Я не… — осипшим горлом начал было парень, но его уже подхватили под локти, поставили на щит и подняли над головами воинов.

— Скажи нам вису, Подарок Ньёрда! — почти весело проговорил Харальд.

— Давай, Подарок! Скажи! — подмигнул снизу Сигурд.

— Деваться некуда, говори… — сочувственно улыбнулся Хродгейр.

А Мария вздохнула и развела руками — никуда, мол, не денешься.

Вратко задумался. Под пристальными взглядами нескольких тысяч глаз он чувствовал себя неловко: язык немел, мысли путались, а слова никак не цеплялись друг за друга. Наконец он решился:

Он запнулся, когда увидел заволновавшееся английское войско.

Саксы ровным строем двинулись вперед к мосту. Гарольд Годвинссон с ближним окружением оставался на пригорке. Отряд затянутых в кольчуги рыцарей ждал в стороне его команды — видно, король решил использовать их для решающего удара. Но и без всадников численность хускарлов, усиленных дружинами танов, не уступала войску викингов.

— Смотрите! — закричал словен. — Саксы идут!

Он взмахнул рукой, покачнулся и свалился со щита. Могучие руки викингов подхватили парня, не дав долететь до земли, но из-за толчка раненое плечо отозвалось острой болью. В глазах потемнело.

А когда, поддерживаемый Олафом и Асмундом, он поднялся, то увидел, как английское войско подошло к самому берегу Дервента, и голова колонны втянулась на мост.

— Эх… Тут бы ударить, — с тоской проговорил веснушчатый Игни. — Самое время! Чего ждет конунг?

— Нам надо время тянуть, — жестко ответил Хродгейр. — Харальд наверняка послал людей к кораблям. Нужно продержаться, пока Эйстейн Тетерев с подмогой не подоспеет.

— До берега почти полтысячи шагов, — пояснил Сигурд, потирая взмокший затылок. — Пока добежим, строй разорвем. Тут-то конница за нас и возьмется…

— Нужно строй держать. Рыцари будут налетать и отскакивать — не больно-то на наши копья попрешь, — рассудительно произнес Гуннар. — А мы их стрелами! А когда вымотаются саксы туда-сюда бегать, можно и в топоры их взять.

Медленно, очень медленно переползала на левый берег змея саксонского войска: сверкающая броней, ощетинившаяся копьями, прикрытая чешуей цветных щитов, — Вратко даже припомнился дракон, о котором рассказывала ведьма из фьорда. Несколько дружин, устав ждать, когда придет их черед у переправы, кинулись в воду и перебрались через Дервент вплавь.

Наконец по бревнам моста простучали копыта рыцарских коней.

Войска выстроились друг перед другом.

— Жаркий будет денек, — сказал Хродгейр, поглядывая на солнце, приблизившееся к полудню.

Гарольд Годвинссон поднял к небу меч и опустил его, указывая острием на знамя «Опустошитель земель».

Повинуясь команде короля, английское войско устремилось вперед. Туча пыли поднялась от топота многих ног. Заревели боевые трубы.