— Монах Бернар говорил, войско Харальда разбито… — в надежде услышать опровержение, начал новгородец, но по унылым лицам викингов понял — не соврал святоша.

— Разбито. В пух и прах разбито… — глядя в землю, произнес Гуннар. — Те, кто уцелел, по округе разбежались. Одна надежда — гоняться не будут. Мы саксам тоже здорово всыпали.

— Наших много погибло? Сигурд где?

— Убили Сигурда, — зло отвечал Хродгейр. — И Бёдвара, и Стена, и Хорнбьерна… Всех не перечислить. Ты видишь всех, кто из моей дружины уцелел. И хевдинг Торир полег со всей дружиной. Хирдманы Харальда все погибли, а с ними и Тостиг-ярл со своими людьми… Тесно сегодня будет в Вальхалле.

— Ты знаешь, что Бернар и Модольв злоумышляли против Харальда-конунга, желали ему проигрыша… — быстро заговорил Вратко. — Они и саксам желают… беды. Хотят, чтобы нормандский герцог завоевал Англию…

— А чем мы им помешать сможем? Теперь уж точно ничем. Шесть мечей и два скальда — невелико войско. Выбраться бы целыми к дреки… И то неизвестно, не пожгли ли их саксы.

В глазах Хродгейра мутно клубилась беспросветная тоска. Да и его верные дружинники выглядели не лучше. Не бесшабашная удаль лихого рубаки, в одиночку бросающегося на сотню врагов, а мрачная решимость загнанного в угол, израненного бойца, способного поджечь дом, который защищает, лишь бы только не достался он врагам. Про таких говорил Тьодольв из Хвинира в «Перечне Инглингов»:

— В малину, живо! И тихонько мне! — вполголоса приказал Хродгейр.

Дружинники не заставили себя уговаривать, нырнули в колючие кусты быстро и довольно тихо для людей, привыкших больше к морю, нежели к лесу. Скрылись и замерли. Вратко прислушался. Похоже, даже дышать опасаются. Зато в отдалении послышались голоса.

Новгородцу показалось, что он узнал Эйрика.

Кто же с ним?

А какая разница?!

У шагнувшего на поляну худощавого викинга, увидевшего, что Вратко освободился от кляпа, округлились глаза.

— Ты… Ты! Ты как это?! — каркнул он, сжимая кулаки.

Его спутник — тот самый викинг с заостренной наподобие клина русой бородой, что вязал вчера Марию Харальдовну, — покачал головой.

— Приткнуть бы… — начал он, но закончить не успел.

Хирдманы Хродгейра кинулись из кустарника с шумом и треском, достойными поднятого с лежки кабаньего выводка.

Эйрик успел схватить меч за рукоять, когда копье Гуннара вошло ему в живот. Викинг повалился навзничь с громким криком, пытаясь зажать широкую рану ладонями. Русобородый попытался спастись бегством. Подобно напуганному зайцу заметался, закрывая голову руками. Игни с размаху зацепил его мечом по плечу. Раненый взвизгнул, еще больше напоминая длинноухого трусишку, хотел нырнуть между Олафом и Хродгейром…

Это стало последней ошибкой дружинника Модольва, совершенной в Мидгарде. Два клинка ударили одновременно. Меч Олафа перерубил ему хребет на уровне поясницы, а оружие Хродгейра ткнулось в череп за ухом. Клинобородый упал как подкошенный.

— Двое готовы! — радостно воскликнул Игни.

— Не шуми. Что ты суетишься? — укоризненно проговорил Свен, глядя на корчащегося Эйрика. — Добить бы…

— Так добей, — буркнул Гуннар, вытирая наконечник копья пригоршней желтых листьев.

Свен коротко «хэкнул», опуская меч.

Тем временем Олаф уже разрезал путы, притягивающие Вратко к буку.

— Ну что, Подарок Ньёрда, — недобро усмехнулся Хродгейр, — пойдем к остальным?

— Идем… — выдохнул новгородец.

Он сделал шаг, другой и упал бы, если бы крепкая ладонь Рагнара не поддержала его под локоть.

— По дороге расскажешь, что Белоголовый с монахом замыслили. — Черный Скальд уже вложил меч в ножны.

И они пошли. Ввосьмером против неизвестности.

Вратко плохо запомнил дорогу к лесной хижине, которую про себя называл «избушкой лесника». Только жесткая ладонь привычного к веслу Рагнара, вцепившаяся, словно клещи, в правое плечо, маленькая твердая ладошка Рианны на левом локте и свой сбивчивый рассказ о пережитых злоключениях. Хродгейр, шагающий рядом, хмурился и кусал ус. А потом сказал:

— Могу сказать, что тебе повезло. И дроттинг Марии повезло, что она попала в плен вместе с тобой. А может, и нам всем повезло, что мы отыскали тебя, прежде чем вступить в бой с людьми Модольва Белоголового. Много в твоих словах удивительного, и, если бы я меньше знал, как ты притягиваешь удачу, то не поверил бы половине сказанного. Но… Ошибусь ли, если скажу такую вису:

— С волком этим много непонятного, — вмешался Гуннар. — Сдается мне, что это был вервольф…

— Кто? — удивился словен.

— Ну, колдун, что умеет в волка перекидываться.

— А… Может быть. Только чего ж он меня не сожрал?

— Точно! — поддержал новгородца Олаф. — Оборотни, они только и ищут, как бы человеческим мясом побаловаться.

— Наверное, это был неправильный вервольф. Или больной, — попытался найти оправдание волчьей доброте кормщик.

— Или старый, — подытожил Черный Скальд. — А теперь готовьтесь к драке.

Викинги примолкли, сосредоточились. Игни проверил, легко ли выходит меч из ножен.

— Прошу тебя, Подарок, — проговорил Хродгейр, — не лезь вперед. Нас слишком мало, чтобы еще и тебя прикрывать.

«А я и не собирался…» — подумал Вратко, но вслух сказал:

— Оружие хоть какое дайте.

— На! — Олаф протянул ему нож. — Только сзади держись. С девочкой…

Вратко хотел было обидеться, но не нашел сил. Подумаешь! Ну, не воин он, как ни крути. Хотя за горло монаха подержался бы с удовольствием. Только Бернар тоже не будет в первых рядах. Не из тех он людей.

— О-о-один! — Крик Хродгейра напомнил рык разбуженного зимой медведя.

Викинги ринулись на поляну следом за вождем. Почему-то новгородец нисколько не удивился, услышав от них древний боевой клич. Знакомство с отцом Бернаром все больше и больше отталкивало его от христианской веры, хотя парень и помнил местного уличанского священника — доброго и участливого старичка, обучавшего детей грамоте и не устававшего рассказывать о южных странах и народах, которые там обитают.

Хирдманы Модольва не ожидали нападения.

Четверо мирно кашеварили у небольшого костра. Из оружия у них нашелся лишь нож, которым они крошили стрелки зеленого лука на стесанном с одного бока чурбачке.

Еще трое выскочили из-за сараюшки. Бежали босиком, протирая на ходу глаза. В их волосах торчали сухие травинки — видно, спали на сеновале. Зато мечи прихватить они не забыли. Молодцы. Уж лучше без сапог, зато не с голыми руками.

От леса бежали еще двое. В полном вооружении, даже в кольчугах. Очевидно, они охраняли лагерь.

Охраннички… Нападение-то прозевали.

— Бей, хёрды! — Черный Скальд ударил по шее одного из кашеваров. Щадить он не намеревался никого. Нынче не до благородства. Злостью нужно отвечать на злость, жестокостью — на жестокость.

Викинги Хродгейра сражались, будто сил у них было вдесятеро от обычных людей.

Безжалостно рушились клинки, рассекая кости, мышцы, сухожилия.

Брызгала кровь.

Кричали раненые.

Гуннар крутил над головой копье, не подпуская близко людей Модольва, которые, несмотря на тяжелые потери, оправились от растерянности и оказали отчаянное сопротивление. Кормщик первым пробился к хижине. Ударом ноги вышиб дверь.