— Я слышал об этом, — коротко кивнул Модольв.

— Не сомневаюсь. Два оленя дрались на поляне среди деревьев. Они так увлеклись боем, что не видели ничего вокруг, а ведь я подобрался к ним довольно близко. Это были крупные, сильные быки. Каждый весил фунтов восемьсот. И рога у них были ветвистые, крепкие, острые. Они били друг друга с такой силой, что эхо гуляло по холмам. Много раз они сшибались рогами, и никто не мог взять верх — слишком равны были силы…

Вратко поневоле заслушался. Что-что, а красиво говорить рыцарь умел. Ему бы сказки сочинять, а не мечом махать.

— Они много раз бились, но ни один не мог победить. Наконец олени столкнулись с такой силой, что рога сцепились с рогами. Так бывает…

— Верно. Бывает, — согласился хевдинг.

«Очень даже может быть», — подумал Вратко.

— И тогда они стали беспомощны, как слепые щенки. Топтались по поляне туда-сюда… А я подошел к ним и перерезал глотки одному и второму.

— Я понял твою притчу. — Модольв поправил ус. — Ты уподобил Гарольда Годвинссона и Харальда Сурового этим оленям.

— Да, — самодовольно усмехнулся Эдгар.

— И зря! Ты должен знать: они — не олени. Они — волки, медведи… Тому, кто подойдет перерезать им глотки, у них достанет сил откусить руку по самый локоть.

— Конечно… — Рыцарь прищурился. — Откусят. Только ты понял мою притчу не до конца.

— Неужели?

— «Ужели», храбрый варвар, «ужели»… Ты решил, что это я хочу перерезать глотки норвежскому и английскому королям.

— А разве нет?

— Хочу, конечно. Но я знаю цену своим силам. Все будет не так.

— А как же?

— Когда Годвинссон и Сигурдассон измотают друг дружку, когда их войска ослабеют, мечи притупятся, а воины утратят боевой дух, явится Вильгельм, герцог Нормандский. Он давно получил на это благословение Папы Александра Второго. И тогда справедливость восторжествует.

— Ты думаешь, он подарит Англию тебе? — Губы Модольва презрительно скривились.

— Не подарит, но передаст в управление. На то уже получено согласие Эвда, епископа Байеского…

— Единоутробного брата Вильгельма?

— Да, мой храбрый варвар. Его. И тебе что-нибудь может достаться, если мы сослужим добрую службу герцогу Нормандии.

— Мне не нужны подарки. Я привык брать сам.

— А что ты скажешь насчет графства Нортумбрийского?

Кетильсон только отмахнулся:

— Не следует считать добычу, не одержав прежде победы.

— Ты прав, как всегда. Тогда не будем тратить время попусту. Хотел ли что-то передать мне отец Бернар? И почему он не явился на встречу сам?

— Хотел.

Модольв кивнул с таким видом, словно хотел сказать: «Не ты ли сейчас тратил время?»

— И что же он хотел?

— Он просил передать епископу и отцу Жермену… Не знаю, кто это. Просил передать, что язычники в войске Харальда совсем распоясались. Брат Олафа Святого привечает в своем войске чародеев и ворлоков.

— Вот как?

— Истинно так. Одного из них мы обнаружили и требовали достойного наказания еще на Оркнеях. Но конунг не дал его в обиду. Отец Бернар все ломал голову — почему?

— И почему же?

— Он использовал его перед вчерашней битвой. Колдун прочитал заклинание, и Моркар с Эдвином потерпели поражение.

«Что за колдун такой? — удивился Вратко, и вдруг его озарило. — Да ведь это же он обо мне говорит! О моей висе, которую я прочел по просьбе Харальда!»

Рыцарь посуровел:

— И ничего нельзя сделать?

— Не знаю, — пожал плечами Модольв. — Отец Бернар не теряет надежды. Но он дал мне понять, что за ним следят. И советовал быть очень осторожным.

— Отцу Бернару следует прилагать как можно больше усилий, — сказал Эдгар. — А у меня есть для него одна вещь, способная придать сил истинному служителю Церкви и ревнителю веры.

Рыцарь сунул руку под накидку и извлек маленький ларец из темного, до блеска отшлифованного дерева. Перекрестился. Поднес ларец к губам.

— Передай это отцу Бернару. Здесь хранится ноготь Господа нашего Иисуса Христа, остриженный после того, как тело его сняли с креста.

Кетильсон неумело перекрестился, принял шкатулку из рук сакса.

— Горячая молитва вкупе со священной реликвией способны творить чудеса, — продолжал Эдгар. — Надеюсь, это поможет вам обезвредить колдуна.

«Это мы еще поглядим! — обиженно подумал словен. — Да я такую вису придумаю, все ваши реликвии… И вообще, я не колдун! С чего это они взяли?»

— Еще отец Бернар просил передать… — Модольв понизил голос, но все равно Вратко услышал его. — Он просил передать, что вышел на след Святого Грааля.

— Не может быть! — Вот теперь неудавшийся наследник английского престола выглядел по-настоящему ошарашенным. Он вновь перекрестился и пробормотал: — Domine Jesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori…

— Да, Эдгар Эдвардссон, именно так! — Белоголовый не скрывал торжества.

— Я должен немедленно с ним встретиться!

— Не спеши. Знаешь ведь, спешка нужна при ловле блох…

— Ты не понимаешь, варвар! — Рыцарь дрожал, как норовистый конь, услышавший рев боевых труб. — Откуда? Каким образом? Нет, я должен…

— Отец Бернар предвидел твой порыв и твое нетерпение, — осадил его хевдинг. — Он настоятельно просил тебя не предпринимать опрометчивых поступков. И просил пояснить, что рассчитывает узнать о местонахождении Святого Грааля от дочери самого Харальда Сурового, которая увязалась за войском вместе с девчонкой-язычницей из проклятого Господом народа пиктов…

Больше Вратко слушать не желал. Нужно как можно скорее рассказать все Хродгейру. Иначе Мария и Рианна могут оказаться в опасности. Новгородец уже понял, что для монаха, каким бы святошей он ни прикидывался, цель всегда оправдывает средства. А, судя по перекосившемуся от восторга лицу Эдгара, этот Грааль — такая цель, которая в глазах отцов римской церкви может оправдать нарушение любой заповеди.

Парень тихонько пополз назад.

Добраться бы до кустов, тогда можно вскочить на ноги и бегом в лагерь…

И тут звонко хрустнул предательский сучок, попавший некстати под колено.

— Враги! — заорал Скафти, все это время притворявшийся сонным и ленивым.

Меч едва ли не сам выпрыгнул ему в ладонь.

Обнажили оружие — так быстро, как умеют только опытные воины, — и Эдгар с Модольвом. Эйрик поднял лук. Где он его прятал до того?

Вратко понял, что прятаться дальше бессмысленно. Теперь его спасение не в скрытности, а в быстроте. Нужно удирать, причем так быстро, будто за тобой гонятся сразу все накилеви Оркнейских островов.

Он вскочил и помчался, с треском ломясь сквозь кустарник. Гибкие побеги цеплялись за ноги, хватали за рукава рубахи.

— Держи его! — крикнул Кетильсон.

— Вот он! Не уйдет! — рычал позади Скафти.

«Догонит ведь!»

Новгородец с разбегу вылетел на топкий берег и прыгнул в заросли, будто дикий кабан. Над головой вжикнула стрела, срезая сероватую косичку камыша.

Вратко бросил мешающее ведерко и, с трудом выдирая ноги из липкой тины, зашел по пояс.

— Это он! Ворлок! — радостно ревел Скафти. — А ну, Эйрик…

Не дожидаясь второй стрелы, словен нырнул.

По-осеннему холодная вода обожгла, заперла дух. Мокрая рубаха враз облепила тело, а потяжелевшие сапоги потянули на дно.

«Утону, — подумал парень. И тут же решил: — Ну уж нет. Море меня не забрало. Река и подавно подавится. Нужно лишь отплыть под водой подальше»…

Он терпел долго. Так долго, сколько выдержали горящие огнем легкие. А когда рассудил, что уже в безопасности, вынырнул, жадно втягивая воздух распяленным ртом.

И тут же почувствовал удар в левое плечо.

Услышал торжествующий крик Скафти.

Несколько долгих мгновений боли не было, только онемела рука. Вратко попробовал грести одной правой, и тут словно раскаленный шкворень пронзил его, добираясь до самых закоулков души. В глазах потемнело, и парень потерял сознание, успев подумать напоследок:

«Теперь точно утону»…

В первый раз Вратко пришел в себя, лежа на спине.