— У нас тут спокойно…

— Пока. Впрочем, кто его знает… Я тоже жил спокойно, а тут едва не стало меньше одним представителем редкого вида… У тебя пиво есть?

— Какое?

— Свежее…

Селванс вернулся с несколькими запотевшими бутылками и двумя стаканами. Заяц смешно уселся на стул, жалобно скрипнувший под ночным гостем, схватил бутылку.

— Пьянству — бой, — сообщил он, открыв зубами пробку и выплюнув в открытое окно.

«Хамит, сорит, пиво пьет», — подумал хозяин.

— О, извините, нервы, — извинился заяц и прищелкнул когтями (бог знает, как это у него получилось), но пробка вернулась назад, легла на стол…

Гость шумно выпил половину бутылки, икнул.

— Отлично. «Чудесный заяц» хлещет пиво и… Хм… Поэтический образ дал трещину…

— Да уж.

— А вас никогда не жарили? — неожиданно спросил он.

— Может, поясните? — не понял Селванс.

— Нам пришлось вспомнить, что такое святая инквизиция. Кое-кто успел забыть о ней, но все повторилось в самой неожиданной форме…

— Подробнее, пожалуйста.

Гость допил бутылку. Открыл вторую.

— В шубе жарко. Слушайте. Может быть, одиночный наблюдатель нарисует не совсем точную картину, тем не менее… Сегодня, пардон — уже вчера войска Неритового королевства, соединенные с белыми рыцарями, размахивая белыми же тряпками, подошли к барьеру. Никто не придал этому значения, а зря. Они мало того, что продолбили скалу, но и опрокинули стражей. В барьере образовалась дыра…

— Но он же затягивается?!

— Священный огонь великого инквизитора выплеснулся и зажег край. Теперь в этом месте громадный прорыв, завеса корчится от боли, она, как-никак, живая… Ловушка захлопнулась, проход стерегут белые рыцари, стена не пускает. Повезло мне с лунным зайчиком…

— Обитатели Тир-Нан-Ог не могут справиться? — удивился Селванс.

— Не могут. Не знаю почему, но что-то ведет людей и защищает… К тому же большинство, как вы изволили выразиться «обитателей», повешены на кресты, а вокруг круги того же огня. Посмотри мне в глаза…

Домовой повернул голову, зрачки ночного гостя расширились. Селванс не узнал Тир-Нан-Ог. По каменистой пустыне до самого горизонта тянулись кресты, тысячи крестов и костры под ними. Над огнем корчились всевозможные существа, чадящее пламя парализовало несчастных. На берегу шел кровавый бой. Люди теснили защитников. Против такого напора оказались бессильны и эльфийские луки, и топоры подземных мастеров. Люди, пробитые стрелами, просто выдергивали мешавшие палки, затем снова шли в бой, не замечая крови и боли. Небо затянули серые облака, особенно мрачные над островом… Селванс отшатнулся.

— Все за одну ночь?!

— Парадоксы времени сыграли вторую злую шутку, первой стал барьер.

— А магия? Чудесные способности жителей…

— Пришельцев влечет вера и ненависть очень высокой интенсивности. Простыми средствами их не остановить, а остров все проспал.

— Вражды же не было много лет?

— Очень похоже, что кто-то «разработал старую жилу».

— Но за барьером жили и люди…

— Горят быстрее, — мрачно констатировал Юэ Ту и потрогал свой бок.

— Чем им мешала страна вечной юности…

— Фактом своего существования. Впрочем, — заяц откупорил новую бутылку, аккуратно положил пробку и продолжил, — я слышал, они ищут свою святыню. Сдается мне это лишь повод… Еще говорят, эльфы ограбили поезд и съели пассажиров. Представляешь?! Эльфы из страны вечной юности грабят поезд и рвут зубами трупы! Но чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верят. Нет, не знаю, где повод, где причина.

— Но причем тогда Цзюйлин?

— Там жили не только люди. Но сдается мне это неважно…

— Почему?!

— В Цзюйлине жгли еретиков.

— Но позволь? Это лишь другие взгляды на веру…

— Они трактуют шире. Всех связанных с магией.

— Здесь все связаны с ней…

Заяц развел лапами, отпил пиво.

— Как много я потерял, — он перелил остатки в стакан, посмотрел на свет.

Со дна поднимались пузырьки, играя в лунном свете, и им не было никакого дела до происходящего и двусмысленного высказывания нефритового зайца Юй Ту.

Над поверхностью глобуса со стороны Тир-Нан-Ог появились черные облака.

— Сейчас тучи закроют, жалко, и масштаб мелковат… — посетовал Марк.

Изображение Ириникта с высоты птичьего полета увеличилось, словно телевизионная камера приближалась к объекту, показав три маленькие фигурки, на одной разместились две искры.

— Намек понятен, остальное изображение — абстракция и некая интерпретация реальной картины.

Глобус пропал, а путешественники оказались на плавающем цилиндре в противоположном конце зала.

— Получил? А учил вежливости, — хихикнул юноша.

— Марк, один ноль, — рассмеялся Ян, — думаю, нам здесь больше ничего не покажут.

— Какие мы все обидчивые, сказать ничего нельзя…

После этих слов они увидели под собой океан и удаляющийся Ириникт.

— Ничего себе пинок по мягкому месту…

— Орлы, не унывайте, «расправим крылья!» — произнес Ян, снова чувствуя все усиливающуюся песню пути.

— А мы и так в прекрасном расположении духа! Вперед за солнцем, пусть ветер будет попутным, — поддержал неугомонный юноша.

Для прибывших сюда на корабле такое завершение «беседы» кончалось смертью. Мало кто мог выжить после столь «жирной» точки в предсказании, но для странников пути это не имело значения, впрочем, даже для них вращение призрачного глобуса не прошло без следа. Троице еще повезло, длина «следа» оказалась вряд ли больше десяти дней…

— Шеф, спросить можно?

— Ты только не скажи так при посторонних, — ответил Ян, наслаждаясь полетом.

— Ваше высочество, мы туда летим? Солнце светит в спину и едва показалось из-за горизонта…

— Действительно.

— Опять выпал фрагмент временной оси, «подарок от глобуса», — покачал головой Марк.

— А убиваться-то чего? — удивился юноша и добавил, — мы же никуда не выпали. Море красивое, лазурное, но надо на конечную станцию, — твердо закончил он.

Мир вокруг дрогнул, неведомый неаккуратный монтажер неточно склеил кинопленку реальности, солнце оказалось снова за горизонтом, но через мгновение все пришло в норму. Слева и впереди часть моря заместила бурно кипящая фиолетовая субстанция, сильно напоминающая обыкновенную пыль в астрономических количествах. Прямо в ней «плавал» «город»… Огромный, наверное, не один десяток километров… Исполинские башни, арки мостов, ажурные прозрачные конструкции вздымались почти за пределы атмосферы. Все это находилось в хаотичном непрерывном движении, образуя все новые структуры, которые через мгновение оседали, будто брызги морской пены. Их сменяли ажурные башни, устремляющиеся к звездам. Казалось стальные полированные бока останутся на тысячи лет, но век металла был не дольше мига морской «пены». На их месте взлетали языки пламени, и «тысячелетия» растекались, оплывая восковыми сталактитами. Рождались горы, они увеличивались вверху, превращаясь в песочные часы, вершина и основание менялись местами, дикий пейзаж замирал на секунды, затем рассыпался проливным дождем, из «воды» к небу вырастали прозрачные замки, над ними разливалось северное сияние, внутри конструкций бушевали краски всего видимого спектра… Иногда материалы смешивались, образуя причудливые конструкции, где уживались «лед и пламень».

Троица быстро приближалась к городу.