И тем не менее… Скала на время прикроет. Может, от волшебства и не спасет, но от стрел защитит.

Молодой человек пыхтел, спотыкался, падал, загребая снег еловым костылем, но упрямо шел вперед. Крики, раздающиеся позади, подгоняли не хуже, чем шпоры боевого коня.

Успеть бы…

Стрела вжикнула мимо колена и зарылась в сугроб. По ногам стреляют. Живьем хотят взять.

Он забежал за скалу, несколько мгновений пытался отдышаться, схватившись рукой за ее холодный шершавый бок. Потом понял, что все равно не получится, – чтобы хоть как-то успокоить колотящееся сердце и со свистом втягивающие воздух легкие, нужно отдыхать хотя бы четверть часа, а этого времени у него нет. Вот-вот остроухие доберутся сюда.

Что-то нужно делать…

Странно, но паники Кир не ощущал. Он словно наблюдал себя со стороны, хладнокровно оценивая шансы на успех. Да… Похоже, надежды на спасение не остается никакой. Но всегда можно принять последний бой. Пускай в руках не меч, неошкуренная палка. Упереться спиной в серый, покрытый белесыми потеками и желтоватой коростой лишайника камень и драться. Двоих или троих карликов он успеет утащить с собой в Преисподнюю. А если повезет, то и полдюжины. Ведь он им нужен живым.

А можно…

Внимание Кира привлекла узкая щель в скале. Будто кто-то грохнул молотом сверху и расколол камень. Шириной где-то в четыре ладони в самом узком месте. Пролезть можно, но локти с коленками обдерешь. Главное, чтобы она через два-три локтя не сузилась, не превратилась в ловушку.

Тьялец засунул в щель голову. Попытался рассмотреть: что там, впереди? Темнота не позволяла увидеть подробности, но, кажется, по трещине можно уйти довольно далеко.

Кир вздохнул и полез. Спиной он упирался в одну стенку расщелины, а ладонями отталкивался от другой. Таким образом молодой человек надеялся дать ногам отдохнуть – подрезанные сухожилия уже не просто ныли, как старая, зарубцевавшаяся рана, а болели. Вот-вот икры скрутит судорога.

Шаг, другой, третий…

Отражающий солнце снег уже далеко. Еще немного, и вход, через который бывший гвардеец забрался в убежище, стал похожим на тонкий росчерк, светящуюся во мраке молнию, которая почему-то застыла неподвижно.

Интересно, насколько далеко эта трещина уходит в глубь горы…

Киру вдруг пришла в голову дурацкая мысль: а не получится ли пройти горы Тумана насквозь и выбраться уже в Гронде, где живут великаны, соплеменники Тер-Ахара? Глупость, конечно. Он и одной десятой пути не преодолеет, умрет от истощения и холода.

А впрочем, не исключено, что умрет он гораздо раньше.

В щель влетела стрела, пущенная невысоко, на уровне бедра. Это нарочно, опять-таки, чтобы не убить его, а только ранить и утащить в плен. К счастью, из-за неровностей на стенах стрела потеряла силу и скорость, ударилась несколько раз о камни и ткнулась человеку под ноги.

В плен, значит, хотите? И снова Вепрю в жертву?

Как бы не так! Не дождетесь!

Кир даже не удвоил, а утроил усилия. Пол расщелины, сложенный из обломков камней, ощутимо понижался, зато сама трещина расширялась. Скоро он уже доставал до дальней стены лишь полностью вытянув руки. Пришлось снова опираться на костыль – его молодой человек не бросил, рассчитывая на палку, как на оружие последней надежды, если карлики рискнут все же последовать за ним.

Еще несколько стрел поцокали о стены и, не причинив беглецу ни малейшего ущерба, упали на камни. Остроухие о чем-то галдели у входа. Наверное, решали: лезть или не лезть следом за строптивой жертвой, а если лезть, то кому. Кир не обольщался мыслями, что, мол, воины не захотят проникать в непривычное для себя место. Ведающий Грозу кого угодно заставит. И не просто прикажет, а сделает так, что отправленный на верную смерть будет чувствовать себя героем. Поэтому Кир пока не считал себя в безопасности. Да и начал здорово сомневаться – увенчается ли успехом его попытка укрыться внутри скалы или он добровольно загнал себя в ловушку?

Когда же жрец погонит остроухих воинов, чтобы принесли ему если не дерзкого беглеца целиком, то хотя бы его голову?

Ведающий Грозу медлил. И вскоре Кир понял почему.

Камень, к которому человек прижимался спиной, мелко задрожал, загудел, заворочался. Сверху – на голову и плечи – посыпался какой-то мусор. Похоже, дресва вперемешку с пометом нетопырей. Киру стало по-настоящему страшно. Оказаться погребенным под землей? Даже не под землей, а под камнем… Ничего себе – надгробная плита!

Противоположная стена шатнулась навстречу или показалось?

Кир не стал искушать судьбу, а быстро-быстро заковылял дальше – вниз.

Почему вниз?

Да потому, что там не было высушенного полуголого колдуна, не было свирепых воинов клана Горной Сосны. А еще потому, что по направлению к выходу расщелина сужалась.

Стены пульсировали в спазмах, словно кишки гигантского зверя. Низкий рокот, сопровождавший колдовство Ведающего Грозу, навевал неизъяснимый ужас. Вниз летели уже не только щебенка и мусор, но и камни покрупнее. Каждый из них мог запросто расколоть череп не только человеку, но и быку.

А потом жрец перешел в решительное наступление.

Невидимый удар потряс скалу до основания. Стены трещины сдвинулись так близко, что попавшая между ними угловатая глыба затрещала, с трудом выдерживая напор. Но именно она и спасла Кира. Дала время, чтобы в отчаянном рывке преодолеть локтей двадцать и вывалиться в неширокую пещеру. И тут же глыба-спасительница с треском разлетелась на куски, а расщелина сомкнулась.

Гора продолжала басовито гудеть.

Кир стоял на четвереньках. Свой костыль он потерял и найти в кромешной темноте уже не надеялся.

Победа или поражение? Кто знает?

Ранняя весна в Барне не баловала теплом. На исходе месяца Козла едва-едва начали подтаивать сугробы. Снег, которого нападало коню по брюхо, а человеку среднего роста до пупка, стал сырым и ноздреватым, а с веток в полдень срывались бриллиантово-прозрачные капельки. Но с наступлением сумерек возвращался мороз. Снег покрывался плотной коркой наста, а капель застывала горным хрусталем. И все же генерал Энлиль доль Гобарро приказал готовить обоз к «переобуванию» с санных полозьев на колеса. Он предполагал устроить дня через три-четыре длительную стоянку, чтобы дать войску отдохнуть, а заодно и вплотную заняться телегами.

Генерал усмехнулся и дернул себя за ус. Да уж! Табальцы будут неприятно удивлены, когда вместе с весенними ручейками на их холмы обрушится победоносная армия Барна. Пять тысяч широкоплечих, рослых молодцов. Вооруженные алебардами, пиками, длинными луками. А вдобавок к пехоте сто копий конницы – собрать их стоило больших трудов, ведь в предгорной провинции Империи знати совсем немного, все больше охотники и землепашцы, бортники и ремесленники. А приведет победоносную армию Барна он, доль Гобарро. Его имя прославится в веках, останется в летописях и хрониках, его жизнеописание будут изучать в университетах. И все благодаря его милости барону Фальму и господину т’Исельну дель Гуэлла. Они предложили вернувшемуся на родину из далекой Вельзы полковнику (гарнизон его крепости разбежался после того, как провинция объявила независимость) возглавить армию.

Шутка сказать, пять тысяч пехоты!

Генерал подбоченился и снова закрутил ус. Конечно, он оправдает надежды благодетелей. Завоюет Табалу. А если не сможет, то и жить незачем. Он ведь настоящий офицер и стал бы генералом в Империи, проживи она подольше. Как генерал делла Пиерро, отправленный во главе второй армии в Арун.

Доль Гобарро, вспомнив о сопернике, получившем генеральские банты не из рук господина дель Гуэллы, а еще в Сасандре, расстроился и, как обычно, разозлился. Наорал без дела на адъютанта, отправил одного вестового к боевому охранению в голову колонны узнавать, как дела, а оставшихся двоих – в обоз. Зачем? А просто так. Чтоб не расслаблялись. Потом огрел светло-гнедого жеребца плетью и заставил его вскарабкаться на вершину пологого холма, взламывая копытами наст.