После пятисекундного раздумья, на экране появился фрагмент плана города в одном углу и часть плана пустыни с дорогой – в другом. От первого ко второму вела линия, сплошная на фрагментах, пунктирная между ними.

– Что теперь? – спросил Марк.

Ян пожал плечами, потом нажал клавишу «auto». Машина поехала.

Агент, наблюдавший за всем через жалюзи, увидел, как двинувшийся джип повернул поперек улицы и въехал в кирпичную стену напротив. При этом по поверхности стены пошли круги, словно по воде. Автомобиль, подобно камню в воду, ушел в стену без следа. Агент перекрестился, вспомнив еще раз прощальный совет девы.

Ворота захлопнулись. У Люциана появилось нехорошее предчувствие. Надежда на быстрый успех предприятия растаяла, теперь предстояло отыскивать след тех двоих. Если они не остановятся где-нибудь надолго, догнать троллей очень трудно. В отличие от колдуна, они легко перемещались, поэтому преимущество было на их стороне. Так можно стать вечным преследователем, конечно пока не растрачены все монеты.

Люциан обреченно вздохнул и погреб на место, где исчезла радуга. Здесь у водопада смешивались три реки, их силы, по странной прихоти творца создали, могучий коктейль. Его великая мощь, соединяясь с энергией, запечатанной в удивительных монетах из подземелья, переносила храбреца через пространство, могла забросить в иные измерения… Колдун знал еще одно свойство этих замечательных ворот. Он не зря сидел ночами в библиотеке. Довольно долго от путешественника оставался след, словно от подводной лодки в глубинах океана. Возмущения межпространственной среды, позволяли вернуться к водопаду по своему же пути. Но все было не так просто, в иной реальности бушевали бури, имелись течения – отпечаток мог разрушиться. Правда монета, пущенная по следу, закрепляла его, разматываясь словно лента. Как долго могла существовать нить Ариадны – не упоминалось нигде, как впрочем, и другие практические моменты. Трактат, найденный колдуном, имел теоретический характер. В жизни две капризные сестры – теория и практика редко идут рука об руку. Под аккомпанемент невеселых размышлений лодка достигла водопада.

Масса воды низвергалась с огромной высоты, поднимая тучи брызг. В воздухе постоянно висели водяное облако и радуга. Не та, которая погасла вместе с исчезновением троллей, а обычная от преломления солнечного света. Стараясь не приближаться слишком близко к гигантскому холодному душу, колдун осторожно извлек из рюкзака небольшую коробочку. Он очень гордился своим изобретением, хотя никому его и не показывал. Внутри прозрачного ящичка на специальном подвесе размещалась монета. Люциан надеялся обнаружить след пришельцев с помощью этого устройства. Закрепив коробочку на борту лодки, он принялся медленно плавать между водопадом и берегом, иногда останавливаясь, чтобы переместить устройство немного выше или ниже. Наконец монетка повернулась, колдун осторожно развернул лодку и погреб к берегу, индикатор медленно вращался, но все медленнее. Причалив немного в стороне от предполагаемой точки отправки, Люциан вылез на берег, захватив свои вещи. Он прошелся вдоль воды, место, где вызвали силу, открывшую ворота, находилось рядом, но след обрывался на грани песка и воды, словно отрезанный…

– Ну, как же я сразу не догадался, – воскликнул исследователь.

Он поднял индикатор выше, на высоте метров полутора монетка превратилась в голубой волчок. Это уже можно было назвать успехом. Теперь предстояло оживить нить Ариадны.

Заклинание, восстанавливающее след, юный Люциан нашел в одном из манускриптов монастырской библиотеки вместе с еще одним. Не имея не малейшего представления, для чего они могут пригодиться, юноша запомнил оба, больше этой рукописи он не видел, хотя строки, написанные вязью на древнем языке, стояли перед глазами. Учителя на все его вопросы отвечали уклончиво – рекомендуя для поиска следов использовать нечто менее экзотичное. Уже позднее он пробовал прочесть эти строки – результат оказывался нулевым, с таким же успехом можно было читать любые другие стихи. В данном случае предстояло испытать еще раз. Люциан достал монетку, поднял ее на необходимую высоту и начал читать: 

– Ой, – вскрикнул колдун, роняя в воду злобно зашипевший диск, – как раскалился. Может, следует прочесть и первую часть?

Подняв остывшую монету, экспериментатор начал сначала. 

Люциан посмотрел в воду и пожал плечами, в озере отражалось лишь его лицо – голубые, глубоко посаженые глаза, светлые длинные ресницы… Очень редкий тип лица для Странвалля… Впрочем, место его рождения оставалось тайной, одно слово – сирота. После первых двух стихов, словно пелена упала с глаз, механизм повернулся еще на один шаг, почти как после отравления… Он продолжил декламировать, с изумлением обнаружив, что если напрягает свое восприятие, видит след, оставленный при прошлом открытии ворот. 

Синяя монетка больше не жгла руку! Она приподнялась над ладонью, перевернулась на ребро, раскрутилась, словно волчок. Волчок разбух, все больше приобретая контуры клубка, который неожиданно упал. Не долетев до воды, клубок словно оказался на невидимой поверхности и покатился к водопаду, оставляя за собой тонкую нить, которая растекалась, превращаясь в ленту. Стоило отвлечься или расслабиться – все исчезало. Люциан снова настроился, видение восстановилось, потрогал рукой эфирную тропу – она существовала!

– Отступать теперь некуда…

Он сложил в лодку весла, оттолкнул ее от берега.

– Плыви домой – я может не вернусь.

Колдун вскинул свой рюкзачок и ступил на тропу, сделал с десяток шагов, обернулся – берега заповедного озера заполнила вечерняя прохлада, песок поглотил следы, тропа растворилась в воде…

Комок жалости к самому себе подступил к горлу. Люциану стало нестерпимо грустно покидать ставшую родиной землю, захотелось броситься в воду и плыть обратно. Приступ тоски, видимо обострил новое чувство, открывшееся после прочтения заклятия. Он разглядел, что тропа не исчезла бесследно, а снова превратилась в нить, которая медленно опускалась на дно.

– Концы в воду, – пошутил путешественник.

Нить Ариадны давала надежду на возвращение, только как долго она сохранится… Люциан пошел к водопаду, глядя под ноги. Клубок катился вовсе не по прямой линии, тропа повторила изгибы его пути, а купание не входило в планы путешественника. Когда до грохочущей воды осталось рукой подать, колдун всем своим существом почуствовал глубину бездны, над которой прошла его дорога. Из омута повеяло холодом, на плечи навалилась не человеческая тяжесть, ноги подогнулись, и Люциан упал на колени. Сила же гнула его все ниже и ниже, стремясь раздавить, уничтожить… Колдун успел разобраться – это не нападение, сопротивление не направлено лично против него – просто он слишком близко от ворот и попал в совершенно иную среду. Решение пришло молниеносно, собрав волю в кулак, Люциан поднялся, быстро сделал шаг, потом еще и еще…

Водопад пропал, сила отступила… Колдун впервые попал в прослойку между мировыми сферами. Это было нечто невообразимое. Сумасшедшее неистовство света и красок чередовалось с волнами серого тумана, распадающегося на несчетное количество искр. Они гасли, и наступала полная тьма. В ее недрах снова рождался огонь, появлялись звезды, они кружились в диком хороводе, сливаясь в море света. Мчались целые миры, наваливаясь своей мощью, но проносились, словно тень, не оставив после себя ничего, кроме туманного воспоминания… Только лента тропы петляла среди этого неистовства природы, она, словно пришитая к изнанке мироздания, тянулась к своей цели. Первый шаг в этом немыслимом хаосе дался труднее всего, потом стало легче, но лишь до первого поворота… Не все в этом мире призрачных отражений было столь безобидным. Откуда-то из условного низа поднялось нечто черное, переливающееся синими разводами. Люциан не поверил своим глазам. В монастыре он научился видеть состояние души человека, отличать злые мысли, видеть боль. Не прочитать мысли, а лишь отнести к определенному типу. С ужасом он узнал отпечаток ненависти, боли и зла чудовищной концентрации и мощи. Он не мог себе представить такое количество людей вообще, а объеденных таким образом… Тем временем (хотя данное понятие между мирами лишь абстракция) образование поднялось выше, прошло мимо тропы, отчего та перекрутилась, натянулась, как струна, готовая оборваться. Колдун оказался вниз головой. Теперь он видел удаляющимся ужасный айсберг людского горя. Как только образование слилось с окружающим фоном, лента развернулась в прежнее положение.