— А ведь если дело так и дальше пойдет, то мы еще легко отделаемся, — шепнул эльф.

— Не-а! Вы с Дио, может, и отделаетесь, а нам с Дожем Скорпо головы точно оторвет!

А наследница престола между тем продолжала:

— И вот я, зная горячий нрав своего отца, берусь проводить своих спасителей до границы государства, дабы после, вернувшись в королевский замок, просить своего отца о милости. И что же я вижу? Разорение. Крестьян, покидающих насиженные места в поисках лучшей доли. Беспредел солдат, творимый с молчаливого согласия короля. Своего отца, калечащего собственной рукой человека, давшего кров дочери короля и ее друзьям и не выдавшего их по древнему закону гостеприимства на растерзание пьяной солдатне.

— И где-то палочку она все же перегибает, — опять шепнул эльф, — точнее, уже перегнула.

Гиер, заложив руки за спину, покачиваясь на носках, долго молчал, что-то обдумывая. Наконец он принял решение:

— Во-первых, моя дорогая, по поводу поправки. Ты прекрасно знаешь, что законы нашего королевства писаны не мной. Они написаны много веков назад, а следовательно, не нам их менять. И дело здесь не только в самих законах, а в первопричинах их появления…

— Но, отец, это пророчество просто смешно! Не говоря уже о том, что все сроки прошли, оно должно было сбыться давным-давно!

— Между прочим, Винетта, когда говорила ты, тебя не перебивали. Далее. Что касается первого вопроса, то его я считаю закрытым. Где-то я, может быть, и благодарен этим… господам, но опять же… закон есть закон. И для всех! В том числе и для лиц королевского дома. И отсюда следует, — Гиер вперил тяжелый взгляд в принцессу. — Как ты посмела принять помощь от этих ублюдков?! — Если начал он говорить медленно и тихо, то в конце сорвался на крик: — Понимаешь ли ты, отпрыск благородного рода Гиеров, что ты наделала? Теперь я должен смыть этот позор. И коль тебе так не безразлична судьба этих червяков, — он схватил мальчишку за волосы, показывая его дочери, — то неплохо было бы знать, чем это может грозить свидетелям. Ты понимаешь, что ни одна живая душа не должна знать о том, что дочь короля, рожденная человеком, перестала им быть. И более того! — Отшвырнув сына старосты к сержанту, он гордо задрал башку, напяливая на нее закрытый шлем. — Тебя тоже должна постигнуть их участь, ибо я не вижу, как иначе ты можешь смыть с себя позор! При всех, при Небе, Солнце и Боге я, Гиер Одиннадцатый, король Северного Вильсхолла, потомок великих королей, отрекаюсь от своей дочери, до сегодняшнего дня звавшейся Винеттой де Ла'Дэй Гиер, принцессой Вильсхолльской, и лишаю права наследования на земли и имущество королевства Вильсхолл.

— Ну, сейчас начнется… — шепнул Куп, — готовься.

— Но, папа… — начала было Винетта, но «папа» и слушать не стал.

— Сержант!

— Сир?!

— Деревня и все, что в ней, ваше. Я удаляюсь.

— Да, сир! — улыбнулся служивый. Гиер обернулся к дочери:

— Ты полагаешь, что это все представление? Театр? Увы, — он с лязгом вынул искривленный меч, — ты ошибаешься. И напоследок советую быстренько умереть. У меня очень горячие солдаты. Парни! — проорал он в толпу, жестом указывая на сжавшуюся в страхе девушку. — Уступаю право первой добычи! — Его голос эхом отозвался над онемевшей зимней деревушкой. Он криво усмехнулся: — Ну, кроме вот этой. Так сказать, для зачина…

Блеснуло лезвие, и взлохмаченная голова мальчишки подкатилась под ноги враз посеревшего отца. Тело рухнуло следом, брызгая кровью на кожаные сапоги убийцы. Толпа охнула, увидев кровь, и отпрянула.

— Каков удар, а?! — Король отработанным движением вернул оружие в ножны и, перешагнув бьющееся в агонии тело, пошел сквозь ряды «золотых» прочь.

— УБИЙЦА!!! — Староста прыгнул на спину короля, стоящий рядом солдат полоснул селянина по спине. Тот завалился, ворочаясь в быстро увеличивающейся багровой луже. Это и послужило сигналом.

Эльф схватил девчушку за шею и, пригнув ее, отправил от греха подальше под днище кибитки. Гном, немало удивив, кувырком вперед ушел от удара в голову и, оказавшись на коленях перед супротивником, залепил ему снизу под кольчугу, прямо туда, где… Солдат выронил меч и, схватившись за причинное место, тоненько завыл, выкатив глаза. А Дырявый Мешок, выдернув окровавленный гитоск, ухватил свободной рукой меч и сиганул обратно к кибитке прикрыть себе спину. Я, отобрав у зазевавшегося вояки пику, размахивал ею не то как шестом, не то как дубиной, освобождая вокруг нас место для маневра. Эльф к тому времени умудрился слазить через дырку в повозку и вернулся оттуда с оружием.

Перекинув мне ахаст, Куп спрыгнул рядом, всем своим видом показывая окружающим, что готов к увеселению.

— Ну что, тролль, сегодня умрем либо мы, либо они. Ты сам как?

— Нормально. — Я запустил мешающую пику в наступающих. Один загнулся, ухватившись за древко, впившееся в живот. Я перехватил топор поудобней, мысленно проклиная себя за то, что не зарядил свой сапог штоском — сейчас бы он был как нельзя кстати.

— Паршивый меч — у клинка заточки ну просто никакой! Определенно не гномская работа — людская! Эх, то ли дело наше, горное… — подтянулся к нам Дож. — Слышь, Висельник, я вот что хочу спросить. Вот если ты сейчас откинешь копыта, а следовательно, данное колдуну слово не сдержишь — ну вроде как умер, то есть не успел, ты куда попадешь?

Я сделал пару шагов вперед, махнул наотмашь, раскроив одному из «золотых» шлем вместе с черепом, саданул с разворота локтем другому в неприкрытый подбородок, отскочил назад, к колесу повозки, высматривая нового противника.

— Не знаю, Мешок… — Тем временем эльф отобрал у пока еще живого пострадавшего щит и с явным облегчением начал вытворять нечто непотребное: четыре взмаха — двое на земле.

— Не знаю, — продолжал я, отбивая копье, возникшее сбоку, — предендендов пока еще не было.

Ретивый служака, думая, что его щит выдержит мой напор, попытался уменьшить дистанцию. За пару ударов я разнес ему щит, следующим ударом выбил у него секиру, последний пришелся по груди, распоров кольчугу и выпуская на свободу реку жизни.

— Прецедентов, ты хотел сказать. — Гном в обе руки рубился сразу с двумя. — Не предендендов, а прецедентов.

— Ребятушки, может, деру дадим, а? — проблеял из-под телеги Анисим. — Их вон как блох у собаки, а вас… нас…

— Значит… — эльф отклонился от прямого выпада, — собачку надо вымыть… — Кровь «золотого» брызнула ему на лицо. — Помыть, значит…

— Ребятушки, — снова подал голос брат Анисим, — а нас, однако, в округ берут, в кольцо значитца.

А, Черный Тролль и все остальное! И как мы могли забыть о тылах! А «золотые» уже лезли в повозку, распарывая ее кожаные стены.

— Куп, Дож, прикройте!

Я бросил ахаст наземь и, ухватившись за колесо, начал переворачивать нашу колымагу. Кожа на голове, шее и плечах натянулась и, кажется, была готова расползтись, ноги отяжелели, глаза полезли из орбит, кровь, казалось, вот-вот хлынет, прорвав вены на руках, голова маленько закружилась… Да сколько же их туда успело понабиться?! Перед самым моим носом появился кончик острия, он полез выше, распарывая кожу стены. Я рыкнул и, издав что-то вроде рева зевнувшего саблезуба, перевернул на сход эту кибитку!

Истошно закричали — кого-то придавило, кто-то себе что-то поломал. От меня самого шел пар, громко под горлом колыхалось сердце. Я развернулся к парням, только сейчас поняв, что зачем-то еще оторвал у нашей телеги колесо. Винетта с Анисимом, очутившись без прикрытия, кинулись к эльфу с гномом. Я, как следует размахнувшись, швырнул в толпу обитое железом колесо, метя по ногам, и схватил с земли топор. Девчонка, к немалому моему удивлению, подхватила валяющееся копье и неумело выставила его перед собой. Анисим, также вооружившись подобранной «утренней звездой», почесал затылок.

— Как же за нее браться-то надо правильно, а?

Солдаты отступили на шаг-другой, оставив перед собой с десяток окровавленных лежащих тел. Мы, тяжело дыша, сгрудились, выставляя перед собой оружие.