— Чем пастор может помочь в перестрелке? Будет отражать пули Библией?

— Я знаю, как обращаться с оружием, — спокойно произнес Бишоп. — Я могу взять свое.

Он мудро не клюнул на подначку Джулиана. Тем не менее, Ноа не нравилась мысль о том, что они двое будут заперты в машине вместе, а Ноа останется в роли миротворца.

— Бишоп…

— Все идите, — резко сказала Розамонд. — Вам может понадобиться дополнительная сила. Возьмите с собой АК-47.

— Я составлю вам список антибиотиков, — сказал Ли.

Аннет положила руку на предплечье Ноа.

— Спасибо.

Ноа направился к дверям спортзала, Бишоп с одной стороны, Джулиан с другой. Если бы только Джулиан и Бишоп могли научиться терпеть друг друга. Ноа любил Бишопа и доверял ему свою жизнь, так же, как и Джулиану.

Они обошли поддоны и койки с десятками больных, стонущих мужчин, женщин и детей. Ноа охватила тревога. Им нужно спешить.

Рация на его поясе затрещала.

— Эй? — раздался молодой женский голос.

Ноа отстегнул рацию и поднес ее ко рту.

— Это ты, Квинн?

Он наконец-то нашел работающую рацию и отдал ее Майло, чтобы тот хранил ее в своем рюкзаке вместе с таблетками и шприцем для экстренной помощи. Он не допустит, чтобы отсутствие связи снова подвергло его сына опасности.

Рация пискнула.

— Майло, — передала Квинн. — Он заболел.

Ноа

День двенадцатый

Ноа и Бишоп направились прямиком к Молли, пока Джулиан заправлял грузовик и собирал тактическое снаряжение, винтовки и дробовики, дополнительные патроны и бронежилеты.

Квинн терзалась чувством вины.

— Все из-за лимонада, — сказала она, ее лицо осунулось. — Это моя вина.

— Просто расскажи мне, что случилось, — попросил Ноа.

— Мы были так осторожны с водой. Недавно мы навестили Клири. Она грела воду для лимонада, но сняла кастрюлю с огня до того, как та полностью закипела. Я даже не подумала… Я не знала, что они берут воду из реки. Я не знала. Мне следовало бы. Это моя вина.

— А ты не пила его? — уточнил Ноа.

Она покачала головой, нервно потянула за кольцо на губе.

— Я отдала его миссис Клири. Ей сахар и калории нужнее, чем мне. Она отдавала всю свою еду детям… — Она засунула свои голубые волосы за уши и посмотрела на Ноа, как будто тонула. — Эти дети. Они все тоже заболеют.

— Мы заберем их, — сказал Бишоп. — Я поеду туда прямо сейчас и посажу всю семью в свой грузовик. Мы отвезем их в приют, чтобы Ли и Аннет могли хотя бы присмотреть за ними.

— Мы и Майло повезем тоже? — спросила Квинн.

— Я могу сама позаботиться о нем, — предложила Молли. — В приюте ему не дадут ничего такого, чего бы я не могла сделать прямо здесь. По крайней мере, пока вы не вернетесь с капельницами. — Она колебалась. — У меня есть антибиотики, которыми я готова поделиться с ним. Для всех в приюте не хватит, но для Майло — точно.

— Спасибо, — сказал Ноа, безмерно благодарный. Мысль о Майло в этом отвратительном приюте приводила его в ужас. — Воистину, я не смогу отблагодарить вас.

Бабушка отмахнулась от него.

— У меня слишком долго не было никого, с кем можно было бы понянчиться. Квинн всегда отличалась излишней строптивостью.

Квинн закатила глаза.

— Как скажешь, бабуля. Но они все знают, что это ты самая вспыльчивая.

Ноа стоял на коленях перед Майло, который лежал на диване под пушистым голубым одеялом. Не менее четырех кошек свернулись калачиком на разных частях тела Майло — две у его ног, рыжая пушистая кошка примостилась под подбородком Майло, а гладкая черная кошка устроилась на плече сына. Черная кошка следила за каждым движением Ноа подозрительными желтыми глазами, ее хвост подергивался.

Ноа проверил пульс. Спокойный. Потрогал щеки и лоб. Сын весь горел.

Майло был таким маленьким. Его крошечное тело не выдерживало нагрузки. А с его болезнью Аддисона физический стресс, например, серьезное заболевание, мог привести его в шоковое состояние даже при приеме лекарств.

Ноа не мог смириться с этой мыслью.

— Есть колющие боли в животе? — спросил он. — Легкое головокружение?

Майло слабо улыбнулся. Его влажные кудри прилипли к покрасневшей коже, глаза запали.

— Нет, папа. Просто болит, как будто меня тошнит. Ты не должен все время беспокоиться.

— Должен. Это моя работа.

Ноа заметил, как Квинн подмигнула Майло.

— Просто посмотри на него. Твой отец — большой любитель поволноваться.

Он оценил ее попытки развеселить его сына. Майло нуждался в этом. Ноа тоже, но сейчас он слишком переживал, чтобы расслабиться.

— Ему нужно что-нибудь выпить.

— У меня есть самодельный раствор для пероральной регидратации, который отлично помогает при обезвоживании и диарее, — сказала Молли. — Я приготовлю его для него и запишу, чтобы вы могли передать рецепт в приют.

— Пол чайной ложки соли с шестью чайными ложками сахара тщательно размешать в одном литре чистой питьевой воды. Точно отмерить и перемешать. Полчашки апельсинового сока помогут справиться со вкусом и добавят калия. Или можно добавить немного смеси желе в виде порошка. Это поможет до вашего возвращения.

Ноа стоял, тяжело сглатывая. Он не мог смириться с мыслью, что ему придется оставить Майло. Это последнее, что он хотел сделать. Но он не доверял никому другому найти необходимые для спасения жизни медикаменты.

— Проследите, чтобы он получил тройную дозу гидрокортизона.

— Поняла, — кивнула Квинн.

— Измеряйте его температуру по часам, — распорядился Ноа. — Если она поднимется выше сорока градусов, сделайте ему экстренную инъекцию глюкокортикоида. Предполагается, что это лишь временная мера, пока он не попадет в больницу, но это все, что у нас есть, и это единственное…

— Я же сказала, что мы справимся! — Квинн посмотрела на него, ее глаза были спокойны, выражение лица бесстрастно.

— Мы будем давать ему парацетамол с ибупрофеном каждые четыре часа, чередуя, — спокойно сказала Молли. — Если это не поможет, используем компресс из снега, завернутый в мочалку, и положим его под мышки, за колени и в паховую область. Сделаем все возможное, чтобы не использовать этот аварийный шприц.

— Ступай, побудь супергероем, или чем ты там занимаешься весь день, — проговорила Квинн. — Мы позаботимся о Майло.

Бишоп взял Ноа за руку.

— Она права. Ты больше ничего не можешь здесь сделать.

Ноа покинул Майло неохотно, но он знал, что его сын в надежных руках, с людьми, которым доверяет.

Бишоп согласился сесть за руль, пока Ноа неподвижно сидел на пассажирском сиденье с АК-47 на коленях. Он облачился в баллистический жилет, выданный ему департаментом, а его служебный пистолет висел в кобуре на бедре вместе с боевым поясом, на котором крепились четыре предварительно заряженных магазина. На полу между его ног лежало ружье «Ремингтон» 870 12-го калибра.

Джулиан занял заднее сиденье со стороны водителя. Он надел такой же бронежилет и взял с собой второй АК-47. Они постоянно осматривали дорогу впереди, обочины по обе стороны, деревья и здания на предмет возможных засад.

— Будьте начеку, — сказал Ноа. — Мы должны быть готовы ко всему.

Бишоп крепче сжал руль. Они ехали на черном внедорожнике «Форд-F250» 1978 года выпуска с надписью: «Полиция Фолл-Крик», нарисованной белой краской по бокам.

— Договорились.

Много заглохших машины стояло на обочине. В некоторых местах дорогу устилали глубокие сугробы. Старую 31-ю дорогу несколько дней назад расчистила Национальная гвардия, но с тех пор выпал свежий снег. Ехать пришлось медленно, даже на зимних шинах.

Окна опустили, чтобы в случае необходимости можно было прицелиться и выстрелить. Ноа дрожал. Ветер морозил его лицо. По крайней мере, они не испытывали голода.

К тому времени, когда они отправились в путь, было уже далеко за полдень. Аннет отправила их с бутербродами с арахисовым маслом и желе и бутилированной водой на обед, который они проглотили за несколько секунд.