Но куда больше его радовало то, что теперь, нося кулон, Анжела чувствовала себя гораздо лучше, чем прежде. Она была чуткой натурой, склонной к состраданию, желанию помочь всем на свете. И последние события, обрушившиеся, словно снег на голову, тревожили ее. Она переживала и расстраивалась за всех людей разом, за то, что уже случилось и то, что еще только должно было произойти.

Дэймону было больно видеть ее печальной и он изо всех сил старался ее утешить, успокоить, но обычно у него это плохо выходило. Однако с тех пор, как она стала носить медальон, ее сердце наполняла одна лишь радость, и это было куда как лучше.

Окончив разговор и повесив трубку, Дэймон вернулся за работу, не теряя больше времени. И хотя он был предельно сосредоточен и листал книги с совершенно невозможной для обычного человека скоростью, это не мешало его мыслям раз за разом возвращаться к Анжеле.

На самом деле, она не покидала его голову очень давно.

Он знал ее, еще с прошлой своей жизни, и это было странно. Казалось, совсем недавно, она была лишь дочерью его подопечной, а потом, в один миг, стала для него целым миром.

Миром, от которого он должен был держаться подальше. Ведь вряд ли бы кто-то понял его чувства. Взрослым мужчинам не позволительно питать слабость к школьницам. И от невозможности быть рядом, от того, что он был вынужден притворяться, наблюдая за тем, как на его место встает другой Ангел, он страдал, а его сердце буквально разрывалось на куски.

Анжела...

Дни, когда он мог видеть ее, моменты, когда она улыбалась, озаряя все вокруг... все это было для него ценнее предыдущих тысячелетий. Тогда он понял, что до встречи с ней совершенно не знал, что значит жить по-настоящему.

Она определенно была особенной. Добрая, самоотверженная, храбрая... и такая красивая. Слишком чудесная, слишком хрупкая, чтобы спокойно позволить Смерти забрать ее. Та, которую всегда хочется защищать. Оберегать, несмотря ни на что, наплевав на все законы и преграды.

Как он, собственно и сделал.

И вот теперь, все вернулось, и он снова должен спасти ее...

Он сможет найти выход...

Он обязан придумать хоть что-нибудь...

Руки, листавшую книгу, ускорились, и казалось от страниц вот-вот пойдет дым – так быстро они мелькали.

Заканчивая с одной, он принимался за новую, и им не было конца. Хотя бы в одной должно было найтись то, что необходимо.

Люцифер довольно улыбался, привычно пряча лицо в темной глубине капюшона. Все те дни, что он старательно избегал эту рыжую девчонку, были одной из частей его плана.

Еще один кусочек паззла, который он уже положил на свое место. Вина и скорбь так ясно читались на его лице, когда он пересекался с ней, что не оставляли сомнений по поводу его чувств. По крайней мере, для этой девчонки. Потому что истинные его намерения знал только он сам.

Он прекрасно умел изображать. Научился за тысячи лет скитаний по миру так же, как и всем остальным навыкам, безусловно, полезным. И если он хотел кому-то показать раскаяние, то отмерял его столь тщательно и отыгрывал так искусно, что ни у кого бы на этом свете не возникло сомнений в его искренности. По крайней мере, до тех пор, пока они не узнавали, кто же он такой.

И вот сейчас он оказался как никогда близко к завершению своего плана. То, к чему он шел так долго, стремительно приближалось. Картина, которую он рисовал, тщательно вымеряя каждый штрих, теперь почти окончена. И от развязки его отделял лишь один короткий день.

Уже завтра все должно было решиться. Стоит только Дэймону вернуться в Сэнт Хиллз, и все пойдет по написанному сценарию. Отчасти, его даже забавило то, что своими нелепыми мерами, своей беззаветной любовью и стремлением оберегать, этот Падший Ангел только приближает неотвратимый Конец.

Правда, перед громким финальным спектаклем, у него оставалось еще одно небольшое дело. Он специально отложил его на самое раннее утро, потому что это было оптимальным временем.

Короткий разговор с Анжелой, и дальше все покатится лишь с увеличивающейся скоростью, точно огромный снежный ком. Ком, который уже никто не сможет остановить, потому что он рассчитал все варианты.

И ждать оставалось совсем недолго.

Выходной, столь долгожданный и желанный, начался для Анжелы полнейшей неожиданностью.

Девушка проснулась от навязчивого ощущения чужого взгляда. Прежде, когда она еще только познакомилась с Дэймоном, такое ощущение случалось у нее довольно часто. Ведь он всегда за ней приглядывал, даже когда держался на расстоянии. Поэтому, ее сердце радостно затрепетало, ведь это означало, что сегодня он все же смог приехать раньше.

Улыбаясь, Анжела, потянулась.

– Хорошо, что ты все-таки передумал, – промурлыкала она и открыла глаза, вставая с кровати.

Но тут же упала обратно.

В комнату пробивался бледный свет серого неба, на котором еще только занимался рассвет. И в этом свете, освещенная со спины, с распростертыми сзади крыльями, стояла ужасно знакомая фигура.

– Передумал на счет Апокалипсиса? Прости, крошка Беллз, к сожалению этого не будет, – он покачал головой.

Его тон был насмешлив, хотя сейчас за ним и чувствовалась вина.

– Люцифер? – Анжела, наконец, оправилась от удивления и смогла выдавить хоть слово.

– Неужели ты окончательно проснулась? Да, это именно я. Неожиданно для тебя, верно? Прости, что без предупреждения.

Как обычно, на нем была одета белая борцовка, которая не мешала появляться его крыльям и Анжела была этому рада. Несмотря на то, что отношения между ними стали куда как теплее, чем прежде, видеть его заросшую седыми волосами грудь девушке вовсе не хотелось.

Но все же, ей было бы куда как уютнее, если бы он оставил свои крылья скрытыми. Они ее безумно пугали. Хотя, девушка и видела их всего несколько раз, но этого было более чем достаточно. Пожалуй, если она все же останется в живых, то навсегда запомнит эти перья. Черные, точно уголь, с обломанными, крошившимися краями, они нагоняли какой-то животный страх, сравнимый с тем, что она испытала, когда Самаэль снял свои барьеры. Хотелось убежать, или спрятаться куда-нибудь, лишь бы только их больше не видеть.

– Если очень хочешь, то я могу их спрятать, – заметил он, проследив за ее полным страха взглядом, – но тогда, потом тебе придется смотреть на сам процесс материализации. Конечно, кровь теперь из них не брызжет так, как раньше, да и я не падаю в конвульсиях от мучительной боли, но мне говорили, что это все равно выглядит довольно жутковато.

Анжела сглотнула и, моргнув, отвела взор.

Спустя минуту она, наконец, обрела дар речи:

– Нет, все в порядке. Можешь их оставить.

– Как скажешь, – тон был безразличным, но казалось, он вздохнул с некоторым облегчением.

Анжела видела, как тяжело этот процесс дается Дэймону, и даже представить не могла, насколько же хуже дела обстоят у Люцифера. Гораздо хуже, очевидно, раз он сжег перья, хотя он сам и утверждал, что теперь ему намного легче, девушке отчего-то с трудом в это верилось. Может, просто он научился скрывать боль, как и остальные свои эмоции, под маской насмешливости. В любом случае, Анжеле не хотелось причинять ему неприятности.

Сам Люцифер стоял, глядя в пол, и будто пытался собраться с мыслями. Девушка терпеливо ждала, когда же он заговорит первым.

– Анжела, – наконец выдохнул он, но снова замолк, печально опустив голову.

– Да? – откликнулась она.

– Прости меня, – он покачал головой, – прости за печать.

Насмешки, за которой он обычно прятался, сейчас не было. Он был предельно серьезен.

– Все в порядке.

– Ты же знаешь, я просто не мог иначе. Я должен сделать это ради Лилит, ради той, которую я люблю. Мне очень жаль.

Сейчас он выглядел таким печальным, но и одновременно готовым бороться дальше, что Анжела, которая всегда отличалась особым состраданием, подошла к нему, взяв за руку, сжав ее в успокаивающем жесте.