– И у меня есть к тебе просьба, – он смотрел на Анжелу с удивлением, и она чувствовала, как дрожат его пальцы.

Казалось, уже давно никто не проявлял к нему такого сочувствия и он просто не мог поверить в это. Еще бы, если он сторонился Ангелов и людей тысячи лет, а его последний и, надо сказать, единственный друг затерялся где-то в Сибири так давно, что это было даже не в счет.

– Говори, – девушка с готовностью кивнула, – я исполню ее, если это только в моих силах.

– О, в твоих, не беспокойся. Я бы не стал просить невозможного, – он покачал головой, – я знаю, что Аластэйр... Дэймон сегодня возвращается. И что вы планировали встретиться.

– Да, но откуда ты это знаешь?

Не сказать, что Анжела особо удивилась его осведомленности, или, что это было ей неприятно. Скорее она спросила просто по инерции.

– Не важно, откуда. Они с Крисом еще не смогли найти никаких подсказок, кроме того, о чем я тебе уже говорил. И вряд ли найдут.

– Разве ты не должен радоваться этому? – она улыбнулась, надеясь его ободрить, но, кажется, сделала только хуже.

Взгляд его наполнился болью и печалью. Он выдернул свою руку и отвернулся.

– Не стоит так говорить. Ты мне нравишься, ты необыкновенная девушка. И я все же не ошибся. Ты похожа на нее. Похожа больше, чем кто-либо в этом мире. И не только внешне, хотя и это у тебя есть. Но еще ты такая же храбрая, как она. Самоотверженная, добрая. Полная сострадания и способная понимать то, что не дано другим. И мне жаль, по-настоящему жаль, что все это тебя коснулось и теперь ты вынуждена участвовать в этом, – он говорил быстро и голос его дрожал.

– Люцифер... – Анжеле хотелось его утешить, но она не знала как.

Его слова тронули девушку.

– Подожди, я не закончил. Еще мне действительно нравится твой отец. Он хороший человек и добрый друг. Знаешь, кроме Татьяны у меня не было других друзей, до этого времени. И я так рад просто говорить хоть с кем-то, кто не считает меня монстром, не убегает от меня со всех ног, не обвиняет во всех смертных грехах. Это действительно, словно лучик света для меня. Если бы я мог, если бы у меня только был выбор... возможность решить все это как-то по-другому, не задействовав тебя, то я бы обязательно сделал это. Но я не могу. После этого ты попадешь в лучший мир, хотя я и предпочел бы другой путь. Но Лилит без этого навсегда останется в Чистилище. Я просто не могу допустить подобное. Извини меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Он повернулся к Анжеле, и на его щеке блестела слеза, крупная и прозрачная, переливающаяся, точно драгоценный камень.

– Все... – у девушки просто перехватило дух, а сердце сжалось от жалости и сочувствия.

Она и сама готова была разрыдаться, но пока все же держалась.

Прокашлявшись, она с трудом выдавила из себя дрожащим, от сдерживаемых слез, голосом:

– Все в порядке, Люцифер. Я действительно тебя понимаю. И ты в этом уж точно не виноват. Если кого и винить, то только их.

Она кивнула наверх.

– Ты действительно необыкновенная, – казалось, он собрался, спрятав эмоции подальше.

Минута слабости прошла, и взгляд стал тверже.

Анжела молчала, не зная, что сказать. Она действительно сочувствовала ему. Он смог многое вынести. Ей хотелось его как-то утешить, но она совершенно не знала, как это можно сделать. А еще ее тронуло то, что он вот так открылся перед ней. Доверил ей свои чувства. В конце концов, не каждый может похвастаться тем, что видел слезы самого Люцифера, великого Первого Падшего.

– Знаешь, я ведь действительно люблю Дэймона и на многое бы пошла, если его жизни грозила бы опасность, – наконец проговорила она, улыбнувшись, но улыбка вышла слишком печальной, – думаю, я попыталась бы сделать для него все то же самое, что ты делаешь для Лилит.

– И об этом я и пришел тебя попросить. – Люцифер встрепенулся.

– Сделать то же самое? – она вскинула брови.

– Нет, вовсе нет, – он оставался серьезен, что было так не похоже на его привычную насмешливость, – я хотел попросить тебя ничего не рассказывать Дэймону о Лилит.

– Но... почему?

Именно это Анжела и собиралась сделать сегодня в первую очередь.

Теперь она желала, чтобы все узнали правду о Люцифере, перестали его презирать, обвинять в том, в чем он вовсе не был виноват. Она хотела докричаться до каждого, развеяв грязные выдумки, открыв всем глаза. И главное, она хотела, чтобы Дэймон перестал смотреть на него с такой ненавистью.

– Он просто не вспомнит этого, – Люцифер покачал головой, – у него стерли Лилит навсегда.

– Но...

– Анжела, пожалуйста, послушай меня. Я знаю, ты любишь его, а он любит тебя. Это заметно и очевидно. И я рад за вас, что вы нашли друг друга. И, конечно же, я рад, что ты смогла мне поверить, хотя я действительно знаю, как это непросто, ведь у меня слишком скверная репутация в этом мире. Но Дэймон... он не сможет точно так же. Я бы хотел сказать тебе что-то иное, но нет, – он скрестил перед собой руки, подкрепляя слова, – ему вбивали это в голову слишком давно.

– Мне тоже, но я же смогла, – возразила Анжела.

– Ему твердили это точно дольше, чем тебе. Ты ведь не знаешь, как обучают Ангелов. А вот я сумел кое-что узнать об этом. Про меня рассказывают в первую очередь, всем в назидание. И не устают повторять это снова и снова. Говорят до тех пор, пока это не отпечатается на подкорке. Вдалбливают, пока каждый в отдельности не запомнит это до такой степени, что перестанет верить во что-то иное.

Он горько усмехнулся, и на секунду девушке показалось, что она разглядела в его глазах новую слезу, но если это и было так, то он себя сдержал.

Нахмурившись, он продолжил:

– В конце Ангелы видят лишь только этот вариант истины и не замечают остального, не желая слушать ни факты, ни доводы. И даже твой Дэймон никогда не сможет отвернуться от того, чему его так долго учили, что закладывали в голову так прочно, чтобы оно никогда не забылось, не ушло и уж тем более, не поменялось. И я просто не хочу, чтобы вы вдруг поссорились из-за меня, или что-то в этом духе.

– Ну, на счет этого можешь не волноваться, – сказала Анжела более чем уверенно, – мы вряд ли сможем поссориться. И, когда я расскажу ему, что видела, и что ты мне открыл, то он обязательно поверит. Он ведь совершенно не такой, как все. Ты и сам говорил это много раз. Он Первый в своем роде, а значит особенный. И он так похож на тебя... он точно поймет.

– Как знаешь, Рыжая, – давно он не называл ее так, – но не говори, что я тебя не предупреждал. Дэймон никогда не сможет этого понять, принять и вспомнить. Рад был повидаться.

И он вылетел из комнаты с такой невероятной скоростью, что Анжелу обдуло порывом ветра от ужасных крыльев.

Оставшись одна, девушка вернулась в кровать.

Конечно, Анжелу тронули слова Люцифера. А тот тон, которым он говорил... такого от него она еще ни разу не слышала. Его беспокойство за ее судьбу, забота о ней, все это располагало к нему, хотя и было немного неожиданно. И уж точно непредсказуемым была его слеза. Одна-единственная она значила гораздо больше, чем целое море прочих. И это действительно вызывало сочувствие к нему, которому приходится делать столь сложный выбор.

Однако в отношении Хэвенли он был совершенно не прав. Может он и видел, как обучают Ангелов, но он не знал Дэймона так, как его знала она. Анжела даже не сомневалась в том, что он прислушается к ее словам. Уж ей-то он обязательно поверит! Ведь она всегда верила ему.

Девушка попыталась выбросить все это из головы и уснуть. Люцифер рано разбудил ее и сейчас ночь только начала сменяться днем. Кроме того, она надеялась, что если сможет проваляться в постели подольше, то ей не придется потом мучиться ожиданием. Но у нее ничего не вышло.

Организм успел проснуться, и теперь, как она и опасалась, прошлая лихорадочная нервозность вернулась к ней, причем в усиленном виде. Некоторое время она все же пыталась безуспешно бороться с собой, потом не выдержала и, встав с кровати, принялась беспокойно ходить по комнате.