В ее руку вцепилась чья-то мощная рука. Второй рукой ей зажали рот.

Квинн резко толкнули на кучу дров. Острые концы поленьев укололи ее в спину.

К ней прижалось тело — большое, мускулистое и сильное. Она разглядела светлые глаза на плотном лице.

По позвоночнику пробежал холодок. Даже в тени она узнала его. Себастьян Десото.

Зубы Десото сверкнули.

— Какой приятный сюрприз.

Позади него появилась вторая тень. Этот был высоким и долговязым, с худым лицом. Одетый полностью в черное, лицо вымазано черной краской. Так же, как и у Десото. Они облачились в тяжелое снаряжение, как солдаты, с бронежилетами и большим грозным оружием, свисающим с ремней.

Худой тип включил фонарик и посветил ей в лицо. Она прищурилась от резкого света.

— Это та девчонка, которая выстрелила в тебя из пневматического пистолета?

— Это была рогатка. — Голос Десото все еще звучал хрипло. Рана на его горле приобрела неприятный оттенок пурпурно-зеленого цвета. — Да, она. Трудно не заметить эти голубые волосы.

Квинн попыталась закричать, но звук заглушался толстым окороком руки Десото. Попробовала укусить его, но его пальцы так крепко сжали ее челюсть, что она не могла пошевелить ртом.

Она извивалась и корчилась. Тело Десото с тем же успехом могло бы быть кирпичной стеной, но ей от этого ничуть не легче.

— Прекрати сопротивляться, — велел Десото. — Это бессмысленно.

Она не прекратила. Она билась об него, пытаясь освободить руки, чтобы ударить его или выцарапать ему глаза. Она неистово пиналась, отчаянно пытаясь зацепиться за любую его часть.

Ее нога соприкоснулась с его голенью. Десото выругался. Квинн пнула его еще раз. Он зарычал, но не упал. Оскалившись, он сильно ударил ее кулаком в бок.

За ее глазами вспыхнул свет. В ушах зазвенело. Против воли ее тело обмякло, как тряпичная кукла.

— Не позволяй ей кричать, — предупредил худой.

— Я и не собираюсь. — Десото сдвинулся с места и оглядел сарай. — Брось мне тряпку, висящую на том крючке.

Гонт принес Десото тряпку. Квинн боролась с ним, пинаясь и брыкаясь изо всех сил, но это не имело значения. Он превосходил ее не менее чем на сто пятьдесят фунтов.

Одной рукой Гонт приставил пистолет к ее голове, а другой держал фонарик, пока Десото запихивал грязную тряпку ей в рот и завязывал ее узлом на затылке.

Резкий химический вкус масла и чистящих средств ужалил ее язык и сдавил заднюю стенку горла, едва не вызвав рвотный рефлекс.

— У меня есть паракорд, — сообщил Гонт. — Мы можем привязать ее к газонокосилке. Она никуда не денется до окончания работы.

— Она в любом случае никуда не уйдет, — проворчал Десото. — Не тогда, когда я закончу с ней.

Квинн закричала сквозь тряпку. Звук получился прескверным. Жалким. Он не выходил даже за пределы сарая, не говоря уже о том, чтобы дойти до дома.

От испарений у нее закружилась голова. Боль, пронзившая череп, мешала сосредоточиться. Но она все равно дергалась и вырывалась, отчаянно ища выход, способ выскользнуть на свободу.

Ей удалось засунуть руку в карман куртки в поисках рогатки, но ее там не оказалось. Ее пальцы сомкнулись на пустом воздухе.

Она вытащила ее в доме Ноа, чтобы показать Лиаму и Бишопу. Они оба остались под впечатлением от ее умений. Она так этим гордилась.

Теперь гордость для нее ничего не стоила. Она забыла положить ее обратно в карман. И 22-й калибр, который она взяла с собой, тоже остался в доме.

Глупо, глупо, глупо. И кто теперь идиот? Такая ошибка может оказаться роковой. Квинн подавила панику и попыталась успокоиться, чтобы хоть немного подумать.

Гонт нахмурился.

— Она не входит в работу.

Десото хмыкнул, прижимая ее к дереву.

— Теперь будет.

— Но он сказал просто убрать...

— Я в курсе того, что говорилось, Беннер. В реальных условиях все меняется. Ты должен уметь приспосабливаться. Лиам Коулман в доме. Аттикус Бишоп тоже. Ты же помнишь, что он сказал о Бишопе.

— Одним выстрелом двух зайцев, — пробурчал парень по имени Беннер.

Глаза Десото сверкнули ненавистью и злобой.

— Теперь уже трех за раз.

Квинн

День тридцать третий

Десото собирался ее убить.

Квинн видела это в его плоском, жестком лице, в его жестоких глазах. Десото не собирался ее отпускать. Он собирался убить ее за то, что она сделала с ним.

Ее дыхание участилось. Сердце колотилось так сильно, что казалось, будто оно вот-вот вырвется из грудной клетки.

— Я не знаю, приятель, — нерешительно произнес Беннер. — Она еще ребенок.

— Нет, это не так. Она просто выглядит молодой. Она достаточно взрослая, чтобы напасть на солдата, так что вполне созрела, чтобы за это поплатиться.

«Подделка на солдата!» — подумала Квинн, но не смогла сказать. Она беспомощно закричала сквозь кляп. — «Пошел ты!»

— Просто отвернись, если нужно. Все закончится через минуту. Быстрее, чем эта маленькая шлюшка заслуживает. Потом мы достанем Коулмана и Бишопа.

Беннер неохотно вздохнул.

— Ладно. Сделай это быстро, пока цели не начали волноваться и ее искать. Нам нужен элемент неожиданности против этих двоих.

Десото пренебрежительно хмыкнул.

— Пастор и этот бывший военный? Не-а. Он не крутой. Мы расправимся с ними обоими. Заткнись и дай мне закончить дело.

Если Квинн не сделает что-то прямо сейчас, она — покойник.

Она не сможет предупредить Бишопа и Лиама. Не сможет помочь Майло. Она никому не поможет, если умрет.

Квинн не хотела умирать. Каждая клеточка ее тела пульсировала от желания жить.

Еще один вдох. Еще один день. Неважно, как тяжело. Неважно, насколько он отстойный. Она хотела жить.

Квинн заставила себя сосредоточиться, обдумать все, быть умной. Она стояла спиной к куче дров. Ее фонарик валялся где-то на полу.

Десото перед ней, Беннер в нескольких футах позади него и слева, между Квинн и дверью сарая. От кучи дров до выхода около десяти футов. От сарая до дома — не менее ста футов.

Она не успеет. У них был перевес в размере и скорости. И оружие. Беннеру достаточно просто схватить ее, и все будет кончено, не успев начаться.

Десото удерживал ее на месте одной рукой. Другой он пошарил на поясе и достал какой-то предмет. В тусклом свете блеснуло изогнутое лезвие.

Квинн не дала ему шанса пустить его в ход. Она воспользовалась легким отвлечением, чтобы действовать. Собрав все силы, она рванулась вперед и резко подбросила ногу вверх, сильно ударив Десото коленом в пах.

Со стоном Десото сгорбился. Она не стала задерживаться, чтобы заметить что-то еще. Она вырвалась из его хватки и метнулась в сторону.

Пульс ревел, ноги летели, она нырнула в тень к задней части сарая.

— Держи ее! — прохрипел Десото.

Она ударилась о задние полки и схватилась за то, что ближе всего. Куча темных форм и сверкающих предметов. Ее пальцы сомкнулись на отточенной стали.

С криком, который никто не мог услышать, Квинн схватила ножницы для стрижки живой изгороди и крутанулась на месте.

Беннер бросился на нее, вытянув руки, с фонариком в одной руке, винтовка все еще держалась на перевязи.

Прижав рукоятки к ребрам для опоры, острыми концами наружу, Квинн повернулась и бросилась на него. Она толкнулась изо всех сил.

Он не ожидал этого. Он рассчитывал, что она продолжит бежать, а не повернется и будет драться. В последнюю секунду он сместился вправо. Острые концы ножниц для стрижки вонзились в его левую нижнюю часть под бронежилетом.

Он пронзительно закричал от боли и отпрянул назад.

Инстинктивно Квинн отпустила ножницы.

«Проклятье!» Еще одна ошибка. Следовало их не выпускать. Надо было выдернуть ножницы и использовать для самозащиты.

Она не успела среагировать. Десото уже надвигался на нее, сжимая изогнутый нож.

Квинн полуобернулась, шаря по полке в поисках чего-то еще, другого импровизированного оружия. Схватила глиняный садовый горшок, крутанулась и швырнула его в него.