— Нужно было кое-что уточнить.

— В компьютере?

— Угу.

— Пошли в холодильник. — Эля посмотрела на не налезающий на нее противогаз и отшвырнула его в угол. — Точнее, иди в холодильник.

— Уже сходил. — Че-Че разблокировал дверь медпункта и принес из коридора тело. Он нес его под мышкой, как футляр от виолончели или обычную доску. Это было тело женщины.

Она закоченела настолько, что Слава обращался с ней так, словно это была стеклянная статуя. Осторожно и немного пренебрежительно. Тело звякнуло, точно пустая бутылка, когда он поставил его на пол. Одежда затвердела настолько, что отчетливо хрустела под ладонями Че-Че.

— Да это же Мулька… — Элеонора вгляделась в белое мраморное лицо спящей красавицы. — Мульетта Кронк.

— Взял ту, которая ближе лежала. — Капитан пожал плечами и уложил на стол свою новую пациентку.

— Она прекрасна… — Элька не могла оторвать глаз от рабыни, и в ее голосе отчетливо промелькнула тень ревнивой зависти.

— Красота — понятие субъективное, — наставительно сказал Че-Че, опутывая Мульетту множеством проводов, трубок и датчиков. — С точки зрения общепризнанных канонов, она довольно уродлива.

— Кем признанных канонов? — не поняла Элька.

— Скажем, на конкурсе красоты самого мелкого пошиба она не прошла бы и отборочного тура. Грудь маловата, а бедра наоборот.

— У них там в жюри все чокнутые Половина финалисток с крокодильими рожами, а ты посмотри на ее лицо. — Элька сама от себя не ожидала, что будет защищать Мульетту.

— Вот и я говорю, красота — понятие субъективное и математическому расчету не подлежит. То, что красиво для тебя, отвратительно для другого. Не мешай мне.

Че-Че взял две иглы и без видимых усилий вогнал их в затылок «снегурочки». Еще одну в ноздрю, а четвертую через рот в нёбо. Потом он долго хлопотал, прикрепляя трубочки ко всем иглам, воткнутым в вены, а к трубочкам — капельницы с разнообразными лекарствами.

— Всё, — сказал он удовлетворенно. — Оттаивать она будет сама, без принудительного нагрева. Необходимые лекарства получит автоматически, как только ткани достаточно размягчатся. Нам остается только наблюдать и корректировать процесс.

— А не получится, как в прошлый раз? — Элеонора с ужасом вспомнила первого оживленного, которого она видела, когда оставила Риту и Виктора одних в шлюзовой камере. Здоровенный матрос лежал и смотрел в потолок бессмысленными глазами. Он не реагировал ни на вопросы, ни на прикосновения и только изредка пускал слюнявые пузыри и «гукал», как младенец. Энцефалограмма его мозга — двенадцать параллельных прямых — не давала надежд на выздоровление. Элька тогда подумала, что если бы она увидела Жака в таком состоянии, то обязательно убила бы его. Из милосердия.

— В прошлый раз я предупреждал о результате опыта и оказался прав. — Че-Че всем своим видом излучал уверенность во всесилии науки. — И сейчас всё будет так, как я говорю. Нет никаких оснований предполагать неудачный исход.

— Не могу поверить, что скоро обниму Жака. — Элеонора радостно вздохнула.

— Обнимешь, — уверенно подтвердил Славик, — если не возникнут какие-нибудь форсмажорные обстоятельства.

Че-Че уперся тяжелым взглядом в открытую дверь медпункта, которую забыл задраить после того, как принес тело Мульетты.

— Добро пожаловать в преисподнюю, девочка, — услышала Элька у себя за спиной до жути знакомый голос. — Здравствуйте, ваше величество, королева мусорщиков госпожа Элеонора Дкежрак.

Она всё еще надеялась, что этот голос ей только мерещится, но, оглянувшись, поняла — кошмарный призрак прошлого материализовался здесь и сейчас. В дверях стоял Керин собственной персоной. Через его плечо в медпункт заглядывали два имперских солдата в скафандрах абсолютной защиты. Они целились в Че-Че из крупнокалиберных лупперов.

Расставшись с друзьями, огорченными утратой эфедрина, Виктор осторожно прокрался по трапам и переходам до трюма, где хранился весь запас награбленного на Тароке гравитрона. Элька сказала, что он сможет обменять пару ящиков сырой минеральной руды на топливо, только не объяснила, где и как он это сделает.

Бормоча ругательства, Витя закинул один ящик себе на спину. От тяжелого груза его ноги слегка подогнулись, колени задрожали, а оскорбительность проклятий возросла троекратно. Второй ящик Витя взял за ручку и потащил волоком. Страшный грохот его железных бортов по ступеням и неровному полу разодрал мертвую тишину, царившую на покойном звездолете, и оповестил всех крыс, мокриц, живых мертвецов и прочих заинтересованных лиц о том, что Виктор идет к шлюзу. К счастью, его перемещение не привлекло ничьего внимания, и безостановочно матерящийся Витя благополучно выбрался на свежий воздух.

Нервно оглядываясь по сторонам, он вышел из корабля и, мелко семеня по рыхлой почве, направился к побережью. Что бы там ни говорил Че-Че по поводу наркотических галлюцинаций — тела Риты в шлюзовой камере не было, а значит, он действительно видел ее, если не живой, то, во всяком случае, не мертвой. Надо сматываться отсюда. На Надежде становится слишком весело.

Виктор достал медальон и полюбовался полированным металлическим кругляшом. Впереди было долгое и спокойное путешествие на Землю. Основной генератор неприятностей — Элеонора — остастся здесь, следовательно, посещение родного дома не сулит никаких осложнений. Похоже, его ждал маленький отпуск, тихое отдохновение от гонок, перестрелок и разных прочих хлопот.

Вспомнив, что на яхте нет душа, Виктор скинул с себя одежду и всласть поплескался в теплой соленой воде. Затем он нарвал фруктов. Сложить их было некуда, и Виктор связал узлами штанины своих брюк. Они были несколько грязноваты, покрыты пятнами крови и продырявлены пулей, но вполне могли исполнить роль мешка. Убедившись в надежности изготовленной тары, он ссыпал туда собранные плоды.

Бросив последний взгляд на ржавеющие останки «Эльсидоры» и уже предвкушая грядущее расслабление, Виктор включил гиперпереход, забросил в шар ящики с гравитроном и перебрался на яхту. Первое самостоятельное путешествие в космическом пространстве начиналось. В отличие от первого космонавта Земли, Виктор не зависел от техников, инженеров и центров управления. Он мог странствовать в гордом свободном одиночестве, а только это и можно считать настоящим космическим путешествием.

В каюте яхты, совмещенной с капитанским мостиком, гальюном и камбузом, царил пугающий беспорядок. На полу было разбросано оружие, окровавленные бинты и комки пищевого концентрата. Защитный кожух с пульта управления был снят и лежал в луже воды, вытекшей из раздавленной кем-то емкости. «Подпольный бордель после налета милицейского патруля, — подумал Виктор. — Всех красоток и сутенеров увели в застенок, остались только разбитые двери, скучные понятые и использованные презервативы на полу». Решив, что приберет свое жилище позже, Виктор почесал еще влажную после купания повязку на раненой ноге, дал себе слово поменять ее в ближайшее время и уселся в пилотское кресло. Набивать новое полетное задание не пришлось. Он просто скопировал из памяти вычислительной машины маршрут прошлого полета к Земле и дал команду на выполнение.

Повсюду защелкали, загудели какие-то механизмы. Прогревались трансформаторы и силовые устройства, готовясь бросить яхту сквозь холодный вакуум в бесконечную звездную даль. Виктор, успокоенный этими бодрыми звуками, откинулся на спинку кресла и мгновенно заснул нормальным человеческим сном. Не под действием медикаментов, вколотых ему после ранений, и не от ядовитых газов, заполнявших мертвеющие потроха «Эльсидоры», а просто от усталости. Давно с ним такого не случалось.

Яхта же, наоборот, проснулась, ожила. Сориентировавшись по звездам и уточнив место своего пребывания по магнитным полям, она протестировала все свои устройства и включила маршевые двигатели, постепенно доведя их мощность до максимума. Без тряски и перегрузок хрупкая скорлупка, созданная разумом, двинулась в путь по уже знакомой дороге. Быстро разогнавшись, она преодолела световой барьep и, разорвав тонкую пленку реальности, вырвалась из эйнштейновского пространства, многократно превысив скорость света.