На мгновение воцарилась абсолютная тишина. Никто не двигался. Никто не дышал.

Маттиас Саттер удивленно поднял брови и перевел взгляд на Розамонд. У Десото открылся рот.

Джулиан наблюдал за матерью, замечая, как шок отражается на ее жестких чертах.

— Это правда? — спросил Саттер.

— Конечно, нет! — огрызнулась Розамонд.

— Это то, что, по ее словам, произошло, — заметила Перес.

Розамонд вскочила на ноги. Ярость и горе вспыхнули в ее глазах.

— Тогда она сумасшедшая! Она, должно быть, под наркотиками. Или жаждет мести. Она всегда завидовала близким отношениям Ноа с нами. Она всегда была неблагодарной маленькой шлюхой. — Розамонд сделала паузу, тяжело дыша. — Откуда ты вообще знаешь, что это Ханна Шеридан?

— Мы все узнали ее, мэм, — ответила Перес.

Глаза Розамонд переместились на Джулиана, ее взгляд умолял его отрицать это. Но он не мог. Он видел ее своими глазами. Как и многие другие.

— Это она.

— Она играет с вами! — почти кричала Розамонд. — Разве вы не видите? Она сбежала пять лет назад, чтобы бросить свою семью и жить хорошей жизнью, свободной от ответственности. Потом мир пошел кувырком, и ей понадобились безопасность и убежище. Кто может предложить это лучше, чем ее бывший муж? Что может быть лучше, чем Фолл-Крик с его самодостаточной общиной «Винтер Хейвен»? Вы сошли с ума, если верите в эту чушь!

— У нее есть ребенок, — отметила Перес. — Она утверждает, что ее неоднократно насиловали в течение пяти лет. Ребенок — результат этого изнасилования.

Розамонд отреагировала так, как будто ей дали пощечину.

— Ложь! Полная чушь! Горькая, манипулятивная ложь, направленная на то, чтобы очернить доброе имя моей семьи! Вот и все. Этот ребенок не имеет к нам никакого отношения. Никакого! Вы не можете это доказать! Вы не можете доказать ничего из этого!

Рейносо взглянул на Джулиана. Джулиан сохранял нейтральное выражение лица. Прошли времена тестов ДНК. По крайней мере, сегодня. Может быть, навсегда.

Джулиан не сомневался, но не собирался говорить об этом вслух.

— Мой сын невиновен, пока его вина не доказана! — проревела Розамонд. — Не забывайте об этом!

— Конечно, мэм, — натянуто ответила Перес.

Розамонд напряглась. Ее рот искривился, глаза вспыхнули от ярости. Она теряла хладнокровие, свой драгоценный контроль.

— Эта маленькая манипулирующая шлюха хладнокровно убила моего сына? Вы это хотите сказать?

— Нет, мэм, — отозвался Рейносо. — Это была не она.

Розамонд окинула офицеров холодным, враждебным взглядом.

— Тогда кто? Кто убил моего сына?

Джулиан

День двадцать восьмой

Джулиан наблюдал за разворачивающейся сценой с мрачным удовольствием, как за автомобильной аварией, от которой невозможно увернуться.

Наблюдать за тем, как Рейносо и Перес получают выволочку, не самое худшее занятие на свете. В последнее время Рейносо вел себя как придурок, а не как верный помощник, каким он был раньше. Ну и черт с ним. Пусть покрутится немного.

— Кто его убил! — снова потребовала ответа Розамонд.

— С ней были мужчина и собака, — пояснила Перес. — Мужчина — бывший солдат. Очевидно, он наткнулся на нее в лесу после того, как она сбежала. Он спас ее и согласился сопроводить в Фолл-Крик. Они пытались добраться сюда с момента ЭМИ. Пайк преследовал ее...

— Предположительно! — прорычала Розамонд.

Лицо Перес потеряло часть своего цвета. Рейносо выглядел потрясенным. Они оба прижались к двери.

— Предположительно, — нехотя признал Рейносо. — Согласно показаниям свидетелей, предполагаемый похититель преследовал и напал на нее и солдата в доме, где они укрылись. Произошла ссора. Солдат выстрелил, а затем зарезал нападавшего в целях самообороны. После этого собака еще и покусала Пайка.

— По их словам, — отметила Розамонд.

— Да. Согласно их показаниям.

Розамонд выглядела настолько разъяренной, что могла бы оторвать кому-нибудь голову. Джулиан знал ярость своей матери. Он не сомневался, что она попытается это сделать.

Она сверкнула глазами на офицеров.

— И моего сына здесь нет, чтобы дать показания о том, что произошло на самом деле. Поскольку он мертв.

Двое полицейских ничего не сказали.

— Как зовут солдата?

— Мэм... — начал Рейносо.

— Как. Зовут. Этого. Солдата. Имя.

— Скажите ей, — велел Джулиан.

Рейносо беспокойно облизнул губы.

— Лиам Коулман.

Никто не отреагировал. Это имя ничего не значило ни для Розамонд, ни для Саттера, ни для Десото.

— И где он сейчас?

— Он остановился в доме шефа Шеридана, — отозвался Джулиан.

Рот Розамонд искривился.

— Почему этот преступник не задержан?

— Шеф Шеридан отказался выдвигать обвинения. — Джулиан произнес эти слова со смаком, ожидая, что она сделает, как отреагирует. Ее драгоценный шеф полиции позволил убийце ее сына остаться на свободе.

— Правда? — потрясенно спросила Розамонд.

Джулиан небрежно пожал плечами.

— Ты знаешь, что он предпочтет свою жену... другой верности.

Перес нервно переминалась.

— Как уже говорилось, мы определили, что это была самооборона...

— УБИРАЙТЕСЬ! — закричала на них Розамонд.

Офицеры вздрогнули. Джулиан тоже сопротивлялся желанию отпрянуть от нее. В хорошие дни его мать внушала опасение. Когда же злилась, то наводила ужас.

Черты лица Розамонд исказились, сухожилия на шее напряглись.

— Обвинения этой женщины... остаются в этой комнате. Если я услышу хоть слово об этом от кого-либо из вас двоих, вы будете уволены из полиции. Вы останетесь без работы и будете собирать свои вещи, потому что вам больше не будут рады нигде в Фолл-Крике. Как и вашим семьям. Я ясно выразилась?

Перес сглотнула.

— Да.

Рейносо выглядел куда недовольнее, но он не сказал ни слова. Они оба дорожили своей карьерой и крышей над головой.

Джулиан знал, что они подчинятся. Суперинтендант могла раздавить их, как муравьев, когда ей вздумается, и они это знали.

Ханна Шеридан все еще вольна говорить все, что хочет, кому хочет, но это проблема не одного дня, которую Ноа может решить, а может и не решить. Джулиан точно знал, что его мать не оставит это без внимания.

— Идите! — зашипела на них Розамонд. — Убирайтесь с глаз моих!

Рейносо и Перес выскочили из кабинета.

Розамонд ждала, пока за ними закроется дверь. Все ее тело вибрировало от возмущения. Дрожащими руками она разгладила невидимые складки на своем бежевом брючном костюме и расправила плечи.

— Этот Лиам Коулман — чужак. Преступник и убийца. Такому жестокому человеку не место в границах нашего города.

— Я согласен, — отозвался Десото.

— Мы в твоем распоряжении, — ровно произнес Саттер. Его лицо не выражало никаких эмоций. — Просто скажи, что ты хочешь, чтобы мы сделали.

— Ты хочешь, чтобы я арестовал его, несмотря на возражения шефа? — спросил Джулиан. — Шеф Шеридан отпустил его. Никаких обвинений. Ничего.

Его мать перевела взгляд на него. Ее глаза стали блестящими и жесткими. Красный пигмент от помады просочился в складки вокруг рта.

Джулиан вздрогнул от злобы в ее взгляде — чистого презрения. Как будто она желала смерти ему, а не ее драгоценному Гэвину.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — переспросил Джулиан. — Избил его? Выкинул из города?

Когда она заговорила, ее голос звенел как лезвие бритвы.

— Ты настолько глуп? Неужели ты думаешь, что это достаточное наказание за убийство твоего брата?

Гэвин не просто убит. Он заслужил все огнестрельные и ножевые ранения и даже больше. Джулиан знал это наверняка. Кем бы ни был этот солдат, он оказал миру услугу.

Но при этом он оказался не на стороне Розамонд Синклер. Это стало его роковой ошибкой.

Джулиан знал, что лучше не высказывать свои мысли вслух. Его мать не изменит своего мнения. А ему не хотелось даже пытаться.