— Ты сможешь, давай.

— Заткнись, чтобы я могла сосредоточиться.

Ноа замолчал.

С ворчанием она преодолела последние два фута, пока не оказалась достаточно близко, чтобы Ноа смог схватить ее за куртку. Он обхватил ее за талию и втащил на башню. Она прижалась к нему, дрожа.

— Ты в порядке?

— Просто спусти нас к чертям собачьим.

— Тебе нужна помощь?

— Просто иди!

Места для них обоих оказалось мало. Ноа поспешил вниз, перекладина за перекладиной, плотно прижимаясь к башне, когда ветер и снег налетали на него. Квинн последовала за ним.

Он спрыгнул с последних ступенек, его ботинки утонули в снегу до самых голеней.

Ноа протянул руки, готовый подхватить ее, если она упадет, но Квинн справилась сама, легко спустившись вниз.

Ноа направился по лучу фонарика, пошатываясь, вверх по склону через снег, Квинн держалась позади него, держась за его куртку.

Когда он оказался прямо под кресельным подъемником, он крикнул Майло, чтобы тот бросил фонарик, что тот и сделал. Ноа поднял его и поспешил к упавшему Броку. Тот практически весь оказался засыпан свежим снегом. Он не двигался.

Ноа опустился на колени в снег и смахнул хлопья с лица Брока.

— Брок!

Тот не ответил.

Ноа сорвал свои перчатки. Прижал пальцы к шее Брока и поискал пульс. Ничего.

Его кожа стала ледяной. Он перестал дышать. Его открытые, пустые глаза покрылись коркой льда и снега.

Ноа содрогнулся. Парень был мертв.

Позади него Куинн пробормотал проклятие.

— К черту все это. Нам нужно выбираться отсюда.

Ноа поднялся на ноги и едва смог натянуть перчатки на свои окоченевшие пальцы.

— Не может быть, чтобы Майло смог сделать то, что сделали мы. Или Фиби. Мы должны спустить их сами. Каким-то образом.

Квинн повернулась к нему. В темноте он не мог разглядеть ее лица. Она дрожала, зубы стучали, но Квинн не паниковала и не билась в истерике.

— У меня есть идея.

— Что?

— Мы используем это. — Она указала на линию деревьев, которую Ноа едва мог разглядеть в снежной буре.

Он направил фонарик в ту сторону. Луч выделил сквозь снег красное мерцание. Красное ограждение, разделяющее деревья и трассу.

— Забор мягкий и гибкий, — объяснила Квинн. — Это что-то вроде полотна. Мы можем использовать его как импровизированный батут, чтобы поймать их.

Она действительно права. Толстая сетка может сработать.

Бок о бок они продвигались к деревьям. Через десять минут Ноа с помощью перочинного ножа на связке ключей отрезал десятифутовую секцию гибкого ограждения, которое с каждого конца крепилось к тонкому металлическому столбу.

Квинн взялась за одну сторону, а Ноа — за другую. Держа фонарик между зубами, Ноа установил импровизированный батут под кресельным подъемником Майло. Он посмотрел на раскачивающееся кресло, расположенное так высоко над ними.

— Мы поймаем тебя, — крикнул он ветру. — Я поймаю тебя, сынок. Не бойся.

Его снедало беспокойство. Что, если Майло слишком напуган, чтобы прыгнуть? Что тогда будет делать Ноа? Ему было невыносимо думать об этом.

— Я не боюсь, папа, — крикнул Майло.

Майло, его храбрый маленький сын, не колебался. Он прыгнул.

Ноа

День первый

Майло оттолкнулся от кресельного подъемника и прыгнул, размахивая руками и ногами. С замиранием сердца Ноа смотрел, как он падает, и падает, и падает.

Его маленькое тело ударилось о центр ограждения. Вес сына едва ощущался. Материал ограждения не такой эластичный, как батут, но он достаточно хорошо поглощал удар от падения.

Ноа бросил свой конец ограждения и подбежал к сыну. Опустившись на колени, он обнял его. Сердце Ноа чуть не разорвалось. Он не знал, что сделал, чтобы заслужить такое полное доверие, но сейчас испытывал бесконечную благодарность за это.

— Все хорошо? — спросил он. — Ты в порядке?

— Я в порядке, папа, — пробормотал Майло, прижимаясь к его груди. Но ему все равно холодно, так холодно. Конечно, он не мог быть в порядке. Ноа должен вытащить его из этой бури. Он должен вывести их всех отсюда.

— Оставайся здесь. Мы пойдем через минуту. Как только спустим Фиби. — Он отвернул Майло от тела Брока. — Не смотри туда. Вот, помоги нам с фонариком. Просто свети им сюда, чтобы мы могли видеть.

— Я-я смогу это сделать, папа.

Ноа и Квинн снова схватили импровизированный батут и расположились под креслом Фиби. Майло направил фонарик.

Снежинки порхали и кружились в конусе света. За пределами освещенного пространства весь мир погрузился во тьму и снег.

— Тебе нужно прыгать! — Ноа обратился к Фиби. Его голос охрип, а горло и легкие онемели от обжигающего холода.

Фиби только крепче вцепилась в кресло.

— Я не могу! Я не могу прыгнуть!

Ноа уговаривал, умолял и подбадривал. Но она не двигалась.

Он не хотел оставлять ее. Он был офицером полиции. Его работа заключалась в том, чтобы спасать всех, кого только можно.

Он итак уже потерял двух человек. Он не может потерять еще одного.

Ноа чувствовал, как тикает каждая секунда, чувствовал, как напряжение выбора разрывает его на части, дюйм за дюймом. Он не мог бросить гражданское лицо, но и не мог допустить, чтобы его сын страдал еще дольше.

— Мисс, спускайся, черт возьми, или мы оставим твою задницу здесь! — закричала Квинн. — Мы не собираемся умирать из-за тебя. У тебя есть пять секунд!

Казалось, это дошло до Фиби. Почему-то угроза со стороны Квинн казалась более реальной. Единственное, что пугало Фиби больше, чем прыжок, — это остаться в кресельном подъемнике одной.

Она отстегнула свой сноуборд. Квинн и Ноа отошли в сторону, когда он падал.

Фиби слезла с кресла и на мгновение зависла, как Брок, тихонько застонав. Наконец, она разжала пальцы.

Она ударилась о ограждение. Сетка грозила выскользнуть из пальцев, но Ноа крепко сжал ее. Фиби упала на снег, но, по крайней мере, сетка ограждения смягчила ее падение.

Она поднялась на ноги, фыркая и потирая бок.

— Чертовски вовремя, — пробормотала Квинн.

— Что-нибудь сломано? — спросил Ноа.

Она смахнула снег с лица.

— У меня болит спина и плечо, но думаю, нет.

— Хорошо. — Ноа полностью переключил свое внимание на Майло. Он передал Квинн фонарик и прижал Майло к груди. Сын обхватил его ногами за талию, а Ноа поддерживал одной рукой. Оставалось надеяться, что руки ему не понадобятся. — Держись, приятель. Уже недалеко.

Фиби повернулась к телу Брока.

— Мне нужно его увидеть.

Квинн схватила ее за руку.

— Фиби. Не надо.

— Мы вернемся за ним, — пообещал Ноа. — Но сейчас надо идти.

Фиби не стала спорить. Она перестала плакать. Ее обветренное лицо имело тусклый, ошеломленный вид. Она ничего не сказала, просто последовала за Ноа, Квинн шла рядом с ней.

Склон в этом месте оказался крутым и неухоженным, усеянным деревьями. Ноа не смог бы спуститься на лыжах обратно, а Майло — тем более. Он сомневался, что остальные тоже. От холода у них онемели конечности, и ловкости не хватало.

— Вы двое идите по моим следам, — инструктировал Ноа. — Так будет легче.

Его ноздри щипало при каждом вдохе. Пальцы онемели, как и щеки, уши. Мысли приходили медленно и беспорядочно.

Гипотермия скоро наступит, если уже не началась.

Спуститься с холма. Они просто должны спуститься вниз. Он не мог думать о чем-то большем, чем эта задача. «Просто спуститься».

Долгий спуск с холма стал утомительным и опасным. Они почти ничего не видели на снегу. Не было никаких огней, чтобы вести их, только красное пятно под ними, которое время от времени появлялось и исчезало между деревьями — догорающий коттедж.

Приходилось следить за каждым шагом, чтобы не вывихнуть лодыжку, не перевернуться и не скатиться вниз по скользкому склону. В лыжных ботинках двигаться сложно и неудобно. Нести Майло на руках тяжело и трудно, Ноа спотыкался и несколько раз чуть не упал.