— Достаточно. — Бишоп не стал говорить громко. Ему и не требовалось. Даже не говоря ни слова, он мог завладеть вниманием людей. — Я давно подозревал, что Джулиан сыграл свою роль в резне в Кроссвей. А теперь это? Хватит. Пришло время узнать правду. Пора выяснить, как много он знает. И что он сделал.

— Нет! — Ноа почти кричал. — Он сын Розамонд. Он под защитой. Ты не можешь причинить ему вред.

Лицо Бишопа потемнело. В его глазах залегли тени. Его преследовали страдания, связанные с прошлым, которое он не мог изменить, и еще не исправленные ошибки.

— Я сделаю то, что давно должен.

— Я пойду с тобой, — предложил Лиам.

В отличие от первоначального впечатления о Ноа Шеридане, Лиаму сразу же понравился Бишоп — большая редкость для него. Бишоп, как и Лиам, потерял людей, которых любил больше всего на свете. Они оба были военными ветеранами, оба потеряны, и ищут свое место в холодном и беспощадном мире.

— Спасибо, брат, но нет. Господь со мной. Это мое дело, и только мое. Я долго к этому шел, поверь мне.

— По крайней мере, возьми оружие.

Бишоп поставил винтовку на место и двинулся к двери.

— У меня есть пистолет HK 45.

Ноа прошел вперед и остановился в нескольких футах от Бишопа, преграждая ему путь. Он положил руку на кобуру на поясе, на его лице отразилась паника. Настоящий страх.

— Это ошибка. Не делай этого.

Лиам слегка сдвинулся с места. Он не поднял карабин и не сделал ничего, чтобы привлечь к себе внимание. Но он готов был действовать, если понадобится.

— Это ужасная идея, Бишоп, — добавил Ноа. — Ты не знаешь, во что ввязываешься.

— На этот раз ты меня не остановишь, друг мой, — со сталью в голосе прорычал Бишоп. — Только если ты не хочешь меня пристрелить.

Неохотно, Ноа опустил руку.

Бишоп прошел мимо него. Его лицо превратилось в грозовую тучу, глаза горели.

— Джулиана Синклера ждет расплата.

Ханна

День тридцать третий

— Возможно, мне стоит уйти.

Ханна ошеломленно уставилась на Лиама.

— Нет.

— Это не мой дом, — мрачно заметил Лиам. — Мой дом на севере. У меня есть коттедж, припасы, земля. Все, что мне нужно. Там мое место. Не здесь.

Холодный ночной воздух был хрустящим и резким. Лунный свет отражался от снега. Деревья стояли, наблюдая за всем, как часовые.

Они сидели на качелях на крыльце. Между ними оставалось несколько дюймов. Ханна куталась в одеяло. Лиам держался настороженно и прямо, его взгляд постоянно сканировал двор, М4 лежал сбоку.

Шарлотта спала внутри. Бишоп уехал несколько минут назад. Ноа повез Квинн домой. У нее имелся свой ярко-оранжевый грузовик, но никто не хотел отпускать ее домой одну, не после того, что она только что пережила.

Ханна повернулась лицом к Лиаму и выдохнула. Ее руки стали липкими в перчатках, пульс стучал в ушах.

— Тебе здесь самое место.

— Я чужой в вашем доме.

Ханне все еще казалось, что это дом Ноа, а не ее.

— Все хорошо.

Это не правда. Она знала, что это не так. Лиам знал, что это не так. Ноа, конечно, знал.

Каждый раз, когда Ноа и Лиам оказывались рядом друг с другом, — что нередко происходило в одном доме — это оказывалось невероятно неловко. Напряжение витало в воздухе.

Она знала, что Лиам чувствует себя неуютно. Она знала, что Ноа ревнует.

Ханна чувствовала это, чувствовала, как они оба настороженно кружат друг вокруг друга, как волки, которые борются за территорию, соперничают за превосходство.

— Я не хочу оставлять тебя здесь. — Даже в тусклом свете она видела, как исказилось его лицо, как Лиам нахмурился. — Ноа не сможет защитить тебя так, как я. Но, если я уйду, ты будешь в большей безопасности.

Все испытали потрясение после нападения на Квинн и неудачной попытки Десото и Беннера убить Лиама и Бишопа.

Лиам получил ранение. А девочка-подросток чуть не погибла под перекрестным огнем.

На Лиама открыта охота. Из-за нее. Потому что он взвалил на свои плечи бремя ее поступков. Даже сейчас он все еще пытается ее защитить.

— Они хотели меня, — добавил Лиам. — Не тебя.

— Из-за меня. Это я...

Он резко покачал головой.

— Ты не должна так говорить. Больше нельзя. Никогда. Сейчас только Бишоп и Квинн в курсе. Чем больше людей узнают правду, тем в большей опасности ты окажешься.

Ханна уставилась на его перевязанное ухо. Ей ужасно не нравилась мысль, что из-за нее Лиам и Квинн могли погибнуть сегодня вечером.

Словно прочитав ее мысли, Лиам проговорил:

— Кто бы ни стоял за этим — ополченцы, Джулиан Синклер — их действия принадлежат им и только им. Ты здесь ни при чем.

Она прикусила губу и медленно кивнула.

Последняя неделя прошла как на американских горках. Одно откровение за другим грозило обрушить все, как карточный домик.

Ханне казалось, что она все еще не оправилась. Они все стояли на тонком льду, ожидая, когда появится следующая трещина.

Она смотрела, как Призрак скачет по заснеженному двору, белая вспышка на белом. В лунном свете он как никогда походил на своего тезку.

Пес посмотрел на них, покачивая языком, и продолжил патрулировать территорию. Днем он спал, а ночью оставался бдительным и внимательным.

Прямо как Лиам. Оба они защитники до мозга костей.

У нее пересохло во рту. Она сдвинулась на качелях, планки впились ей в спину.

— Ты можешь защитить нас.

Он повернулся к ней в темноте. Его взгляд стал напряженным, эти серо-голубые глаза пронизывали до глубины души, и теперь Ханна понимала это.

— Для тебя здесь тоже небезопасно. Это место небезопасно.

— Нигде сейчас не будет безопасно.

Лиам неодобрительно хмыкнул.

— Фолл-Крик — мой дом. Даже несмотря на все происходящее, все, что идет не так. Это дом.

Несмотря на все происходящее с ЭМИ, ополченцами, смертью Пайка, жизнь продолжалась. Квинн часто приходила к ним. Так же, как и Бишоп и друзья-полицейские Ноа, Рейносо и Саманта Перес. Аннет Кинг и Дейв Фаррис тоже заходили.

В прежней жизни ее друзьями в Фолл-Крике по большей части были друзья Ноа. Дафна и ее маленькие дочки часто заходили к ним поиграть. Дафна стала ее самой близкой подругой здесь, но теперь Дафна умерла.

Лучшая подруга Ханны по колледжу, Карли, жила в Гранд-Рапидс. Все ли с ней в порядке? Или с ней тоже случилось что-то ужасное? Ханна часто думала о своих родителях и брате на Верхнем полуострове. Они, вероятно, жили лучше, чем большинство людей, но ей хотелось позвонить им, снова услышать их голоса. Общаться с людьми, которых она любила больше всего.

После ЭМИ мир стал намного меньше. Больше никаких дорожных поездок. Больше не получится прыгнуть в самолет и пересечь страну за несколько часов. Никаких больше телефонных звонков, видеосвязи или совещаний в «Зум». Никаких магазинов или ресторанов.

Мир уменьшился до границ Фолл-Крика. А для Ханны он стал еще меньше.

Ноа и Лиам оба чувствовали, что для нее лучше оставаться поблизости — единственное, с чем они согласились. Она выходила из дома только для того, чтобы навестить Молли и Квинн, что они с Майло делали почти ежедневно.

Молли уже научила ее стирать одежду вручную, печь домашний хлеб на дровяной печи и показала, как соорудить собственные ящики для зимнего сада.

Майло выучил растения и знал, когда можно собирать свежую зелень. Он с гордостью указывал на картофель, репу, морковь, капусту, брокколи, лук, чеснок и листовой салат.

Она смотрела, как Квинн и Майло сделали несколько десятков домашних грелок. Майло объяснял ей каждый шаг. Он жестом указал на пакеты для сэндвичей с застежкой зиплок, разложенные на кухонном столе Молли.

— Ты просто добавляешь чашку соли для растапливания льда, такой, какую используют на дорогах и тротуарах. Но убедитесь, что в ней есть хлористый кальций.

Он высыпал соль в пакет для сэндвичей, затем взял пакет поменьше.