Ее месть осуществится, с ним или без него.

У него появился шанс вернуться на ее сторону. Доказать ей свою ценность. Доказать, что он лучше своего брата.

Ей больше не нужен Гэвин. И уж точно ей не нужен никто вроде Ноа Шеридана. Как и Джулиан.

Но это все-таки не совсем правда. Его мать смотрела на него, ее стеклянные глаза пылали от горя и ярости, умоляя его. Она просила его.

Джулиана охватила тоска, извращенное желание ее одобрения, преследовавшее с самого детства, старое отчаяние, когда ему хотелось получить хоть крошку ее скупой любви.

Он ненавидел ее за это. Еще больше он ненавидел себя. Но он не мог остановить это, даже сейчас.

— Нет, — сказал он. — Не думаю. Я все сделаю как надо.

Ее губы скривились в насмешке.

— Ты сможешь справиться с этим, как мужчина, на этот раз?

Джулиан заставил себя не вздрогнуть, не дать обиде отразиться на его лице. Он будет унижаться, потому что это именно то, чего она хотела.

— Пожалуйста! Позволь мне разобраться с этим самому. На этот раз я все сделаю правильно, обещаю.

Она колебалась, в ее глазах плескалось презрение, даже ненависть. Он ждал, не дыша.

Тень пересекла ее лицо. Что-то сдулось в ней. Почти незаметно, но он увидел это. Мать едва заметно кивнула ему и перевела взгляд на Саттера.

— О чем бы ни попросил тебя мой сын, сделай это.

Джулиан постарался не выдать вспыхнувшее облегчение на своем лице. Он стиснул челюсти. Он проложит себе путь обратно на вершину, на ее сторону. Он вернет все на свои места, как и должно быть. И начнет с Лиама Коулмана.

У Джулиана имелось еще несколько имен, чтобы добавить их к списку.

Саттер поднялся со своего места. Он напоминал танк — толстошеий, грузный и внушительный. В его темных глазах светился хитрый ум.

Он кивнул Джулиану, прежде чем встретиться взглядом с Розамонд.

— Это не станет проблемой. Я выделю вам Десото и Беннера, чтобы вы оба поступили так, как сочтете нужным.

— Где тело моего сына? — Розамонд спросила Джулиана, ее голос прозвучал низко и опасно. — Что эти идиоты сделали с ним?

— Я действительно не думаю, что ты захочешь увидеть...

Она наклонилась вперед и уперлась кулаками в стол, ее глаза полыхнули.

— Где?!

— Они положили его в последний мешок для трупов и пока хранят в морозильной камере в школе, — сообщил Джулиан.

— Я собираюсь похоронить своего сына, — жестко произнесла Розамонд. Она пристально посмотрела на Джулиана. — Я не хочу больше видеть твое лицо, пока ты со всем не разберешься.

Она обошла стол, прошла мимо Джулиана и, не оглядываясь, открыла дверь.

Ноа

День тридцатый

— Шеф Шеридан, возможно, у нас проблема. — Голос Рейносо раздался по рации.

— Прием, Рейносо, — отозвался Ноа. — В чем дело?

— Неприятности в церкви Кроссвей.

Сердцебиение Ноа участилось. Он крепко сжал руль руками в перчатках. Ноа сидел в черном «Форд-F150» 1970-х годов с надписью: «Полиция Фолл-Крик» на боку. Двигатель работал, тепло вырывалось из вентиляционных отверстий.

Он припарковал грузовик на дороге у блокпоста сразу за мостом на выезде из города. Постовые ввели его в курс дела. Саттер ежедневно докладывал Розамонд, но Ноа хотел сам держать руку на пульсе города. Это часть его работы.

За последние двадцать четыре часа ополченцы развернули четыре группы, искавшие еду и кров. Все они рассказывали о своем горе — пустые кладовки, замерзающие дома, взломы и насилие на улицах. Одна группа вела себя агрессивно, и ее пришлось отгонять силой.

Еще один труп в списке — и на совести Ноа и без того тяжкий груз.

Ситуация становилась все хуже. Помощь не приходила. Никакой помощи, кроме той, что они обеспечили для себя сами.

Тревога сковала его внутренности. Единственное, что успокаивало нервы Ноа, — это знание, что пятьдесят три вооруженных человека патрулируют Фолл-Крик. Пятьдесят три солдата, обеспечивают безопасность города. Его сын в безопасности.

Вот что имело значение. Он говорил себе это до тех пор, пока не поверил.

— Бишоп, — произнес Ноа, не спрашивая.

— Бишоп, — неохотно подтвердил Рейносо.

Он ждал, что вот-вот грянет еще один удар с того дня, когда Бишоп привез Ханну обратно, и только потом обнаружил, что в его отсутствие продовольственная кладовая Кроссвей опустела. Ноа собирался поговорить с ним, но его немного отвлекло чудесное возвращение жены.

— Мне связаться с Джулианом? Он уехал днем на подледную рыбалку...

— Нет! — Слово само вырвалось из его горла.

Тишина по рации.

— Это не очень хорошая идея, — произнес Ноа тише, хотя чувствовал себя совсем не спокойно.

Чувство вины укололо его. Он его проигнорировал. Они с Джулианом все еще почти не разговаривали, особенно после их стычки несколько дней назад. Ему стоило просто позволить Джулиану взять Лиама под стражу, как тот и хотел.

Ноа вздохнул. Что сделано, то сделано. У него и так слишком много забот, он не мог еще и справляться с переменчивым настроением Джулиана.

— Что вы хотите, чтобы я сделал, босс? — спросил Рейносо.

— Я разберусь с Бишопом. У меня получится с ним справиться. Я сейчас приеду.

Ноа пристегнул рацию обратно к поясу. Он переключил грузовик на передачу, сделал разворот и направился обратно в город. Он жмурился от солнечного света, отражающегося от снега. Дороги были недавно расчищены. День выдался ярким и солнечным, температура держалась где-то на уровне минус одного градуса.

Может быть, потеплеет, и часть этого проклятого снега растает. Впрочем, это всего лишь мечта. Январь еще даже не закончился. На юго-западе Мичигана впереди еще два месяца зимы — если повезет.

Грузовик прогрохотал по мосту через самый широкий участок реки Фолл-Крик. Река огибала город в форме буквы «С», а затем впадала в реку Сент-Джо в пяти милях к северу. К югу от города плотина отделяла Фолл-Крик от озера Чапин.

Он направился на главную улицу. При виде знакомого города его плечи напряглись. Бакалея «Френдли» теперь стояла закрытой. Семейная аптека Винсона тоже. Фармацевт Роберт Винсон сотрудничал с ополчением, доставляя лекарства жителям, которые в них нуждались.

Два снегохода ополченцев проехали мимо, патрулируя город. В остальном улицы и тротуары оставались пустыми. Кто-то наконец снял рождественские венки с фонарных столбов.

Ноа миновал один закрытый магазин за другим — «Пицца Палас», кафе «Пэтси», автомастерскую Ганди, прачечную.

Не останавливаясь, проехал единственный темный светофор. На западе находилась средняя школа и объединенная начальная/средняя школа, которая теперь служила приютом для беженцев и общественным продовольственным центром; парикмахерская, стоматологический кабинет и почтовое отделение; справа — историческое здание суда в стиле классического возрождения с большими белыми колоннами, вдохновленными древними храмами. Собрания городского совета теперь проходили в доме суперинтенданта.

Преодолев еще несколько кварталов, он добрался до церкви Кроссвей и припарковался вдоль обочины. На дороге еще оставалось много места для снегоходов, полноприводных автомобилей и случайных машин.

На противоположной стороне улицы стояли магазин бытовой техники, банк и таверна «Файерсайд». Их темные окна смотрели на него как мертвые глаза.

Фолл-Крик превратился в город-призрак.

Ноа постепенно начинал привыкать к унынию. Именно это он ненавидел больше всего.

Какое-то движение справа привлекло его внимание. Примерно в двадцати пяти ярдах впереди припаркованного грузовика одинокая фигура шла по правой стороне улицы.

Голова человека была поднята, он медленно сканировал окружающее пространство слева направо и обратно. Ноа узнал его широкие плечи, каштановые волосы и уверенную, целеустремленную походку.

Лиам Коулман.

Горькая кислота поднялась в горле. За три дня, прошедших после возвращения Ханны, инстинктивная неприязнь Ноа к Лиаму только усилилась.