— Я лейтенант Себастьян Десото, второй по званию. Уверяю вас, это делается для всеобщего блага.

Квинн закатила глаза.

— На каком основании? Я не вижу никаких официальных бумаг.

— Суперинтендант и правоохранительные органы Фолл-Крик направили нас. — Десото похлопал по карману брюк и достал сложенный лист бумаги. — У нас есть разрешение.

Квинн покачала головой. Она не могла представить, что шеф Бриггс согласится на это. Он был раздражительным стариком, который терпеть не мог, когда люди вмешивались в его дела. Ноа тоже.

— Вы можете подтереть этим листом свою задницу. Только на это он и годится.

Несколько соседей вышли на крыльцо в пальто или завернувшись в одеяла. Занавески на окнах раздвинулись. Никто ничего не говорил. Никто ничего не делал, даже те, кому она только что передала еду. Они просто смотрели, дрожа и с каменным лицом.

— Извините, но нам нужно осмотреть ваши кладовки и шкафы, — сказал Лютер.

— Черт возьми, нет! — заявила Квинн. — Вы не можете этого делать. Это частная территория. Это против закона!

— Считайте это налогом. — По жесткому, плоскому лицу Десото прошла тень. Его челюсть напряглась. Он терял терпение. — Все платят налоги. Таков закон. Мы приспосабливаемся к новому кризису, которого никто не предвидел. Вот и все. Теперь перестаньте драматизировать и дайте нам делать нашу чертову работу.

Квинн посмотрела на него, ярость кипела в ее жилах от его грубого замечания. Из-за всего этого, из-за всего произошедшего.

— Все в этом доме принадлежит моей бабушке, — негодовала Квинн. — Она купила, сэкономила и сделала все сама. Это ее. Вы не можете взять это себе.

Она сунула руку в карман и схватила свою рогатку. Не то чтобы она могла сделать с ней что-то стоящее, не с дюжиной пистолетов против нее.

— Квинн, — резко сказала бабушка. — Побереги свои силы.

Десото скривил губы.

— Слушайся старших, девочка. Не заставляй нас делать то, о чем ты пожалеешь. Мы уполномочены применить силу, если потребуется.

Несколько мужчин поправили рукоятки своего оружия. Квинн с ужасом почувствовала, как сжалось ее нутро. У нее нет выбора. У бабушки тоже нет выбора. Оружие в руках у этих придурков.

У кого самые большие пушки, у того и власть. Как и раньше. Как в церкви.

То, что эти солдаты утверждали, что делают это для всеобщего блага, не означало, что это правда. Это не делало их хорошими парнями. Они могли просто украсть большую часть так называемого «налога» для себя. Некому будет привлечь их к ответственности.

— Я расскажу о тебе своему отцу! — воскликнул Майло. — Он офицер полиции!

Десото улыбнулся. У него были широкие белые зубы. Улыбка акулы.

— Вперед.

Майло прав. Ноа помог бы, но Ноа здесь нет. Квинн уставилась на них, но сделала шаг в сторону, оттаскивая Майло с дороги.

Ради бабушки. И ради Майло.

— Спасибо, — вежливо сказал Лютер.

Квинн сплюнула в снег.

— Засунь свою благодарность себе в задницу, жалкий мешок крысиного дерьма.

Квинн

День двенадцатый

Ополченцы прошли мимо Квинн и бабушки и вошли в дом. Двое остались снаружи охранять грузовики и снегоходы. Багажники грузовиков наполовину загружены товарами, которые они уже конфисковали у других законопослушных граждан.

Женщина-солдат взяла у бабушки ружье

— Только пока мы не уйдем, — сказала она почти извиняющимся тоном.

От того, что они вели себя вежливо, их поступок не стал менее неправильным

— Пойдем, Майло. — Квинн взяла Майло за руку, и они поднялись по ступенькам в бабушкин дом.

В гостиной и на кухне собралось слишком много людей.

Локи и Тор с шипением разбежались по спальням. Валькирия кружила вокруг чужаков, задрав хвост. Бесстрашная охотница, она выглядела так, словно хотела быть достаточно большой, чтобы наброситься на этих недоумков.

Квинн чувствовала то же самое. Ей хотелось кричать. Вытолкнуть этих солдатиков прямо за дверь.

Это место ее убежищем. Ее и бабушкино. Им здесь не рады.

Она ненавидела их всех.

Десото распахнул дверь бабушкиной кладовой. Он присвистнул, осматривая полные полки.

— Посмотри на это. Женщины и дети умирают от голода, а вы тут копите все, что у вас есть.

— Мы не копим! — возразила Квинн.

— Квинн. — Бабушка дернула ее за руку. — Помолчи.

Квинн сжала губы. Она беспомощно наблюдала, как несколько мужчин вносят ящики, чтобы украсть бабушкины припасы. Они наполнили ящики и отнесли их в грузовик.

Солдаты колебались. Десото приказал им наполнить еще. Мужчина и женщина вернулись с еще четырьмя ящиками. Они наполнили и их.

Майло указал на штабель ящиков.

— Это гораздо больше, чем десять процентов!

Квинн сложила руки на груди.

— Он прав.

Десото бросил на нее презрительный взгляд. Он смотрел на них так, словно они мусор на подошве его ботинок.

— Для барахольщиц есть исключения.

— Исключения? Что, черт возьми, это значит?

— Это значит, что вы обкрадываете общество. Держите вещи при себе во время большой нужды.

— Это полная чушь, и ты это знаешь!

Десото пожал плечами.

— Неважно, что ты думаешь.

— Ты вор!

Десото вихрем бросился на нее. Он оказался быстрее, чем она ожидала. Одним стремительным движением он навис над ней. Так близко, что она могла сосчитать каждую пору на его коже.

— Твой вздорный подростковый лепет действует только до поры до времени. У меня кончается терпение.

Квинн не струсила. Она отказалась трусить.

— Не трогай ее, — прошипела бабушка.

— Десото, нам ведь уже достаточно? — спросила женщина-солдат. Она стояла в дверном проеме между кухней и гостиной, с озабоченным выражением лица.

Это была мускулистая женщина лет двадцати с тусклыми каштановыми волосами и карими глазами. Она не слишком походила на солдата.

— Нам пора идти.

— Еще нет. — Десото не сводил глаз с Квинн. Он снова улыбнулся своей широкой улыбкой белой акулы. — Возьми еще.

— Бабушка умрет с голоду, если ты заберешь всю ее еду!

— Успокойся, — прорычал Десото. — Мы не заберем абсолютно все. Пока.

С верхушки холодильника Хель злобно зашипел. Белая шерсть на его спине встала дыбом. Его хвост дергался взад-вперед, а в глазах появился злобный блеск.

Десото взглянул на кота и сделал поспешный шаг назад.

— Эта тварь опасна?

Квинн посмотрел на него.

— Очень на это надеюсь.

— Знаешь, я тебя запомню. — Десото одарил ее еще одной хищной ухмылкой, а затем вышел на улицу, чтобы проследить за своими людьми. Хель шипел ему вслед.

Квинн стояла там, пылая. Она ненавидела Десото. Люто его возненавидела.

Один из солдат — его звали Лютер — положил свою руку на руку Квинн.

— Мисс? Вы в порядке?

Она развернулась и проговорила сквозь стиснутые зубы.

— Убери свои руки от меня!

Лютер сделал шаг назад и поднял обе ладони в успокаивающем жесте.

— Извини, извини.

— Да, но этого недостаточно. Почему бы тебе не сделать что-нибудь с этим «извини»?

Его взгляд виновато опустился на пол. Он ничего не сказал.

— Это плохо, и ты это знаешь. Это то, чем ты думал заниматься? Воровать у маленьких старушек?

— Веришь или нет, но мы делаем это, чтобы помочь, — тихо сказал он.

Квинн фыркнула.

— Продолжай говорить себе это, пока спишь в своей мягкой теплой постели в новом доме с отоплением и электричеством. И чем это поможет?

— Твоей бабушке, должно быть, нелегко. И тебе. Мы можем подвезти ее до приюта в школе. Или, если она захочет, мы даже можем посадить ее на один из автобусов, отвозящих людей в региональные убежища агентства. Мы можем отвезти и тебя. Не волнуйся. Мы здесь, чтобы убедиться, что о ней хорошо позаботятся.

— Вы не имеете права делать выбор за нее или за кого-либо еще. — Квинн ткнула пальцем в сторону опустевшей кладовки. — Вы так же плохи, как банда головорезов. Эта никчемная бумажка ничего не значит! Это не меняет того, кто вы есть!