Шульц был местным наркоманом и дилером, который жил в трейлерном парке «Фолл Крик Эстейтс» сразу за мостом. Он уже привлекался за торговлю наркотиками, нападение и побои, а также взлом и проникновение. Он отсидел несколько лет в исправительном учреждении «Лейкленд» в Колдуотере, но сразу после выхода вернулся к прежнему образу жизни.

Он и его двоюродные братья — четыре никчемных брата Картера, а также куча троюродных братьев и единомышленников-неудачников — проживали в близлежащих общинах Бриджман, Найлс, Барода, Сент-Джо и Бентон-Харбор.

Как только правоохранительные органы сажали одного, тут же появлялся другой, чтобы занять место его родственника. Они омрачали жизнь всей округи.

— Мы должны отвезти их в суд для предъявления обвинения, — сказал Хейс.

— Какое обвинение? — усмехнулся Рейносо. — Ни судьи, ни тем более адвокаты не появляются в суде.

В Фолл-Крик не было камер предварительного заключения. Их городок слишком мал для постоянного участка. Обычно подозреваемых отвозили в более крупный соседний городок.

— А как насчет окружных тюрем Ван Бюрена и Касса?

— Я вчера заправил «Ямаху» и проехал по всей области, — сказал Рейносо. — Посетил каждый округ в радиусе семидесяти миль. Там никому нет места. Они не могут справиться даже со своим округом, не говоря уже о наших проблемах. Тюрьма округа Берриен не может никого оформить в электронном виде, это очевидно, но все камеры имеют ручное управление. Они все еще принимают заключенных, но только самых тяжелых преступников. С момента ЧП прошло меньше недели, а они уже переполнены насильниками и убийцами. Все эти ненормальные вылезают на свет. Аферисты, которые думали, что смогут избежать наказания в разгар национальной катастрофы.

— Так ты говоришь, что даже Берриен не возьмет наших задержанных? — спросил Ноа.

— Ни единого шанса, — в ярости прошипел Джулиан. — Они все нас бросили.

— В подвале мэрии есть старая тюремная камера, — вспомнил Ноа. — В музейной секции старого здания суда. Класс Майло недавно ходил туда на экскурсию. Она все еще работает. Мы могли бы использовать ее как камеру, пока не решим, что делать.

— О, черт, нет, — отозвался Джулиан.

— Мы должны мыслить нестандартно, — заявил Ноа.

— Это хорошая идея, — одобрил Хейс. — Что еще нам остается?

Джулиан помрачнел.

— По мне, так преступников надо выстроить вдоль стены и расстрелять в стиле гестапо. Какого черта мы смотрим, как дети голодают, когда они все еще получают три полноценных приема пищи в день благодаря правительству? Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям там. Рейносо сказал тебе? Эти скоты получают еду, а мы нет.

Наступила напряженная тишина.

Ноа тяжело вздохнул. Джулиан накручивал себя. Он не был неправ. Это несправедливо. Ноа чувствовал, как нарастает его собственное разочарование, но нытье по этому поводу не решало никаких проблем.

Когда Джулиан заговорил снова, его голос звучал неестественно ласково.

— Ну, если таков план, тогда мы должны заодно прихватить и братьев Картер.

Ноа поднял брови.

— Что?

— Мы все знаем, что они представляют собой серьезную проблему. Почему не закрыть их сейчас? Устраним плохих парней, пока они не посеяли хаос.

— Закон так не работает, — напомнил Ноа.

— Так он и должен работать, — Джулиан пожал плечами. — Особенно сейчас. Сам же сказал, что нам нужно мыслить нестандартно.

— Вы знаете, что шеф Бриггс никогда не согласится на это, — нерешительно сказал Хейс.

— Ему не обязательно знать все, — уточнил Рейносо, бросив извиняющийся взгляд на Ноа. Обычно в таких вопросах он принимал сторону Джулиана.

— Правильно, — сказал Джулиан. — Мы просто навестим их, хорошо? Посмотрим, как пойдут дела. В этом нет ничего плохого, не так ли, Шеридан?

— Я пойду с тобой…

— Оставайся в церкви со своим сыном, — резко сказал Джулиан. — Мы справимся.

Ноа кивнул, мечтая почувствовать облегчение, но этого не произошло.

Джулиан больше ничего не сказал. Он повернулся и направился к подозреваемым в наручниках. Хейс сочувственно улыбнулся ему и повернулся, чтобы последовать за ним, Рейносо шел по пятам.

Хейс подошел к Октавии, помог ей встать на ноги и, спотыкающуюся и стонущую, повел к машине. Пока Джулиан и Рейносо тащили Рэя, Рэй обернулся.

— Я приду за тобой! — крикнул Рэй Бишопу. — Тебе лучше бояться меня. Тебе лучше бояться!

Ноа

День пятый

Ноа пересек парковку и вернулся в продовольственную кладовую. Бишоп, Дафна и Квинн ждали его.

Квинн скрестила руки на груди и посмотрела на него ровным взглядом.

— Ты собираешься посадить его под замок?

— Безусловно.

— А Октавия?

— Твоя мать — сообщница. Но я посмотрю, что можно сделать, чтобы облегчить ей жизнь.

— Она не заслуживает поблажек. — Тень пробежала по ее лицу. — Она тоже взялась за пистолет.

— Ты права. Но благодаря тебе у нее не получилось никому навредить. Кстати, отличная работа. Может, нам стоит сделать тебя добровольным помощником.

Она посмотрела на него. Ее ярко-синие волосы были убраны под такую же яркую вязаную шапочку. Серебряный пирсинг в брови и на губе сверкал на свету, усыпанный крошечными драгоценными камнями, похожими на сапфиры.

— Ты внучка Молли Райли, верно? — спросила Дафна. — Ты приходила на нашу рождественскую службу в прошлом году.

Квинн нахмурилась.

— Только потому, что бабушка заставила меня.

— Прямолинейно и честно, — Бишоп громко рассмеялся. — Я всегда буду знать, в каких отношениях с тобой нахожусь, это точно. Я Аттикус Бишоп, а это моя жена Дафна. Мои друзья зовут меня просто Бишоп. Они считают забавным, что я пастор, а не священник.

Квинн просто уставилась на него.

— Ты в порядке? — спросил ее Ноа.

Она нахмурилась.

— В полном. Я практически чувствую, как из моей задницы вырываются брызги шампанского и радуга.

Ноа натянуто улыбнулся.

— Осмелюсь предположить, что мы продолжаем встречаться при не самых лучших обстоятельствах.

— Да, у нас тут настоящая череда неудачных событий. — Ее сильно накрашенные глаза сузились. — Может быть, это тебе так не везет.

— Может, и так, — ответил он.

Она закатила глаза. Так же быстро выражение ее лица изменилось. Сарказм и язвительность исчезли. Она пнула кусок снега.

— Есть новости о дедушке?

Осколок вины пронзил его. Дедушка Квинн, вероятно, все еще находился там, на кресельном подъемнике. Горнолыжные курорты занимали последнее место в списке приоритетов любого человека.

У него самого все еще оставался список дел длиной в милю, в который входили вопросы канализации для семей, не имеющих септических систем, не говоря уже о кучах мусора, скапливающихся вдоль обочины каждой улицы.

Он часами собирал показания после того, как прошлой ночью произошло еще четыре взлома. За последние несколько дней вспыхнуло несколько драк между соседями: один обвинял другого в краже керосинового обогревателя, последней канистры бензина или консервов.

И еще два человека умерли за ночь от переохлаждения. В настоящее время они хранили тела в кладбищенском склепе в похоронном бюро «Мерси» в нескольких милях вверх по дороге на старом 31-м шоссе. Оно уже почти заполнилось.

— Я не забыл, Квинн.

— И?

— Я сделаю это, обещаю. У нас тут кризис. Сейчас я работаю изо всех сил, чтобы защитить живых. Люди напуганы. А когда они напуганы, они делают глупости. Пример тому: Рэймонд Терранс Шульц.

— Кстати, о глупых поступках. — Челюсть Квинн сжалась. Она повернулась к Бишопу и Дафне. — Октавия обокрала вас. Позвольте расплатиться за нее. У меня нет денег, но я не боюсь работы.

Дафна махнула рукой.

— О, не беспокойся об этом. У нас еще много.

— Я не воровка. Я не моя мать.

Сердце Ноа наполнилось состраданием к этому непростому ребенку. Быть дочерью Октавии Райли нелегко. В таком маленьком городке, как этот, все знали о делах каждого. Люди быстро осуждали.