– Что? Что произошло? – она попыталась подняться, но у нее не хватило сил. От попытки вспомнить голова дико заболела. Вот она танцует с Дэймоном в школе, вот видит Самаэля, вот они едут домой. А дальше все слилось в одно сплошное темное пятно, полное отчаянного страха и паники.

– Анжела, прости меня, – голос Дэймона дрожал. И от одного этого тона, бессильного, поникшего, девушка испугалась вновь. – Они хотели забрать тебя. Они решили, что жизни Элизабет недостаточно и тебя тоже нужно забрать. Я… Я не хотел этого, я лишь хотел спасти тебя. Спасти тебя.

Превозмогая тошноту и головокружение, Анжела все же смогла приподняться. И первое, что она увидела – это отец, лежащий на диване без чувств.

– Что с ним? – голос Анжелы дрожал, вот-вот готовый сорваться на крик. – Что с моим отцом? Отвечай!

Из глаз Анжелы потекли слезы.

– Сегодня они приняли решение, – Дэймон взял себя в руки. Теперь его голос был жестким, а с лица словно стерли все эмоции. – Я был наготове. Не сводил с Самаэля глаз. Был готов вмешаться в любую секунду. И вмешался. Я не хотел этого, Анжела. Клянусь тебе, я хотел взять удар на себя! Но твой отец. Пока я отталкивал тебя, он коснулся руки Самаэля, не просто руки – всех пальцев. Мне жаль. Против Самаэля нет защиты.

Дэймон затих и отвернулся.

– Что ты наделал? Что ты НАДЕЛАЛ? – в бессилии Анжела снова опустилась на пол. Сначала ее мать, а теперь и отец. По лицу текли слезы, в ушах стоял гул.

Анжела закрыла глаза. Она надеялась, что когда вновь их откроет, то и отец и мать снова будут живы, а все последние события окажутся всего лишь сном. Просто плохим сном.

***

Улицу окутала полнейшая тишина, как будто время решило взять паузу. Жизнь остановилась. Перед двухэтажным домом с распахнутой дверью, стоял мужчина, одетый в грязный серый плащ, он больше походил на рыбака из шоу «Смертельный улов», чем на жителя городка, под названием «Сэнт Хиллз». Придерживая капюшон, чтобы его не скинуло ветром, он замер на пороге, не спеша войти в дом.

Если каждого жителя, этого небольшого городка, спросить, знает ли он его, то ответ будет отрицательным. Но это будет обманом. Нет, не в том плане, что жители хотят ввести вас в заблуждение, а в том, что они видели его и не один раз, просто в другом виде. Каждый в своем.

А сейчас рыбак стоял на пороге. Стоял молча, ожидая того события, которого ждал уже много, очень много лет. Так много, что и сам перестал верить, в то, что это случится. Тем более так скоро. Он не рассчитывал на такое стечение обстоятельств, но вот ему оставалось всего пара минут, после которых он войдет в этот дом, пройдет в гостиную, где сейчас в слезах лежит девушка, из-за которой его мечта воплощается в реальность.

Единственное что его волновало – это как представится, ведь никто не поверит, кто он такой. Все считают, что он исчез навсегда, остались только последствия его действий, бездействий.

Рыбак прислушался. Да. Час настал. Он перешагнул через порог и после этого шага, время, будто снова пошло. Ожила погода, листья начали сыпаться с деревьев.

Мужчина спокойно вошел в прихожую, откинув капюшон. Здесь, под крышей дома он мог не опускать взгляда. Дойдя до нужной двери, он повернул ручку.

– Аластэйр, Анжела, – мужчина раскланялся, грациозно и изящно, будто они находились во дворце какого-нибудь короля, – позвольте представиться, Люцифер.

Время, да и сам мир в целом, будто замер в ожидании. Глухая тишина, воцарившаяся в комнате, была звенящей и настолько густой, что, казалось, ее можно потрогать. В этой тишине, друг напротив друга, стояли Дэймон и Люцифер, и ненависть между ними была ощутима даже на расстоянии.

– Ты же умер! – шумно выдохнув, Дэймон сжал кулаки. Он был напряжен, словно сжатая пружина, готовый вот-вот сорваться с места.

– Кто тебе это сказал? – Люцифер язвительно цокнул языком, изогнув одну бровь.

– Ты пал так давно, что это стало легендой, – Дэймон, все еще с неверием, тряхнул головой. Его голос звучал громче и громче, готовый вот-вот сорваться на крик, – тебя не нашли ни в подземном мире, ни на Земле. Ты должен был сгинуть в Чистилище! Ты просто не можешь быть живым! НЕ МОЖЕШЬ!

– Как часто люди смотрят на небо? Раз в год, в месяц, в неделю? А может быть каждый день? Сами того не осознавая, на краткие секунды запрокидывают лица, вскидывают взгляд, и тут же опускают его, даже не помня этого, не замечая, – Люцифер хмыкнул. Казалось, он находил ситуацию забавной, – Если не смотреть наверх, то и сверху тебя видно не будет.

– Перестаньте! – голос Анжелы был тих, но его услышали. – Прекратите сейчас же! Оба!

Она сидела на полу, в бессилии опустив руки. По щекам мокрыми солеными струйками текли слезы. Даже если бы сейчас разверзлись небеса, и спустился сам Господь, ей было бы плевать – ее отец все равно мертв, и этого уже не исправить!

Дэймон, который так любил ее, что готов был ради нее на все, вновь не допустил ее гибели. Он отвел руку Самаэля, Ангела Смерти, посланного за ней, но тот случайно коснулся ее отца. И теперь сердце девушки разрывалось от случившегося.

Отец умер из-за нее, как и мать, этим летом. Тогда Дэймон, будучи еще Ангелом-Хранителем, так же пытался спасти девушку, но погубил близкого ей человека. За это его изгнали, а судьба Анжелы была не ясна до сегодняшнего дня. Этим вечером ей вынесли приговор, но вновь она избежала его. Ценой жизни другого. И как она сможет жить с этим дальше?

– О, ты права, рыжая, – Люцифер поклонился, – цирк закончился, и, думаю, мне действительно пора переходить к делу.

– Какие у тебя могут быть дела здесь? – Дэймон порывисто поднялся, и тут же замер на месте, остановленный жестким, властным жестом.

– И в этот день, отмеченный невозможным и неестественным, будет сорвана первая печать! – голос Люцифера пугающим, странно громким рокотом, вознесся под крышу комнаты, раскатившись по всему дому.

Едва он успел договорить фразу, как хлопнула входная дверь, и на пороге гостиной появился перепуганный, растрепанный Крис. Он почувствовал боль Анжелы, разрывающую ее на куски, и спешил сюда изо всех сил, ведь любовь к девушке еще жила в его сердце. Однако этого он явно не ожидал.

Увидев Люцифера, Крис замер в нерешительности. На его лице отобразился страх. Люцифер точно этого и ждал. Он вскинул руку в направлении Криса и все тем же грохочущим рокотом продолжил:

– И вышел конь белый, словно снег, и на нем Первый Всадник – праведный и чистый. Кроток он был и покорен воле Всевышнего. Сердце его полнилось любовью и верою. Душа его была светла и обращена к Небесам. И неизменен он был в праведности своей, и дано было ему нести спасение.

После этого мир остановился. Казалось, все замерло на своих местах. Привычные звуки – шелест ветра, шум машин, крики детей – исчезли. Остался лишь колоколом гремящий голос Люцифера, продолжавшего говорить. И этот голос проникал будто бы в сами мысли. Казалось, его слышно везде и отовсюду.

А Люцифер все продолжал и продолжал, не желая останавливаться. Анжеле хотелось заткнуть уши, но она замерла вместе с миром, не в силах пошевелиться. Но даже если бы у нее это и получилось, она сомневалась, что это поможет.

– И тогда была снята вторая печать, – он перевел свой указующий перст на застывшего в изумлении Дэймона, - и вышел другой конь, красный; и сидящему на нем Всаднику дано было взять мир с земли. И был он не покорен никому, кроме как самому себе. И ничто бы не смогло примирить его пылающий возмездием огонь. Гнев и ярость, изливались из него, и не было им конца, ибо полнилась его душа злобой и жаждой сражений. И шел он вперед, неизменный в себе самом, орошая землю позади себя алым, неся лишь раздор и распри.

– И тогда была снята третья печать, – Люцифер прижал руки к груди, поклонившись. Развязный жест никак не вязался с грохочущим, устрашающим голосом, – И вот, конь вороной, и на нем Всадник. И шлейфом вилась за ним тьма, непроглядная и непроницаемая, беспросветная и первозданная, не сохранявшая после себя ни надежды, ни любви, ни добра, ни свободы. И ничто в этом Подлунном Мире не было способно насытить его, наполнить его, напитать его. Он проходил, оставляя себе вослед уныние, плачь и голод. Голод по теплу, добру и свету.