Дверь распахнулась без стука. Элька недовольно поморщилась. Самая дорогая гостиница Диглампа, а персонал вышколен хуже некуда.

– Спасибо, Квини, я знаю, – проворковала Элеонора, не оборачиваясь.

– Ваше величество, он проснулся, – смущенно промямлила служанка.

– Я уже всё знаю и сейчас подойду, – кивнула Элька. – Принеси к нему в номер свежих фруктов. Деньги у меня в сумочке.

– Нам запрещено брать деньги у постояльцев. Я запишу фрукты в счет.

Шурша накрахмаленными юбками, Квини удалилась в сторону лестницы. «Мне удалось! – с торжеством думала Элька. – Они уже сейчас не только сильнее, смелее и мудрее нас. Если сверхдемиург существует, возможно, он пощадит эту Вселенную и нам не нужно будет строить новый Ковчег».

Прихватив со стола ножны с наградным кортиком, Элька прошла по коридору, украшенному тяжеловесными полотнами с изображениями космических баталий, и поднялась на третий этаж. У дверей, ведущих в комнаты Дифора, ее ждал Виктор. Завидев Элеонору, он радостно крикнул:

– Всё-таки попугай жив!

«При чем здесь попугай?» – удивилась Элька и, не удержавшись, просканировала мозг Виктора. «Цитата из какой-то песенки, – поняла она. – Удивительно, как заурядный землянин смог остановить крейсер, а я, демиург высшей квалификации, не сумела?»

Дифор лежал на широкой кровати ипотрясенно хлопал глазами. Перед ним стоял Жак и что-то рассказывал. Бывший король сдержанно жестикулировал мускулистыми руками.

– Мы два дня искали нужный дом. От Глогара остались одни руины. Представляешь, как нам было трудно отыскать под завалами твой скелет. Мы взяли лопаты иначали рыть. А радиация еще не ослабела. Приходилось очень часто менять…

Дифор покраснел и закашлялся.

– Всё плохое в прошлом, – Элеонора мягко оттолкнула Жака в сторону. – Это тебе, – она положила на одеяло офицерский кортик. – Последняя королевская награда Эстеи. Вчера по требованию народа Эстеи Муратон восстановил Жака на престоле, и король подписал несколько неотложных указов. Предпоследним был подписан указ о награждении тебя именным кортиком.

– А последним? – Слабая рука Дифора погладила выпуклое изображение королевского дракона на украшенной старинной вязью рукояти.

– Последним – указ о моем отречении от престола и назначении даты выборов в Верховный Совет планеты, – усмехнулся Жак. – Добро пожаловать домой, капитан.

– Изыди! – Губы Дифора побелели, и Элеонора быстро положила ладонь ему на лоб. Непобедимый капитан был еще очень слаб и очень туго соображал. Она снова погрузила его в глубокий оздоравливающий сон. Вообще, с Дифором Эльке пришлось повозиться больше, чем с тысячами погибших жителей Глогара. Странная комбинация генов, которой наградили его родители, не позволила телу Дифора ни принять чужую душу, ни сотворить свою собственную. По всем законам он должен был остаться идиотом и всю свою растительную жизнь провести в специальном приюте. Однако почему-то он стал человеком. Человеком с большой буквы.

Дифор спокойно захрапел. Элеонора сделала неуловимый пасс рукой и отрегулировала работу носоглотки. Храп затих.

– Очень хочется на Землю, – невпопад произнес Виктор.

– Ты свободный человек, – недоуменно проворчала Элька. – Имперская эскадра уходит через два часа. Они не откажутся добросить тебя до места.

– Куда ты без меня и без Жака, – Виктор мотнул головой в сторону короля. – Пропадешь ведь.

– Пропаду, – согласилась Элеонора и улыбнулась.

Улыбка – совершенно невозможная вещь для демиурга. Миллиарды лет она не умела улыбаться и даже не догадывалась о своей ущербности. Возможно, если бы ей всегда были доступны простые человеческие эмоции, Вселенная сейчас выглядела бы совершенно иначе…

Если бы Лиам Коулман знал, что этот день закончится катастрофой, разрушением и смертью, то никогда бы не покинул свою уединенную ферму на северо-западе Мичигана.

Однако он оказался здесь, в Чикаго. Лиам стоял на холоде возле международного аэропорта О'Хара, окруженный всевозможными звуками и толпой. Наступил канун Рождества, и куда бы он ни взглянул, везде сновали люди в ярких праздничных свитерах под зимними пальто. Магазины и рестораны аэропорта были украшены яркими огнями, блестящей мишурой и искусственными елями, увешанными дорогими сувенирными украшениями.

Лиам приехал только ради своего брата-близнеца, которого не видел уже четыре года. Через сорок восемь часов он снова сядет в самолет и вернется обратно к покою и одиночеству, в которых так нуждался.

Небо было серым, затянутым тяжелыми тучами. Холодный воздух обжигал лицо и шею. Лиам поднял воротник отороченной мехом парки, натянул на уши серую вязаную шапочку и поправил рюкзак. Чемодан стоял слева.

Кто-то толкнул Лиама локтем, пока тот пробирался по переполненному тротуару в поисках свободного места рядом с людьми, ожидающими такси, «Uber» или своих близких. Сотни автомобилей гудели, притормаживали и медленно проезжали мимо, а из-под шин летели грязные ошмётки снега и льда.

Лиам ненавидел толпу.

Если брат не появится через пять минут, он закажет «Uber». Или просто пойдет пешком. К черту. Преодолеть двадцать пять миль до их квартиры получится гораздо быстрее, чем доехать в таком потоке машин.

Мужчина оглядел скопление людей — бизнесменов, стоящих в стороне с напряженным лицами в застегнутых пальто и с портфелями в руках; измученных родителей с дрожащими детьми, что кружили вокруг их ног; подростков студенческого возраста, предвкушающих развлечения в большом городе.

Ничего подозрительного. Обычные люди. И все же Лиама снедала необъяснимая тревога. Тактический нож «Gerber MK II» и кобура с пистолетом находились в чемодане. Он ненавидел, что при нем нет ножа. А еще больше то, что его «Глок-19» не был удобно закреплен с боку.

Лиам снова перевел взгляд на проезжую часть и заметил вишнёво-красную «Ауди» Линкольна. Через несколько морозных минут его брату удалось протиснуться в закуток у обочины и открыть багажник.

— Смотри-ка, кто тут у нас! — с энтузиазмом помахал Линкольн, склонившись над панелью и выглядывая из окна со стороны водителя. — Залезай скорее, а то замерзнешь!

Знакомый звук голоса брата окутал Лиама теплом, но следом нахлынуло сожаление и против воли перехватило горло.

Жена Линкольна, Джесса, одарила Лайама сочувственной улыбкой через пассажирское окно. Она открыла дверцу и вылезла наружу. Женщину опережал ее округлый живот.

— Джесса, куда ты! Там ужасно холодно! Оставайся внутри, — крикнул Линкольн, но Джесса не обратила внимания.

Прежде чем Лиам успел отстраниться, женщина заключила его в медвежьи объятия, ну, насколько это было возможно. Он вдохнул знакомый аромат ее любимого парфюма — сладкий цветочный запах, который, по ее словам, являлся жасмином.

Лиам не хотел вспоминать, сколько времени прошло с тех пор, как к нему кто-то прикасался. Напряженный, он неуклюже похлопал Джессу по спине.

— Я так рада, что ты здесь, Лиам, — Джесса отстранилась, схватила его за плечи и посмотрела в лицо. — Мы так давно тебя не видели.

Даже на девятом месяце беременности Джесса Коулман казалась самой прекрасной женщиной на свете. Длинные черные косы ниспадали на спину, обрамляя лицо, а розовое пальто подчеркивало бронзовый оттенок кожи. Жена брата вела себя дружелюбно и открыто, а на лице всегда сияла улыбка.

Уже не в первый раз Лиам задавался вопросом, что такая женщина делает рядом с ним и его братом. Мужчину поразил еще один укол сожаления. Все эти годы он не встречал никого, похожего на нее. Лиам не завидовал Ликольну ни на йоту, но собственное одиночество еще никогда так сильно его не ранило.

Джесса потянулась к чемодану.

— Давай, помогу.

Но Лиам схватился за ручку первым.

— Не нужно.

— Я помогу, — женщина бросила на него острый взгляд и последовала к открытому багажнику машины. Затем наклонилась, отодвинув в сторону спортивную сумку Линкольна и кое-какие мелочи.