В поле его зрения попали сдвоенные красные лучи. Его тело напряглось, чувства обострились, каждый мускул пульсировал от адреналина.

Холод пробирал до костей. Его нос и горло мгновенно стали сырыми от вдыхания морозного воздуха. Снег вихрем летел ему в лицо, обжигая щеки и нос и затрудняя зрение.

Снегоход все еще стоит на месте. Все еще ждет. Он поднял голову, уточнил расстояние и снова посмотрел в прицел. Над красным свечением материализовалась смутная тень, едва различимая в снежной тьме.

Лиам прицелился на несколько футов выше цели и правее, в сторону деревьев. Успокоился, унял сердцебиение, выровнял руки. Медленно выдохнул и нажал на спусковой крючок.

Винтовка ударилась о его плечо. Громкий выстрел прогремел как гром.

Лиам переместил ствол немного влево и выстрелил снова. Он ждал.

Любой бы убежал при первом выстреле. И уж точно при втором. Кто угодно, только не Пайк.

Ветер заунывно завывал в кронах деревьев. Ветви скрипели и скреблись друг о друга. Красные лучи не двигались.

Лиам выругался под нос. Он получил подтверждение. Это был именно Пайк.

Что за игру он затеял? Он не отступил и не напал.

Пайк просто трус. Психопат, но слишком слабый, чтобы сражаться как мужчина. Он бежал при первой же встрече с соперником, достаточно сильным, чтобы дать ему отпор. Он предпочитал скрываться в тени, похищая беззащитных девушек, чтобы властвовать и контролировать их.

Ненависть пылала в груди Лиама. Не только из-за Ханны, хотя и это тоже. Он хотел покончить с этим жалким подобием мужчины по своим собственным причинам.

Лиам поправил свою стойку, сдвинувшись, так как мокрый снег намочил его колени. Снова посмотрел в прицел. Он мог сделать этот выстрел. Он может покончить с этим ублюдком прямо сейчас.

Светящиеся красные огни погасли. Мир стал черным.

Пульс бился в горле, Лиам оглядел местность. Он не видел ничего, кроме темноты. Никогда еще ему так остро не хватало очков ночного видения.

У него возникло искушение сделать несколько выстрелов в отчаянии, но они не имели смысла без четкой цели. Нужно беречь патроны.

Не высовываясь, он присел и бросился к джипу. Открыл дверь и заскочил в кабину. Он дрожал и вытирал снег с лица, глаз и волос.

— Это Пайк, — проговорила Ханна. И это был не вопрос.

— Да, это он.

Секунда тишины.

— Что он делает?

— Он думает, что ведет игру.

— Ему нравится играть. — Ее голос звучал так тихо, что Лиам едва мог ее расслышать. — Именно это он и любит.

— Я не играю в игры.

Голос Ханны стал напряженным.

— Что нам делать?

— Вы с Призраком остаетесь в джипе. У тебя есть пистолет. Я пойду за ним. Я покончу с этим прямо сейчас.

— Лиам…

Он уже держал руку на ручке двери. Лиам взглянул на нее.

— В чем дело?

Она рухнула на сиденье, задыхаясь. Руками схватилась за живот.

— Схватки.

Он замер.

— Что?

— Думаю… думаю я рожаю.

Лиам

День одиннадцатый

Лиам прокручивал в голове все наихудшие сценарии.

Снег падал все сильнее, большие плотные снежинки вихрились в двойном сиянии фар. Ветер трепал джип.

— Ты уверена?

— Сначала я подумала, что это ложные схватки. Поэтому ничего не сказала. Но это… — Голос Ханны резко оборвался. Она напряглась, сухожилия натянулись на ее шее. Снова говорить она смогла только сквозь стиснутые зубы. — Я уверена.

— Дьявол! — прорычал он. — Это так не вовремя.

— Знаю. — Она повернулась на своем сиденье, чтобы посмотреть ему в лицо. Влажные пряди волос прилипли к ее щекам.

Ее кожа казалась слишком бледной. Глаза — слишком яркими, зрачки расширенными. Ханна выглядела испуганной… и нездоровой.

— Что-то не так.

— Что это значит?

Она потерла свою искалеченную руку.

— У меня руку покалывает. Обе. И ноги тоже. Голова просто раскалывается от боли. — Она сглотнула. — И… и зрение продолжает расплываться.

Страх пронзил Лиама насквозь. Даже он понимал, что это не нормально для родов. Им стоило оставаться у ветеринара до тех пор, пока Ханна не родит. Но они оба хотели двигаться дальше. Ему следовало уговорить ее задержаться.

— Я думаю… думаю, это преэклампсия. Когда я носила Майло, в акушерском кабинете на стенах висели плакаты об этом. Высокое кровяное давление, тошнота, головные боли. Это то, что я помню.

Он ничего не знал о преэклампсии. Джесса бы знала. Она бы знала, что делать. Но ее здесь нет. Ее нигде больше нет. Они предоставлены сами себе.

— Это… преэклампсия. Это опасно?

Ханна посмотрела на него с неприкрытым страхом в глазах.

— Если ты спрашиваешь, может ли она убить меня, то ответ — да.

Он хотел сделать или сказать что-нибудь, чтобы ослабить страх Ханны, утешить ее. Но Лиам не силен в таких вещах. Он предпочитал действовать.

— Что мне делать?

Она вскинула свой хрупкий подбородок — маленький акт неповиновения тому, что вот-вот завладеет ее телом, природа проявляла свою волю, независимо от того, насколько это не вовремя или неудобно, или какую угрозу это представляло для матери.

— Нужно, чтобы оно вышло. Что бы со мной ни происходило, это прекратится, когда оно выйдет.

Позади них зажглись фары снегохода.

Лиам наблюдал за ними. Они не двигались. Они замерли, ожидая. Выжидали чего?

Он хотел отправится за ним. Все в Лиаме хотело покончить с…

«Она в опасности», — прозвучал голос Джессы в его голове. Он знал это.

— Мне нужно… где-то… отдохнуть. — Ханна не сказала «родить». Ни один из них не хотел произносить это вслух.

Но роды приближались, хотели Ханна с Лиамом этого или нет. Посреди снежной бури. С убийцей у них за спиной.

Это случилось и это не та вещь, которую они могли остановить.

Лиам сжал кулаки и проглотил разочарованный крик.

Все то, что бы он сделал будучи один, пытаясь прижать этого гада, Лиам не мог предпринять, когда Ханна находилась под его присмотром. Он обязан сохранить ей жизнь.

Он не мог оставить роженицу одну, пока охотился за убийцей. Им предстояло переиграть Пайка, как-то оторваться от него на всех этих проселочных дорогах. Они должны убегать.

Как бы Лиам ни ненавидел подобное, это их единственный выход.

— Я сброшу его с хвоста. Мы найдем место, где можно укрыться и переждать эту бурю. Если он появится снова, я его убью.

Ханна напряглась и схватилась за живот, сделав несколько рваных вдохов. Она стиснула зубы и издала слабый стон.

Призрак скулил и пытался встать на ноги, его когти скребли по кузову, голова и плечи оказались слишком большими для машины.

— Ты в порядке? — спросил он Ханну.

— Давай просто уйдем отсюда. — Ее челюсть сжалась. — Я в порядке, Призрак. Успокойся.

Призрак недовольно фыркнул, как будто верил ей примерно так же, как Лиам, но перевернулся на живот и лег обратно.

Лиам завел двигатель. Они ехали сквозь темноту и снег. Снег валил с неба все сильнее, отбрасывая кусочки ледяной крошки в фары. Видеть становилось все труднее.

Он выехал на трассу М-140 и поехал на юг. В свете фар Лиам видел деревья, кусты и маленькие, сгорбленные домики. Он постоянно проверял зеркала заднего вида.

Прошло меньше десяти минут. Красные огни появились снова.

Тревога зародилась в его душе. Их преследователь не отставал. Он держался в пределах ста ярдов от них, иногда ближе, но никогда не подбирался слишком близко.

Когда Лиам замедлялся, Пайк замедлялся. Когда Лиам ускорялся, светящиеся огни тоже ускорялись.

Лиам внезапно остановился, хлопнув по тормозам. Шины, скованные цепями, заскользили, и джип едва не врезался в стоящий на обочине грузовик. Он открыл дверь со стороны водителя. Высунулся и прицелился назад, на пронзительные красные огни. Быстро выстрелил тремя очередями.

Фары выключились.

Он не мог разглядеть водителя в темноте. И не мог стрелять и вести машину одновременно. Ханна никак не могла помочь, даже если бы умела стрелять из винтовки с приличной точностью, а она не умела.