— Прочухался?

Славик грустно посмотрел на него.

— Давно уже. Только жалко, что ты не бог.

— Это в твоем глюке я был богом, а в своем я был хрен знает кем. Маньяком или извращением. А вот в ее, — Виктор показал на Элеонору, начавшую проявлять первые признаки сознательной жизни, — я был вкусным бифштексом. С кровью.

— Почему так болит нос? — простонала Элька.

— А у кого он не болит? — поинтересовался Виктор.

— Не трогай. — Слава остановил ее руку, потянувшуюся к лицу. — Он у тебя сломан.

Витя вдруг вспомнил, что у него очень грязное нижнее белье, и решил пойти постираться, не дожидаясь лишних вопросов. Теперь он точно знал, что именно хрустело, когда он бил Эльку своим затылком по лицу, но очень хотел сохранить в тайне это маленькое открытие.

Вернувшись мокрым и чистым, Виктор не обнаружил своих друзей на том месте, где оставил, и, поняв, куда они могли направиться, побежал к шлюзовой камере. Как он и думал, ребята нашлись рядом с Ритой. По Элькиным щекам текли слезы, а Слава безуспешно пытался их остановить.

— Неужели это я сделала? — рыдала Элька. — Я ведь до этого никого и никогда не убивала.

— Пойдем отсюда. Я должен позаботиться о твоем лице. — Че-Че взял ее за плечи, но она сбросила его руки и продолжила свои горестные завывания.

— Я убийца. Я убила человека.

— Подумай сама, что скажет Жак, когда мы оживим его, а у тебя не нос, а пончик. И с твоими зубами надо что-то делать.

— Оживим?! Ты нашел способ? — Настроение Элеоноры сменилось настолько быстро, что Виктор даже опешил. Куда подевались слезы, раскаяние и жалость к загубленной невинной душе. Возможно, ядовитый газ опять начал действовать, подумал он и отправился искать кислородные маски, оставив взбодрившуюся Элеонору и Че-Че в качестве грамотного психоаналитика и штатного утешителя.

— Да, я нашел способ! — гордо заявил Славик. — Правда, для этого мне пришлось замучить человека. Надеюсь, что он того не осознал. У него просто не было нужного мыслительного аппарата, чтобы почувствовать страдание. В нормальном состоянии я бы обязательно воспользовался обезболивающим, но сегодня ночью… Я не знаю, что это было. Считай, что в нас вселился дьявол. Прости меня, господи. Никто из нас не виноват. Пойдем.

— Ты не прав. Мы — виновны. Мы не стали бы творить зло, если бы оно уже не было внутри нас.

— О горе мне! — возопил Че-Че. — Идем скорее. Похоже, у тебя начинается новый приступ умопомрачения.

— Нет. Я хочу ее похоронить. Она была такая ласковая. Такая нежная… Никто и никогда не доставлял мне столько удовольствия.

Славик почувствовал, что дьявол, умерший было под действием чистого морского воздуха, возвращается. Че-Че напряг все свои дипломатические способности и, тонко интригуя относительно плохого внешнего вида Элеоноры, скорого воскрешения Жака и оплетая ее хитрыми демагогическими рассуждениями о морали, почти насильно увел девушку в медпункт, чтобы оказать наконец первую медицинскую помощь.

Дышать. О благословенный Кенрот, огради меня от Наки. Дышать! Почему так мало кислорода в крови? Неужели это проклятое тело уже не способно обеспечить меня самым простым окислителем? Неужели оно умерло?!

Скабед напрягся, готовый почувствовать самое слабое биение жизни в организме земной самки. Но тело, в котором так уютно размещался его мозг, уже начало превращаться в прах. Сердце! Где сердце? Мертво, как камень! Гедабас был тысячу раз прав, когда говорил, что нельзя использовать наркоманку в качестве донора. Пацик совершил самую большую ошибку в своей жизни, не послушавшись умного, многоопытного кибера. Но, с другой стороны, у него ведь не было выбора. Или он воспользовался бы этим телом, или упустил бы Исток Сущего. Третьего не дано.

Операция с самого начала пошла не так, как хотелось бы Скабеду. Во-первых, из яхты, которую Гедабас засек на подлете к Земле, высадился не один человек, как ожидалось, а двое. Приборы зафиксировали два сработавших гиперперехода. Причем в разных местах. На севере высадился Виктор, невольник с тарокских рудников, дикарь и убийца. Радиодатчик, вживленный в его зуб, работал устойчиво и показывал координаты с точностью до трех метров. Этот идиот так и не догадался избавиться от следящего устройства, информирующего всю Вселенную о его местоположении.

Кто воспользовался южным переходом, было неизвестно, и в тот момент это показалось совершенно неважным. Скабед торопился содрать шкурку хотя бы с одного из зверьков, лезших ему в руки. А именно с того, с которым легче всего будет справиться.

Еще шатаясь после операции по пересадке мозга, еще плохо контролируя свое новое, с таким трудом добытое тело, он отправился в шлюзовую камеру. Его мозг пока не вполне прижился в теле похищенной землянки. Он еще не врос в плоть фиксирующими метастазами и болтался в ее животе, как грешник в зубах Дамаха. Но долг перед родом Скабедов превыше всего! Пацик негнущимися пальцами натянул одежду, продезинфицированную заботливым Гедабасом, и вошел в шар перехода, приказав высадить себя неподалеку от того места, где приземлился Виктор.

Вспышка гиперперехода была короткой и яркой. Скабед на мгновение зажмурился от непривычной рези в глазах. В чужих глазах. По коже пробежал холод, и дышать стало легче. Донорский организм чувствовал себя в привычных условиях гораздо лучше, чем на фрегате. Там ему немного не хватало кислорода. Пацик осмотрелся. сквозь чужие зрачки всё выглядело непонятным и незнакомым. Такой пейзаж можно увидеть только по монитору с испорченным блоком цветности. Черные ветви кустов на фоне белого порошка замерзшей воды. Только там, где горят фонари, можно различить какие-то краски.

— Гедабас, где Виктор? — телепатический сигнал ушел на фрегат.

Ответ был получен незамедлительно:

— Северо-запад, сто пять метров.

Пацик порыскал глазами по пустынной улице. «Дамах знает, где здесь северо-запад. У меня есть запасные мозги. Надо их испытать», — вспомнил он и тут же послал запрос в нервную систему самки. Никакой реакции. Неужели не работает? Еще один запрос.

— Наверное, в районе метро «Крестовский остров», — вяло отозвался мозг самки.

— Какое метро? Какой остров?! — взбесился Скабед. — Сдохнуть можно с такими помощниками.

— Господин Пацик, поверните голову на тридцать градусов влево, — просьба кибермозга прошелестела едва слышно, почти за гранью сознания, но повторять ее не пришлось. Скабед, сощурив глаза, вперился в указанном направлении. Вот он! Виктор! Бредет через сугробы на освещенную площадку рядом с ветхим металлическим навесом. Не оглядывается и ничего не опасается. Надо его брать.

Вокруг навеса топтались аборигены, одетые в неуклюжую толстую одежду. Они не смогут помешать похищению. Сейчас Гедабас наведет на Виктора гиперпереход, и тот вякнуть не успеет, как окажется на фрегате. Оттуда ему уже не выбраться.

— Гедабас, готовь переход.

— Переход включать нельзя. Я вижу патрульную машину.

Пацик завертел головой. Точно! Желто-синий бензиновый автомобиль с мигалками стоял неподалеку, а метрах в двадцати от него переминались с ноги на ногу четыре милиционера. «Главное, не вступать в конфликт с властями. Они контролируются Империей, и это может плохо закончиться», — напомнил себе Скабед и, понурившись, стараясь не обращать на себя внимания окружающих, начал приближаться к Виктору. Придется последовать за ним и перехватить при более благоприятных обстоятельствах.

Идти было трудновато. Новоприобретенное тело слушалось плохо, и утоптанный до твердого состояния снег скользил под подошвами неудобных сапог. Ноги постоянно пытались разъехаться на ширину плеч. Пацику приходилось проявлять чудеса ловкости и координации, чтобы остаться прямоходящим приматом и окончательно не уподобиться животному.

В конце концов ему удалось сблизиться со своей целью на расстояние вытянутой руки, и Скабед поздравил себя с первой маленькой победой: Виктор не обратил на него никакого внимания. Этот чурбан с его недоразвитым мозгом не догадывался, что смертельную опасность может таить даже неприметная девушка, стоящая рядом.