– Не совсем от этого, – она раскраснелась еще сильнее.

– Думаю, тебе все же понравится. Я приготовил чудную программу, – он взял ее за руку, слегка сжав пальцы, и уверенно повел вниз по лестнице.

– Разве мы не туда, – Анжела кивнула на базилику.

– Безусловно, там хорошая обзорная площадка, но уверен, вид с Эйфелевой башни тебе понравится куда больше.

Спустившись вниз, они прошли по еще одной улочке, окруженной аккуратными домами в три-четыре этажа, и вышли на широкий, асфальтированный бульвар, по краям которого росли деревья.

Дэймон ловко ориентировался, точно зная дорогу. Вскоре они вышли к станции метро.

– Нам сюда, – они спустились вниз и, дождавшись нужного поезда, сели в свободный вагон.

Анжела безумно хотела, чтобы все люди вокруг исчезли, оставив их наедине. Хотела вновь испытать то радостное, пьянящее, светлое чувство восторга, счастья и нескончаемой радости.

Плечом она чувствовала его руку, и от этого по телу пробегали мурашки.

Но народу в вагоне было слишком много, и они ехали, просто улыбаясь друг другу, довольствуясь лишь крепко сплетенными пальцами.

Дэймон рассказывал забавные истории, и Анжела даже не заметила, как они приехали.

Короткий путь от станции до башни, затем подъем в пустом лифте – и вот они уже стоят на самой верхней смотровой площадке, с которой открывается чудесный вид на город.

– А ведь ее раньше не любили. Считали, что она уродует облик Парижа, – цокнул языком Дэймон.

– По-моему, она прекрасна, – Анжела с любопытством оглядывала расстилающиеся внизу пейзажи.

Марсово поле, Сена, с арками перекинутых мостов, лучики улиц. От высоты кружилась голова.

– Ты просто привыкла к ней.

– Может и так, но все-таки, она мне нравится, – Анжела пожала плечами, оглядываясь.

Только сейчас девушка заметила, что кроме них двоих, наверху больше никого не было. Через какое-то время она догадалась почему.

– О, нет! Ты что, опять распугал всех людей?

– Ну, формально, не я, а Самаэль! И вовсе не всех. Ведь ты же сейчас рядом со мной. Тем более то, что я собираюсь сделать, никак не подразумевает наличие посторонних, – с этими словами он снял с себя сначала куртку, а потом и рубашку, оставшись в одних белых брюках.

Он аккуратно скатал одежду, отдав ее Анжеле, а за спиной у него уже росли крылья, покрытые крупными, весело переливающимися, каплями крови.

С ужасом девушка заметила, что теперь крови гораздо больше, чем раньше.

Если сначала капли были маленькие и нечастые, то сейчас они превращались в ручейки, стекая по перьям, капая на пол. Да и крылья немного уменьшились, правда, почти незаметно.

Сам же Дэймон старался улыбаться, чтобы не показывать свою боль, хотя Анжела и так ее видела.

Когда, наконец, мучительный процесс закончился, он отряхнулся, окрасив стены в ярко-алый.

– Давай мы с тобою договоримся? Ты понесешь мои вещи, а я понесу тебя?

Не дожидаясь ответа, он подхватил ее на руки, легко, словно пушинку и крепко прижал к себе.

Анжела зажмурилась, предвкушая то необыкновенное, волшебное чувство полета, прекраснее которого был только поцелуй с Дэймоном.

С закрытыми глазами она почувствовала, как он сделал несколько тяжелых взмахов и, оттолкнувшись ногами, поднялся в воздух.

Дэймон держал Анжелу легко, словно она весила несколько килограмм, но крепко и надежно, так, что девушка вовсе не боялась упасть, или выскользнуть с этой невероятной высоты и разбиться.

Спустя несколько минут Анжела, наконец, открыла глаза, и от красоты у нее закружилась голова.

Потоки спешащих по своим делам людей, размером не больше, чем муравьи; старинные здания, поражавшие своей красотой; Триумфальная Арка, и прямыми лучами расходящиеся от нее улицы.

Дэймон сделал широкий круг над городом, размеренно махая крыльями, позволяя тщательно осмотреть всю панораму. Мелькнула стеклянная пирамида Лувра и большой лесистый парк.

Восторг накрывал Анжелу с головой.

Эйфория полета, и той безумной легкости, когда под тобой расстилается огромный город, словно на ладони, ветер дует в лицо, а сердце бьется так часто, что, кажется, вот-вот выпрыгнет и полетит рядом с тобой.

Ее буквально распирало от счастья, невозможного и такого необъятного, что было странно, как ему вообще хватает места.

Анжела звонко рассмеялась, переполняемая восторгом, и ветер унес ее смех, рассыпав над расстилающимся внизу городом. Дэймон, держа ее все так же крепко, наклонил голову, откликаясь на этот смех.

– Ты так прекрасна, что это кажется невозможным, – казалось, он говорил тихо, и она не должна была его услышать, ведь в ушах свистело от скорости.

А может она и вправду не услышала, а почувствовала и поняла, что он сказал.

Он прижал ее к себе еще крепче, остановившись, и приняв вертикальное положение, часто махая крыльями.

Затем наклонился и, заглянув в лицо, повторил:

– Ты так прекрасна.

Анжела же смотрела на него, словно зачарованная. Солнце светило ему со спины, и сейчас он как никогда походил на восхитительного ангела, окруженный этим мягким, теплым светом.

Она задержала взгляд на его губах. Ей так хотелось попробовать их на вкус.

Словно услышав ее, Дэймон наклонился к ней в легком поцелуе, и в этот же момент штопором взвился в синеву неба.

Эйфория от этого безумного полета тесно переплелась со сладким счастьем и светом поцелуя, и Анжела растворялась в этом ощущении без остатка.

Вновь замерев в вертикальном положении, Дэймон отстранился, и одной рукой погладил ее щеку, сделав это так нежно, так трепетно и с такой всепоглощающей любовью, что у Анжелы замерло сердце.

Пожалуй, если бы на месте Дэймона был кто-то другой, девушка бы безумно испугалась. Может она и не слишком боялась высоты, но теперь город внизу казался и вовсе крошечным.

Однако сейчас с ней был именно Хэвенли, и даже одной рукой он держал ее так надежно, как никто бы не смог и двумя.

С ним она боялась лишь одного – того, что он когда-нибудь ее покинет.

С некоторым сожалением Дэймон подхватил ее поудобней и, сделав плавный полукруг, начал снижаться. Анжела видела, как трепещут его крылья, раздуваемые потоками упругого воздуха.

Они пролетели над прямым садом с аккуратными дорожками, сходящимися к круглым фонтанам, и опустились около самого его края.

Мягко и невероятно грациозно приземлившись, Дэймон аккуратно поставил Анжелу на ноги, на некоторое время задержав в своих объятиях.

Несмотря на то, что рядом были люди, никто не тыкал в них пальцем, не кричал и не паниковал. Никто даже не смотрел на них. Все обходили ребят по широкой дуге, старательно отворачивая головы и ускоряя шаг.

Быстро убрав крылья, Дэймон натянул свою, неизменно белую одежду, которую Анжела во время полета не выпускала из рук.

Они прошлись по аккуратной набережной, вдоль спокойно текущей, мутной Сены с одной стороны, и зданиями с изящными фасадами и черными, коваными балкончиками с другой.

– Еще немного, и мы будем в самом сердце Парижа, – пообещал Дэймон, не выпуская руку Анжелы из своих длинных, горячих пальцев.

– Я думала, его сердце это Эйфелева башня, – недоуменно отозвалась та.

– Нет, не совсем. Скоро ты и сама увидишь, что башня это далеко не все, на что стоит тут посмотреть.

– О, я уже в этом уверена.

Около моста, по краям которого стояли величественные статуи девушек, восседающих на троне, Анжела, сама не зная почему, захотела спуститься вниз, к самой реке.

Воздух здесь был влажный и тягучий, а от воды веяло прохладой. Народу было гораздо меньше. Ни тебе спешащих работников, ни веселых студентов. Лишь парочка старичков-туристов, с большим фотоаппаратом.

Казалось, даже шум города стих, сделавшись почти незаметным, точно кто-то просто убавил звук.

– Тут так волшебно, – прошептала Анжела.

У нее и впрямь было ощущение, будто она попала в какую-то невероятную, чудесную сказку.

Светлая радость нахлынула на нее, и сейчас Анжела не знала, от чего счастлива больше: от того, что гуляет по этому безумно красивому городу, или от того, что с ней рядом Дэймон.