Его не смутило, что дядя Влад, словно решив отыграться за промахи в предыдущей реальности, включил Илью в программу по исследованию нового экспериментального лекарства, и космический червь-симбионт поборол онкологию, взамен подарив телепатические способности. Должно быть, оно знало, что произойдет дальше. Потому что панацеи из червя не получилось, и скрестившись с вирусом бешенства, он превратился в биооружие со стопроцентной летальностью, устроив на всей Земле самый настоящий зомби-апокалипсис. Дальше пошло по нарастающей. Во время эвакуации отец пропал без вести, мать ранило, ее чудом спасли, но она осталась прикованной к инвалидному креслу. Семья Ромки вообще не успела эвакуироваться, а Алексу пришлось убить обратившуюся Наташу, после чего он подался к бандитам, досаждающим организации, пытающейся объединить последних выживших.

И как будто этого было мало, люди, вылеченные с помощью не мутировавшего червя, мало-помалу стали переходить на другую сторону, организуя из беспорядочно шатающихся зомби управляемые стада, которые натравливались на поселения людей. Илью симбионт тоже пытался перетащить, но мальчишка успешно сопротивлялся. Может, дело было в старшей сестре, изо всех сил пытающейся найти для него лекарство, хотя бы замедляющее его переход в стан врага. А может, второй постоялец из мира творцов тоже сумел повлиять одним своим присутствием. И Илья решил, что будет держаться в этой реальности только ради самого двойника. Тогда-то проклятие и оживилось, принялась кусать и тянуть в новую вероятность, но он все-таки дождался момента, когда двойник встретил свою Лизу.

Однако проклятие уже разобралось, чем пронять обнаглевшую вконец жертву, и следующая вероятность представляла из себя мир, почти полностью уничтоженный тенями. Илью выкинуло посреди разрушенного Нью-Йорка перед стаей голодных гончих смерти. Голова болела и отказывалась соображать, потому он стал бы легкой добычей для тварей, что, на радость проклятию, терзали бы его долго из-за особенностей внутреннего огня. Не сожрали — повезло попасться на глаза одной из химер Айзека Нилана, успевшего схватить Илью и с ним вместе телепортироваться в последний бастион творцов — Башню.

Там Илье выдали самый обычный аспирин от головной боли, а потом велели следовать за проводником. Проводник проигнорировал первый вопрос двойника про целителей, другие задавать не стал, справедливо предполагая, что ответ будет такой же. Шел, прислушиваясь к зудящему радостью проклятию, и заранее настраиваясь на ужасное — плохое ему уже показывали в предыдущих мирах. Угадал, потому что в кабинете, куда его привели, он встретился взглядом с сильно постаревшим отцом. Владимир Андреевич где-то успел лишиться обеих ног и правой руки, а инвалидным креслом ему служило обычное офисное. Илья ожидал, что двойник бросится к нему или упадет на колени от увиденного, но тот только опустил взгляд не потому, что испытывал муки совести — чтобы не смотреть.

— Денис? — коротко спросил отец. Двойник, не поднимая глаз, мотнул головой. — Проклятие? — И снова мотание головой. — Зачем? — в голосе отца отчетливо слышалась горечь и боль, но ощущалась двойником как гнев и ненависть со стороны родителя. — Зачем тогда ты уходил за ним? Зачем допустил, чтобы Денис туда ушел? Неужели так сильно ненавидел его за то, что много жизней тому назад его инкарнация тебя прокляла? Решил, что раз умираешь, то пусть и весь мир тоже? Ну вот, миру и впрямь конец. Легче тебе стало? — Двойник в очередной раз мотнул головой, отец заплакал.

Наверное, по задумке Илья тоже должен был заплакать, а не рваться изо всех сил из тела двойника, пока тот все также, не поднимая головы, идет к окну, собираясь сброситься вниз. Нет, его не то чтобы не тронуло происходящее — тронуло, так тронуло, что аж взбесило, и внутренний огонь потянулся к такой желаемой ярости, пробиваясь искрами сквозь проклятие. И оно испугалось быть разбитым изнутри, выкинуло Илью дальше, не дожидаясь, когда двойника расплющит об асфальт.

Удара о каменный пол Илья не почувствовал — и так болело все тело, чтобы заметить еще один небольшой всплеск. Наверное, он бы даже не заметил, как провалился в новый мир, продолжая стонать, катаясь по полу, если бы не склонившийся над ним местный обитатель.

— Э не, ученик Верховного, — прозвучал приятный женский голос, — вот так просто влететь в мою камеру и сбежать я тебе не дам.

Она с силой отдернула его руки от головы, мешающие ей начертить свои руны, но Илья ничего не увидел — мир мерцал, собираясь избавиться от залетного гостя. Впрочем, девушка его опередила, и сначала произошла фиксация объектов, потом и боль начала постепенно утихать.

— Ты не Давыдов, — удивилась девушка, симпатичная, хоть и синекожая.

— Он мой старший брат, — правильно понял ее Илья и осознал, что говорит именно он, а никакой не двойник, да и вообще не было здесь двойников — он вернулся домой. — Наконец-то…

— В смысле?

— Что «в смысле»? — в свою очередь, не понял Илья и, поднявшись, сел.

Комната, куда его выбросило, подозрительно напоминала тюремную камеру, причем древнюю, особенно если учесть самые натуральные кандалы на ногах девушки. Он даже потянулся к ближайшему, потрогать, но стоило пальцам коснуться металла, как послышался щелчок замка.

— Ничего себе! Я над этим заклятием билась больше месяца и все впустую! Давай второй! — она подставила ему другую ногу, Илья послушно коснулся кандалов на ней, и вновь услышал щелчок. — Офигеть… А ты мне нравишься, брат Давыдова! — мигом подобревшая девушка похлопала его по плечу.

— Илья, — и заметив непонимание в ее глазах, уточнил: — Зовут меня Илья, и вообще я Воронцов, а не Давыдов.

— Хорошо, — она кивнула и снова похлопала его по плечу: — А ты мне нравишься, Илья Воронцов! Если еще запрет на открытие разломов так же легко снимешь, я тебя расцелую.

— Лучше на Землю отправь, если разломы заработают.

— Без проблем, — девушка протянула ему руку и представилась: — Я Шанкьяхти-хи, дочь ведьмы Иллиа-хи и Агни-предателя, бывшего некогда Искрой Огня. Если мы отсюда выберемся, можешь звать меня Шаной.

Быстро сбежать у них не получилось. Они долго искали охранные метки, и Илью при этом дважды накрывало знакомым приступом с мерцающим миром. Шане удавалось их остановить, но после второго он слег с лихорадкой и неделю провалялся в постели. Девушке пришлось о нем заботиться: лечить, кормить, обтирать, чуть ли не таскать на себе до туалета и — самое важное — прятать от местной стражи, навещавшую ее раз в день. А когда Илье стало немного лучше, она заявила, что не может отпустить его на все четыре стороны в таком состоянии. И если изначально план состоял в том, чтобы отправить его через разлом на Землю, затем спрятать новый портал в тени первого и сбежать самой, то теперь Шана намеревалась вместе с Ильей отправиться к Мьялиг-хи, местной богине и по совместительству бабушке Шаны. Добрую седовласую женщину с молодым лицом он помнил хорошо, несмотря на то что с их последней встречи прошло много времени, особенно с учетом проведенного в вероятностях, потому охотно согласился с изменением планов.

Еще неделя ушла на восстановление сил, но магия Шанкьяхти действовала на него благоприятно, и кормили опальную принцессу хорошо — почти санаторно-курортные условия, если не считать кандалов на ногах, которые теперь девушка носила для отвода глаз. Они много разговаривали. Она рассказывала векшские предания и легенды, он вспоминал прочитанные книги и комиксы с мангой и иногда пел. И все это время проклятие настороженным зверем вслушивалось, надеясь, что он даст слабину, но магия Шаны держала крепко, жаль, руны приходилось часто обновлять.

Еще через неделю Шанкъяхти притянула все охранные заклинания камеры в одну точку, а Илья ступил на них босыми ногами, после чего плетения лопнули и испарились дымкой пара. Руны, запрещающие использовать телепорты, как и те, что использовались в кандалах, относились к боевой векшской магии, потому проклятие Ильи их раздражало и заставляло атаковать, а благословение — да, имелось у него и такое оказывается — блокировало их действие, отчего те разрушались. С похожими заклятиями творцов так легко не получилось бы, а здесь практически природный враг, особенно если учесть, с чего магия огня начиналась. В любом случае Шана с Ильей добились чего хотели, и после того как запреты исчезли, девушка открыла в центре разлом и кивнула в него.