— Очистить последнюю руну-сателлит сможет Нилан-сан, — встряла Чихеру, видимо, переживая за брата.

— Сможет, но не будет — будет ждать открыто или затаившись от тех, кто придет ее очищать, чтобы попытаться меня спасти. Он не поймет, что спасать уже не надо. Наоки-сан, ты же знаешь, что он не поймет. Ты вот сама понимать не хочешь. Но не волнуйся, я не причиню Коичи вреда. И те, кто придет меня спасать, тоже — если мы отправимся сейчас, они просто не успеют.

Убедительные аргументы подействовали на Чихеру, но вампиршу, казалось, не проняли. А время, как всегда, являлось самым ценным ресурсом из всех имеющихся, настолько ценным, что Лана уже собралась поделиться своими откровениями, дабы склонить ее на свою сторону, но Наоки, не меняя задумчивости лица, поднялась и кивнула в сторону выхода.

— Я провожу, — пообещала она, а за ним отчетливо слышалось: «Я ничего не спрошу».

Холодный и безучастный ко всему миру, способный пытать и убивать по приказу Коичи Абэ жалкой пародией на самого себя сидел у того самого камня, к которому недавно была прибита Наоки. Но вампирша даже в виде дряхлой старухи смотрелась достойнее своего внука, спасенного и тому не обрадовавшегося. Каких-то полчаса назад Лана бы с удовольствием поиздевалась над ним по такому случаю, сейчас же он был ей нужен для исполнения задуманного, а значит, надо как-то заставить эту тряпку собраться.

— Все семь не только перестали тебя слушаться, но и исчезли бесследно? — спросила она, чтобы просто начать разговор.

Коичи едва заметно повел рукой, и из-под земли наверх медленно просочились тени, тут же принявшие форму гончих смерти. Они уселись по обе стороны от призвавшего и замерли в ожидании нового приказа.

«Показывай, а не рассказывай, — усмехнулась про себя Лана. — Ян бы одобрил».

— Что тогда? Боишься, что кровавая магия Наоки не сработала?

И вновь молчание в ответ. Когда оное затянулось, она уж было подумала, что пропустила кивок или пожимание плечами, но с таким же успехом могла придумать любой из этих жестов. Бессмыслица. Бессмыслица, отнимающая у нее время. Бесценное время. То самое время, что сейчас тикало по всему миру, притворившись бомбой с обратным отсчетом, поясом шахида прикрепленная к ее родным и друзьям. Некогда ей нянчиться с бывшими врагами!

— Ну так?

— Я не уверен, что они будут меня слушаться, как только выйду за пределы круга.

— Пошли проверим.

Взгляд, которым он ее наградил, стоило бы чеканить на коллекционных монетах и рисовать на картинах, стикерах и мемах.

— Шутишь?

— Серьезна, как никогда.

— И готова выпустить в мир семь гончих смерти?

— Знала, что тебя это заинтересует.

Новый взгляд, которым Коичи ее одарил, сделал его похожим на ребенка, несмотря на бороду и усы. Но Лана не пыталась обдурить, даже самую малость, значит, пора поделиться правдой, тем более с ним она как раз собиралась, ведь ей нужен был союзник, а другого кандидата не предвиделось, особенно если Дэн и впрямь убил Кота…

— Коичи, — пауза после имени едва не дотянула до театральной и пришлось поспешно повторить: — Коичи! Бог научил дураков молиться, не сообщив им, что они дураки. И если мы с тобой не закроем последнюю руну-сателлит, то окажется, будто и сам бог дурак, а ему никак нельзя оказаться дураком, понимаешь? — Конечно, он ничего не понимал, она знала это и без его активного мотания головой, но продолжила так, будто он согласился. — Нельзя, как нельзя допустить, чтобы руну очистил кто-нибудь другой, ведь это единственный шанс для меня взять Систему Рубежей под свой контроль.

— Зачем тебе Система Рубежей, если после очистки руны «Пальцы Смерти» не дадут тебе воспользоваться их силой? Или по этому поводу у тебя есть какие-то соображения?

Лана кивнула, кивнула убедительно, аж сама себе поверила, хоть и бессовестно врала.

— И как ты собираешься их снять?

— С помощью Кота.

— Кота? Кота… Ты про младшего брата Давыдова, что ли? Если да, то у меня для тебя плохие новости. Чихеру рассказала, что, судя по состоянию твоего Хранителя, в которым тот заявился на Внешний Рубеж, он совершил что-то запретное. Убийство брата-пророка вполне подходит под это описание, тем более тот как раз бесследно исчез.

Повторно выслушивать эти предположения оказалось не так тяжело, как в первый, потому улыбнуться в ответ получилось легко, с вызовом.

— Что ж, значит, поищем его в аду, благо тот обещает вскоре развернуться повсеместно.

Какое-то время Коичи смотрел на нее как на больную, а потом рассмеялся, да так, что гончие смерти прижали уши к голове и настороженно отодвинулись от него, ведь он их пугал и, судя по всему, даже после снятия Наоки проклятия все еще оставался их хозяином.

— В аду, значит, — поднимаясь сказал он и снова расплылся в широкой улыбке — настолько его веселила эта идея. — Почему бы и впрямь не поискать там?

Пробуждение было тягостным и почти болезненным, как бывает с похмелья. Мила редко употребляла алкоголь в больших количествах. Она предпочитала вкус и качество, но бывали моменты, когда тонкая душевная организация накладывала отпечаток и сбивала балансировку. В такие моменты Мила жадно поглощала все яркое, красочное и броское, чтобы вновь наполниться внутренним светом. Ничего из предпринятого ею, конечно же, не помогало, но предаваться унынию и ничем себя не занимать было не в ее характере.

Поэтому она посещала выставки, давно забытых друзей и шумные вечеринки, где не считала количество выпитого, о чем потом горько жалела. Таких моментов было по пальцам пересчитать, но даже этого оказалось много для рыжеволосой богемной художницы, мечтающей о мире во всем мире, единорогах, розовых пони и бабочках.Поэтому она сменила стратегию. Начала предаваться шопингу, саморазвитию и совершенствованию магических способностей. Это оказалось куда продуктивнее, а главное, позволяло качественно и с пользой прокрастинировать от творчества и не давало похмелья на утро.

«И как же я умудрилась опять перебрать с алкоголем?..» — подумала Мила, приходя в себя, и тут же с ужасом осознала, что реальность куда хуже предположений.

Лучше бы сейчас она проснулась в своей прекрасной квартире с дикой головной болью, чем очнулась в поместье Густафа перед растерзанным телом Анжелики.

В мыслях все еще роились туманные мысли о произошедшем. Обрывки воспоминаний складывались в жуткую кровавую картину, которую сотворила она, а не кто-то иной, пусть и под руководством богини Воды.

Мила потянулась к мусорной корзине для бумаг возле письменного стола Густафа, до которой едва успела дотянуться. Ее стошнило от вида изуродованного тела и тлетворного запаха крови и смерти. Она не постеснялась в действиях, когда пытала Анжелику.

Все тело женщины было испещрено ранами от разного рода рун. Исцеляющие, усиливающие и удерживающие. Последние поначалу не позволяли Анжелике вырваться, пока Мила ее истязала, а теперь просто держали труп у стены, не давая упасть.

Мила сплюнула в ведро, вытерла губы и обернулась на шорох. Позади нее, скрестив руки на груди, стояла Шанкьяхти с самодовольной улыбкой, едва исказившей губы.

«Су-ука…» — холодно подумала Мила.

Ее вдруг озарило, что синекожая дрянь специально скрылась, позволяя Миле выйти из себя и натворить дел под влиянием богини. А теперь она тут как тут — стоит и ухмыляется, довольная собой. Погасила гнев богини, скрутила и оттеснила ее в дальние уголки сознания Милы, чтобы не попасть под раздачу, когда с Каро было покончено.

— Нравится зрелище? — спросила Мила, поднимаясь от ведерка со смятыми бумажками, орошенными ее желудочным соком и остатками не до конца переварившейся пищи.

— Вполне, — не стесняясь подтвердила Шанкьяхти.

— Удобно, ничего не скажешь. Моими руками добилась чего хотела.

— Да брось, — отмахнулась та, — мы обе получили желаемое. Разве ты не мечтала узнать, где находится Лана?