— О, я даже не сомневаюсь, что ты пройдёшь его, что ты станешь первой. Я уже говорил — во мне живёт непоколебимая вера в тебя, и ты ни за что не проиграешь. В других нет и десятой доли твоей решимости.

Не то…

Я задавала не те вопросы. Хотя его мысли о грядущем испытании совпадали с моими, и от этого в груди становилось тепло, хотелось вдохнуть полной грудью его запах, провести рукой по щеке...

— Значит ли это, что я могу сказать нет? — спросила я сдавленно.

— Почему, Мио?! — рыкнул он, и я поняла, что...

Да. Я могу сказать нет. Но не хочу.

— Я не понимаю... Я и подумать не могла, что ты скажешь это сейчас. Я уже смирилась с тем, что ты не видишь во мне женщину, на которой можно жениться. Приняла это и старалась не позволять себе грустить из-за этого, как бы ни ревновала к другим! — в груди копился ком эмоций, готовый вырваться, и впервые я не собиралась его сдерживать.

Кажется, Каэлис услышал только одно — о том, что я ревновала. В его взгляде вспыхнула радость, он взял мою руку, уже освобождённую от перчатки, и прижал к губам, делая глубокий, жадный вдох.

— Я боролся с собой... до последнего, — произнёс он тихо. — Верил, что если ты станешь моей женой, я потеряю себя, как отец. Что не смогу отдать Левардии столько, сколько должен, потому что окажусь слишком поглощён тобой. Кроме того, я должен был подготовить совет и свою семью, убедиться, что они не причинят тебе вреда.

— И что изменилось? Теперь ты готов потерять себя? — не знаю почему, но от его слов становилось только тяжелее.

Как и от самой мысли о том, что стоит мне сказать «да», я могла бы стать королевой. Последние дни я жила мечтами о будущем, а последние часы — мыслями об образовании, которое будет оплачено, о стабильности, о том, что смогу твёрдо стоять на ногах… самостоятельно. Как и мечтала столько лет.

Дворец и эта роль не казались мне чем-то прекрасным, даже просто чем-то хорошим. Не после месяцев, проведённых здесь в качестве личного ритуалиста Каэлиса и участницы Отбора. Не с Хонорой, Геленой, Советом, вечной борьбой за власть и политикой.

— Всё это время я врал себе, убеждая, что смогу отказаться от тебя, отослать тебя. Знаешь, сколько раз я прокручивал в голове… будущее с другой женщиной? И каждый раз я возвращался к одному — к тому, что я верну тебя во дворец, потому что быть рядом с тобой — мучение, но без тебя — ещё большее.

Он вновь горячо поцеловал мою руку, а потом потянулся к моим губам, обволакивая знакомым, обожающим, терпким феромоном, что будто умолял меня довериться, ответить…

Поцелуй был долгим, влажным, нежным, ласкающим… Но мои губы не двигались, хотя тело мгновенно отозвалось на близость мужчины, в которого я так долго и, как мне казалось, безответно была влюблена.

— Мио? — Его глаза оказались совсем рядом, пока он нежно удерживал мой подбородок.

— Я не хочу, чтобы ты терял себя, — сглотнув, наконец решительно произнесла я. А в его взгляде в этот момент медленно зажигалась боль. — Чтобы ты заставлял себя. Я не смогу прожить всю жизнь в чувстве вины, зная, что мужчина, в которого я влюблена, отказался от собственных принципов ради меня. Как, по-твоему, я должна на это реагировать? Радоваться тому, что человек готов жениться на мне вопреки своим мечтам, вопреки планам на будущее? Знаешь, я тоже не раз представляла себе, каким будет моё будущее…

Я хотела рассказать ему, как мечтала, чтобы мужчина, пусть даже не аристократ, принял меня с моим прошлым и недостатками, чтобы любил, а не ненавидел те черты характера, которые я сама считала неотъемлемой частью себя.

Но Каэлис, судя по всему, не ожидавший такой реакции, перебил меня. Его вторая рука легла мне на плечо, притягивая ближе, хотя мы и так сидели вплотную.

— О, я прекрасно представляю, о каком будущем ты мечтала! Ты говоришь мне о влюблённости, но думаешь, я не знаю, что ты оплачиваешь обучение другому мужчине? Считаешь это нормальным?! А твой поцелуй с бароном Эскларом? Что он тебе сказал, Мио, что пообещал? Я сделал всё, чтобы держать его подальше…

— Он пообещал мне то, чего я хотела больше всего — шанс уверенно стоять на двух ногах и не зависеть от других в будущем! — Мне было больно слышать, как он отзывается о Финне. Потому что Финн и его отец когда-то сделали для меня гораздо больше, чем кто-либо. Они приняли необученную, глупую аристократку, решившую, будто знает, как устроен этот мир, с улицы. — Я отказала Его Милости, хотя и приняла его помощь. Но не тебе говорить мне что-то о поцелуях — не после того, как ты сам всего два часа назад целовался с Барбарой!

Ну вот и высказалась!

— Что?! — Он казался искренне потрясённым. Я убрала его руку и встала, отойдя на несколько шагов, пытаясь хоть немного прийти в себя.

— Все знают, что ты с ней целовался, что выбрал её своей будущей женой. Ты сам подтвердил это, и сам сказал, что отошлёшь меня. Как, по-твоему, я должна реагировать?

— Мио… — Каэлис тоже поднялся и сделал несколько шагов ко мне. — Да, много месяцев назад я действительно выбрал леди Барбару из всех участниц. Потому что она казалась мне наименее проблемной, соответствующей моему представлению о будущем. Я и не скрывал этого от тебя. Но… ты же знаешь меня. Знаешь, что я никогда бы не поцеловал участницу Отбора до окончания… кроме тебя. Рядом с тобой я теряю даже остатки самоконтроля.

Я ничего не понимала, но верила Каэлису безоговорочно. Он не стал бы врать о таком. Учитывая, какон просил меня выйти за него, с него стало бы и признаться, что сомневался до последнего, что проверял.

А значит, Ариса всё выдумала.

Я лишь покачала головой, не веря, что на это купилась.

Я же всегда видела, что леди Лаэрт воспринимала Отбор как игру, как вызов. И вполне возможно, таким образом она распаляла соперничество ещё сильнее…

— Мио, — Каэлис вновь подошёл, вставая вплотную, и заправил за ухо выбившуюся прядь моих волос.

Это ничего не меняет.

— Я не могу, — наконец произнесла я, собравшись с силами. — Я хочу, чтобы мой мужчина радовался тому, что рядом со мной. Чтобы я приносила ему не страдание, а радость. И сама хочу чувствовать то же самое.

— Дай нам шанс. Я сделаю сотни шагов навстречу, но ты должна захотеть сделать хотя бы один. Ты уже отказалась от меня, даже не пытаешься. До слов Тавиена я не мог и представить, что ты хоть что-то чувствуешь ко мне. — Он говорил шёпотом, но с напором, продолжая целовать меня в лоб, в нос, в губы…

Словно с каждой секундой всё отчётливее чувствовал, что я не соглашусь.

— Ты прав, — прошептала я в ответ. — Я не хочу бороться. Ни за эту роль, ни за место в этом дворце, который я сейчас почти ненавижу. Я бы боролась за тебя, но не тогда, когда ты сам этого не хочешь и открыто это признаёшь. Не после того, что ты сказал.

Я отступила на шаг, потом ещё на один, сгорая под его испепеляющим взглядом, чувствуя, как всё внутри сжимается. Но потом резко встряхнула головой, заставив себя собраться.

Каэлис перевернул весь мой мир, но я не хотела разрушать его.

— Когда ты будешь выбирать невесту… знай, что с феромоном Барбары что-то не так, время от времени у нее появляется чужой. Она скопировала мой феромон, я не знаю как, и доказать этого тоже не могу. Но я хотела, чтобы ты знал.

Я уходила в тягостном молчании.

— Королевская семья примет своё решение касательно Великой Принцессы Зеновии Николетты сразу после последнего испытания, — Николас Хаул выглядел задумчивым и даже недовольным. — И затем моё пребывание во дворце тоже завершится.

Значит, суд состоится в тот же день, что и моя встреча в таверне с профессором Роувилем.

Мы с волком сидели в одной из анфиладных комнат, выстроенных по оси, где огромные, богато украшенные двери и арки располагались друг напротив друга, создавая роскошную торжественную перспективу.

— Не хотите уезжать? — наклонив голову, спросила я, не представляя себе дворец без ищейки.