Его Высочество доверял Николасу, возможно, как никому другому в этих стенах, и других союзников у него не было. От этой мысли становилось тяжело — от сочувствия и от осознания, что вскоре и мне предстоит покинуть дворец. Он доверял мне, открылся.

— Будете скучать? — спросил он с насмешкой. — Я до сих пор не могу до конца поверить, что это действительно была Великая Принцесса. Да, у неё было больше всех мотивов, и только у неё одной — средство… Знаете ли вы, что сразу после смерти графа Арвеллара она сумела провести через Совет закон, над которым работала год. Граф блокировал его. Впервые за всё время их совместного «правления» они голосовали по-разному, и при той поддержке, что стояла за каждым из них, Совет не смог прийти к согласию.

— Где она сейчас?

— В своих покоях, под стражей. Решение огласят в зале Совета, и выбирать будут уже меру наказания. Хотя я слышал, Зеновия собирается оспаривать свою вину…

Недовольство не покидало лица Николаса Хаула.

— Что насчёт тех двух ритуалов для отвода глаз? Почему один из них был новым?

— Ритуалы отвода глаз на этих сигарах никогда не проводились во дворце. Ими занимались независимые маги в городе, вероятно, чтобы не вызывать лишних подозрений. Мы не знаем, кто именно накладывал оба ритуала, но, скорее всего, Зеновия Николетта воспользовалась им впервые, когда вносила сигары во дворец, а затем повторила, с приглашённым магом — уже после того, как применила яд. Она полагала, что яд вступит в конфликт с ритуалом.

В этом была своя логика, многие зелья действительно вступали в противодействие с ритуалами. Вряд ли Зеновия могла у кого-то спросить, действует ли прежний ритуал, ведь это сразу вызвало бы подозрения.

— Теперь, когда вы завершили расследование убийства графа Арвеллара, вы могли бы заняться поисками матери Тавиена и остаться во дворце.

Острый взгляд волка тут же вцепился в меня.

— У вас есть идеи?

— Да — честно призналась я. — У меня нет никаких доказательств, только интуиция…

— Не знаю, оставит ли кронпринц Тавиена при дворе. Это слишком рискованно. Всё равно что стоять у обрыва — рано или поздно он узнает правду о том, кем является. И кто знает, какие люди будут рядом с ним в этот момент. С учётом характера Его Высочества у него будет немало врагов…

Мы проговорили ещё какое-то время, обсуждая в основном фигуру «отца» Тавиена и мои мысли касательно того, кто являлся его матерью. Сейчас к поискам фигуры «отца» были подключены все силы королевской гвардии, а границы проверялись с особой тщательностью.

Возвращаться в крыло участниц и видеть их счастливые лица после свиданий совсем не хотелось. Особенно теперь, когда я призналась всем, что «слухи» Арисы были выдумкой. Новость вызвала ошеломляющую реакцию, но взгляды обратились не к Арисе, а к Барбаре.

Той, что не отрицала эти слухи всё это время.

На удивление, она повела себя дерзко, ответив: «А разве любая из вас отрицала бы такие слухи?» — и довольно переглянувшись с Арисой. Меня Барбара по-прежнему игнорировала, но многие заметили моё ужасное настроение после свидания — слишком резкий контраст с восторженным блеском в глазах других девушек. Позднее я слышала шепотки о том, что я единственная, кто унизился до того, чтобы обсуждать подобное с Его Высочеством.

Зато соперничество между участницами взлетело до невиданных высот. Каждая вспоминала мельчайшие проявления внимания со стороны принца, выискивая в них скрытый смысл. И каждая девушка получила серьезный подарок на последнем свидании.

Изображал ли он свой интерес? Значило ли это хоть что-то? Или всё это было игрой, за которой стояло лишь политически выгодное решение — выбрать женой принцессу Иштавара?

Меня девушки по-прежнему не воспринимали всерьёз и даже не скрывали этого, уверенные, что следующее испытание я провалю. А я вдруг подумала, что если бы Барбара рассказала, скажем, Коре о моих чувствах к Каэлису и о нашем с кронпринцем более близком общении, другие участницы могли бы объединиться против меня, хотя бы на время, оставив в покое саму Барбару. Сделать всё, чтобы я не прошла испытание. Или мы обе.

Какая, в сущности, разница?

Я уже отказала Каэлису. Пути назад нет.

С момента моего первого и последнего свидания с ним прошло три дня, но кронпринц не покидал моих мыслей ни на миг.

Я не жалела о своём решении.

Я ненавидела дворец, особенно после недавней истории с зельем правды, когда все члены королевской семьи, включая Каэлиса, отказались его пить, используя пешек вроде меня и Греты Даскиры, чтобы добраться до истины, а сами хранили свои тайны и планы. Я больше не хотела искать компромиссов, не хотела принимать обстоятельства, я и так делала это всю свою жизнь. Я хотела жить и любить открыто, без страха, без расчёта, а не потому что мы с ним оказались загнаны в угол. Он — своими чувствами, тем, что «без меня ему хуже, чем со мной», а я — тем, что пока даже не представляла жизни без него.

Он видит меня проблемой на всю свою жизнь.

Разве так выглядит счастье? Любовь?

— Я уже ненавижу этот Отбор, — вскоре после возвращения рядом со мной в малой столовой появилась Селина, недавно вернувшаяся со свидания.

Судя по её неожиданно счастливому лицу, она тоже получила порцию внимания от Каэлиса Арно, как и остальные девушки.

— Почему? — я не знала, почему Селина постоянно делилась со мной своими чувствами. Может, она уже переругалась со всеми остальными, не способная сдерживать свой язвительный характер.

— На прошлых Отборах все знали, кого выбрал кронпринц, и участницы либо дружили с ней, либо против неё, формируя будущий круг фрейлин. А сейчас одни неизвестные. Принцесса, Барбара, Лианна… Даже я, Мио, чувствую, что у меня есть шанс, и не знаю, сражаться ли за него или поддерживать Лианну! Не говоря уже о том, что в Отбор добавили даже тебя!

Последнее прозвучало настолько пренебрежительно, что я не сдержала смешка.

Впрочем, Селина была не единственной в своём мнении. Никто не обсуждал со мной следующее испытание, уверенные, что я провалю его в самом начале. Даже Аделаида, Тамилла и Жизель говорили об этом только между собой.

— И ты удивляешься, что люди общаются с тобой, но при этом за спиной всегда ждут удара? Считают тебя язвительной и злой?

Селина выдохнула недовольно и нахмурилась, вставая, чтобы уйти.

— Нет, я серьёзно. Ты даже не задумываешься, что говоришь, или тебе просто наплевать на то, что невольно ранишь других. Никто никогда не будет по-настоящему близок с тобой, если ты и дальше продолжишь так себя вести. Посмотри на Анну. Я не знаю, что ты ей сделала, но шаг за шагом ты потеряешь всех, кто когда-то считал тебя лёгкой и дружелюбной. Хотя ты и так это знаешь, поэтому и бросаешься со своей дружбой на каждого нового человека.

— Я же не хотела сказать ничего плохого! — огрызнулась Селина.

— Не хотела, но сказала и даже не подумала, как чувствуют себя другие. И так всегда, Селина… Впрочем, ты взрослый человек, живи как хочешь, мы все взрослые. Сражайся за себя и перестань думать, с кем выгоднее подружиться, — отмахнулась я.

Девушка, вместо того чтобы уйти, вернулась на своё место и задумчиво прикусила губу, рассматривая остальных, отмечая, как тепло они общаются, наверняка жалея, что у неё нет таких же близких отношений хоть с кем-то.

— Почему никто не говорит мне об этом? Даже те, кто называют себя моими подругами?

— Не знаю, и это не моё дело. Возможно, они думают, что если скажут, ты отреагируешь ещё хуже, а может, им просто это не так важно, и они давно сделали выводы о тебе, — я пожала плечами. — Так что ты решила, поддерживать Лианну?

Селина ответила после паузы, явно размышляя больше о своих отношениях с другими, чем об Отборе.

— Этого хочет вдовствующая королева Хонора, — я совсем не ожидала такого ответа, и, увидев мои круглые глаза, девушка усмехнулась. — Она велела, чтобы на свиданиях с Его Высочеством мы говорили только о Лианне. Но, по-моему, он не ведётся на это. Может, поэтому и смотрит на Барбару, и я всё больше верю, что он выберет её.