— Мио… — прошептал он моё имя, и этот голос прокатился дрожью по телу, сжал сердце, лишил дыхания.

С каждым вдохом — глоток его феромона.

Когда он провёл рукой по моему обнажённому телу, до которого было так легко добраться под плащом, я не выдержала, застонала, закрыв глаза, но тут его жёсткая рука схватила меня за подбородок, не давая отвернуться.

— Смотри на меня, — приказал он хрипло. — Ты вся дрожишь от одного моего прикосновения, хотя у тебя даже не Время Зова. Я чувствую запах твоего возбуждения.

Я распахнула затуманенные глаза и потянулась к нему, стремясь к новому поцелую, остро нуждаясь в нём, но вместо этого ощутила, как его вторая рука провела по животу, скользнула ниже и остановилась на треугольнике между ног.

В этом было что-то чудовищно постыдное — он, полностью одетый, и я — в одном лишь плаще, под ним, на земле. Но куда хуже было выражение его лица и острое, давящее со всех сторон присутствие феромона. Полное ненависти.

— Ты готова от этого отказаться, Мио? Как ты видишь своё будущее?

Рука на моём лобке казалась раскалённой, неподъёмной, но он ничего не делал, и я не знала, как бы повела себя, если бы он позволил хоть что-то большее. Бугор на его брюках упирался в моё бедро.

Слишком…

— Мио…

— Я хотела бы, чтобы мой муж был моим напарником, чтобы мы всё делали вместе, доверяли друг другу, радовали друг друга, растворялись друг в друге без страха, — выговорила я, тяжело дыша, чувствуя, как щиплет глаза.

— Продолжай, — прозвучал жёсткий приказ. Чудовищный феромон давил, не давая продохнуть, но я наконец нашла в себе силы взбрыкнуть, и он, словно уловив, насколько всё это для меня чересчур, внезапно смягчился.

Поцеловал — на этот раз нежно, тем самым добивая меня ещё больше. Его рука так и осталась на месте, и если бы нас хоть кто-нибудь застал, моя репутация погибла бы окончательно.

— Продолжай, Мио… — теперь это уже звучало как просьба.

— Я не доверяю тебе, я не знаю, возможен ли вообще счастливый союз между нами, и ты подтверждаешь мои сомнения каждым своим словом, — прошептала я с болью. — Я не хочу жить с тираном, не хочу молчания, мучений, ревности, не хочу сомневаться, не хочу чтобы ты сомневался. Я хочу любви, уважения, равенства. И если ты считаешь это глупост…

Я не успела договорить — он вновь закрыл мне рот поцелуем, и я всхлипнула в его губы. Ладонь мужчины легла мне на шею, прижимая к земле, другая осталась на животе.

Остро. Слишком больно. Слишком открыто.

Я никогда не была так обнажена.

— Я в проклятой агонии и надежде каждый раз, когда вижу тебя. Всё во мне переворачивается, когда понимаю, насколько тебе всё равно, — он наклонился и прикусил мою губу до боли, но я не дёрнулась, выдерживая это, лишь продолжала смотреть ему в глаза, едва дыша, сгорая в жарком воздухе между нами.

Даже тонкая женская ладонь не поместилась бы между нашими лицами. Губы пересохли, и на этот раз я облизнула их, не отводя взгляда, замечая, как в его глазах сгущается тьма.

— Мне не всё равно. Никогда не было, — хрипло прошептала я, обдавая его губы дыханием.

— Все твои слова… Ты не права, Мио.

Ну вот опять…

Я закрыла глаза, собираясь с силами, потому что понимала, что должна оторваться от него.

— Ты не права. Но и я не прав. И ты права, но я тоже прав. Возможно, если бы ты нравилась мне меньше, я бы мог говорить об этом куда легче, — он резко поднялся, и даже несколько ладоней, отделивших нас, принесли почти физическую боль. — Сюда кто-то идёт. Завтра, Мио, сразу после суда над моей тётей, я приду к тебе.

В его голосе звучала такая жёсткость…

Когда я попыталась подняться, он лишь покачал головой, как бы говоря, что я не встану, пока не выслушаю его до конца.

— Снова постель? — хрипло и дерзко бросила я.

Да уж, постель — единственное, что у нас получалось без конфликтов.

— Нет, Мио. Никакой постели, даже если мне придётся закрыть тебя простынёй, — рыкнул Каэлис. — Старый добрый разговор, пока не поймём, сможем ли мы ужиться. Пока хотя бы не попытаемся найти такое общее будущее, которое устроит нас обоих.

Теперь и я уловила феромон, знакомый, нежный, сильный, очень приятный.

Леди Лианна Бэар. И она в образе зверя. Значит, если Каэлис сейчас передаст ей свой флаг, она точно прибудет первой.

До площади, на которой собрались комиссия, королевская семья и их многочисленные родственники, дальние и не очень, я добралась первой.

Но сразу за мной шла другая участница — в образе зверя, грациозной пумы с пушистой шкурой. Лианна Бэар, та самая, кто с первого дня считалась фавориткой… но позже уступила это место Барбаре ле Гуинн, которая неожиданно заняла первое место и, по-видимому, прекрасно чувствовала себя в нём, уверенная в том, что принц действительно её выберет.

Каэлис не заговаривал со мной о Барбаре с того самого момента, как я рассказала ему о феромоне. Да и до этого мы обсуждали её лишь однажды — когда он подтвердил слова Лео о том, что выбрал Барбару своей будущей королевой и что он вышлет меня из дворца после своей свадьбы.

Рассматривал ли он Барбару всё ещё как одну из кандидаток?

Я не знала, да и не собиралась об этом думать. Потому что в сердце жила горячая надежда на то, что мы с ним сможем выговориться. Я не представляла, как проживу ещё один день в ожидании этого разговора, и собиралась заняться хоть чем-то, иначе сойду с ума. Я отправлюсь к профессору Роувилю и буду с ним откровенна.

Каэлис был готов разговаривать, заставил меня высказать то, что я даже до конца сама не осознавала. Он был готов обсуждать своё видение общего будущего и моё, искать путь, который устроит нас обоих. И это уже куда больше, чем я могла бы ожидать даже в мечтах, пусть знания, что у нас что-то получится, у меня всё ещё не было.

Я не была уверена, что через много лет мы не погрязнем в претензиях друг к другу и не возненавидим наш брак. И пути назад не будет...

Толпа взревела, увидев первую участницу, выходящую из леса, но вскоре звук почти исчез — ликование сменилось недоумением. Только горожане, что продолжали наблюдать за спинами придворных, всё ещё громко веселились — скорее всего, они вовсе не видели, кто была первой, радуясь самой возможности присутствовать при выборе будущей королевы. Их веселье звучало скорее фоном, возможно, частично заглушаясь на главной площадке. Кроме, того, тихо переговаривались и быстро записывали что-то газетчики, наверняка создавая отпечатки памяти.

В моих руках находился выстраданный золотой флаг с персональным гербом Его Высочества.

— Первой… на последнем испытании Отбора приходит леди Миолина Валаре! — громко объявляет лорд Крамберг, вернувшийся из "лагеря", осознав, что испытание подходит к концу — по крайней мере, для некоторых участниц.

Его объявление по-прежнему было встречено тишиной, которую разбили одинокие громкие аплодисменты — это моя матушка встала и показательно захлопала. К ней присоединился Имир, а рядом — и несколько других придворных.

Те, кто не состоял в тесной дружбе с королевской семьёй.

— Леди Валаре поймала сайгака, выполнив условия четвёртого испытания, и сумела снять с себя семь воздействий — пять самостоятельно и два с помощью… Её Высочества Принцессы Заралии Шадир дель-Гор Варрийской! Неожиданный союз, приведший к неожиданной победе! Ни одна из участниц не пыталась отобрать флаги у леди Валаре, и сама леди Валаре тоже не пыталась отнимать флаги у других. Победительница нашла Его Высочество когда на ней оставалось восемь воздействий.

Наконец, остальные тоже подхватили аплодисменты, но звучали они откровенно жалко на фоне бури, что разразилась, когда вернулась Лианна. Изящная, с почти светящейся шкурой, она появилась, неся флаг с гербом Его Высочества в пасти, и передала его лорду Крамбергу, купаясь во внимании придворных.

— Второй испытание прошла… леди Лианна Бэар! — несмотря на усиленный голос лорда Крамберга, я едва различила слова за радостным гулом толпы.