«Да, в первые недели этого ужаса, я бы сожрала ее даже из собачьей миски. Вот это ирония, — подумалось ей, — а теперь даже смотреть на нее не могу, — в памяти всплыл мертвый кролик, и Кристина почувствовала укол вины, который сразу удалось заглушить. — Все из-за этого алкаша, это все из-за него! Но ты должна собраться! Собраться и покормить эту псину».

— Ням-ням, чавк-чавк, — сказала Кристина, и в глазах Губернатора застыл немой вопрос. — Господи, даже собака меня презирает. Жри уже, а? — и она сунула миску ему в морду. Губернатор с видом собачьего джентльмена отвернулся ровно настолько, насколько она пододвинула к нему миску. — Да твою собачью мать, — выругалась она шепотом. Это все уже порядком раздражало.

Глубоко вдохнув и выдохнув, Кристина поставила миску на пол и, встав на четвереньки, склонилась над ней.

— Ням-ням, — и причмокнув, посмотрела на Губернатора. Тот сидел неподвижно словно статуя. — Плям-плям, — словно набив рот кашей, продолжила она. Краем глаза заметила, что Губернатор косится на нее, но морду не поворачивает. — Плям-плям-плям, ммм, вкусно. Плям-плям. — Мордочка Губернатора сделала непроизвольный поворот в сторону миски, но тут же была отдернута назад.

«Ничего унизительнее со мной еще не случалось, — подумала Кристина, и как это всегда бывает в таких ситуациях, ошиблась. На очередное ее «плям-плям» раздалось тихое «шарк-шарк», и она увидела в проходе две волосатых мужских ноги. — Матерь Божья, зачем я вообще в это вписалась?»

Откуда-то сверху раздался грубый голос.

— Оу… Надо же! Когда ты начнешь бегать за своим хвостом и рычать, я пристрелю тебя как бешеную дворнягу.

Она услышала звук открывающегося пива.

«Нужно встать и вести себя как ни в чем не бывало. Он жалкий алкаш, мне плевать на его издевки», — Кристина встала, отряхнула коленки и выпрямилась. Они были почти одного роста, и это добавляло ей уверенности. Скрестив руки на груди, она постаралась всем своим видом показать, что даже будучи застигнутой на коленях перед собачьей миской, сохраняет больше достоинства, чем он.

Алекс зашел в маленькую кухоньку охотничьего домика и уселся за стол. В три долгих глотка он осушил жестянку пива, громко рыгнул и чуть посветлевшими глазами стал разглядывать Кристину, которая за все это время не произнесла ни слова.

«Ты идиот, и я тебя презираю», — читалось в ее глазах.

— Так что это было? У тебя бак потек? — он постучал пальцем по лбу. — Или ты осушила мои запасы, пока я спал?

Она хмыкнула.

«Спал? Да ты валялся, как кусок дерьма, и храпел так, что я боялась, стены этого домика развалятся при следующем твоем вдохе», — но вслух ничего не сказала. Отточенный до мастерства презрительный взгляд был брошен на Алекса, после чего Кристина развернулась на пятках и вышла из комнаты.

Теплые мягкие лучи заходящего солнца скользнули по опустошенной банке пива. Алекс сжал переносицу пальцами и прошелся ладонью по лбу.

«Поганая маленькая веганша. Думаешь, ты лучше других? Черта с два! Тебе не нужно мясо, потому что ты жрешь человеческие души!» — он много чего хотел выговорить ей, но голова раскалывалась, и скандалить не было сил. Опершись локтями о столик, Алекс обхватил ладонями голову и зажмурился. Ему хотелось просидеть так до ночи, не вставая с места. Кристина не раз спрашивала, куда они едут, почему колесят с места на место, и предлагала разработать более четкий план. Частенько ей хотелось примкнуть к другим людям, и он понимал, еще пара таких плохих дней и девчонка уйдет.

«Да и катись, куда глаза глядят, маленькая неблагодарная дрянь».

По большому счету она и не была нужна ему. Конечно, Кристина кормила собаку, когда ему было не до того, но судя по полной миске, она и с этим уже не справлялась.

Потерев виски, Алекс с неохотой открыл глаза. Перед ним на столе лежала газета, которая уже не один раз попадалась ему на глаза.

«Не читайте до обеда советских газет», — всплыла в голове очень старая крылатая фраза из прошлого мира, но рука сама собой потянулась к дешевой бумаге. И тут он на секунду замер, затем всем телом рванулся к газете и вцепился в нее обеими руками. То, что он увидел, не было статьей на первой полосе. Каким-то чудом, потрепанная газета была развернута именно на той странице, где находилась небольшая заметка, приковавшая его взгляд к себе. Всего несколько строк, а сердце у Алекса уже ухнуло куда-то на дно желудка.

— Кристина! — взревел он, позабыв о той неловкой и неприятной сцене, произошедшей минутой ранее. — Кристина, собирайся! Мы уезжаем!

Но она не ответила. Алекс вырвал заметку и сунул в нагрудный карман.

— Кристина! — уже вставая с места, прокричал он опять. — Нам нужно ехать!

Алекс уже был готов поклясться, что Кристина ушла, но девчонка безмолвно заглянула на кухню.

— Я позже объясню, — примирительно сказал он, — собирайся, прошу тебя!

Сохраняя молчание, голова Кристины исчезла в проеме также плавно, как и появилась. Алекс исчез вслед за ней.

На кухне остался один лишь Губернатор, который нехотя повернул морду к миске, и начал ритмично заглатывать опостылевшую фасоль.

Плям-плям.

Испытанные методы редко дают сбой.

Джереми ворвался в комнату и оторопел. Милада, маленькая хрупкая куколка, лежала на полу. Ее выгнутое, перекошенное тело била непонятная судорога. Следом за Джереми на пороге появился Санни, но он замешкался лишь на секунду и, оттолкнув с прохода Джереми, ринулся вперед. Джереми слышал, что с Миладой случаются припадки, но он никогда не становился свидетелем этому. Закатившиеся глаза, пена из приоткрытых детских губ, нога, бьющаяся о стенку кровати, повергли его в шок. А вот Санни, казалось, видел такое уже не раз. Он схватил с тумбочки зажигалку, случайно смахнув с прикроватного столика несколько незажженных свечек, которые с глухим стуком свалились на пол, и сунул ее девочке в рот. Затем он оттянул ее от кровати и, покрепче прижав ее одной рукой к полу, уселся на нее. Лишь тогда Джереми смог выйти из захватившего его ступора.

— Эй, что ты творишь? Ты же раздавишь ее!

Но Санни, словно не слыша этого, стянул с кровати одну из плоских подушек и сунул ее малышке под голову.

— У нее эпилепсия, — резюмировал Санни, — я зажал ей зажигалкой язык, чтобы она не откусила его или не подавилась им.

— Уверен? Нам в школе говорили, что этого делать нельзя. В смысле, совать что-то в рот эпилептику…

— Хуже не будет, да и вряд ли припадок долго продлится, — с видом знатока, он одной рукой сложил руки девочки крестообразно и вцепился в них. — Чтобы она не махала ими и не покалечилась, — объяснил он.

Джереми захотелось со всей силы ударить его по лицу.

«Как он смеет? Кто он такой? Эксперт по эпилепсии? Что-то не похоже! И вообще, это я… я ее защищаю! А ты дурак, раз совершаешь самую распространенную в этих случаях ошибку! Ты пустое место, просто тип со странностями, у которого нам пришлось заночевать!»

Лицо Джереми сделалось надменным, он скрестил руки на груди и злобно уставился на хозяина дома. Если бы он вспомнил, что на самом деле нужно предпринимать в таких случаях, то вмешался бы, оттолкнул Санни и сделал все сам. Но Джереми не помнили, поэтому решил занять место стороннего наблюдателя. Но лишь до времени…

— Мне кажется, она затихает, возможно…

Хрипящий гортанный крик растекся по тускло освещенной небольшой комнате. Санни слегка отпрянул, а Джереми подался назад.

— Оииёоооо… — прокричала она. Они переглянулись. Санни, пытаясь сохранить вид эксперта, попытался что-то сказать, но его слова потонули в очередном «Оооииёо». Стало не по себе. Голос был жутким, совсем не как у ребенка.

— Ийооооо… оооуу…

— Ты же сказал, она скоро придет в себя?

Санни лишь неуверенно глянул на него и опять сосредоточился на Миладе.

— Иёооо, — взвыла она еще громче. По телу у обоих побежали мурашки.