— Вполне возможно, что многие команды будут играть против нас и вставлять палки в колёса. Ты готова? — Аделаида азартно улыбнулась, с заметным облегчением. Она явно боялась быть выбранной в неподходящую команду и теперь верила, что вдвоём мы справимся, даже несмотря на Жизель.

— Ваша задача — повлиять на жизнь жителей Старого Хадара в рамках выбранной вами темы и добиться ощутимых изменений. Руководствуйтесь здравым смыслом, действуйте с рассудительностью. Магия запрещена. Первые три команды пройдут в следующий этап в полном составе.

Показалось, что невесты были откровенно растеряны предстоящим заданием, даже не зная, с чего начать. Маленькие группы тут же зашушукались, разбиваясь на тройки, но я проигнорировала и Жизель, и Аделаиду.

Потому что заметила в коридоре Гелену де Рокфельт — её золотистую гриву с идеальными локонами было трудно перепутать.

— Я вернусь через две минуты, — пообещала я, устремившись за женщиной, и обнаружила её уже подходящей к большой террасе, с которой открывался вид на раскинувшийся парк, на самом краю которого находилось здание, где проживали участницы.

Женщина шла всё с той же скоростью, нарочито не оборачиваясь и не замечая меня, хотя топот моих ног вряд ли можно было не услышать, и я не старалась быть тихой.

Она хотела моего отчаяния. Хотела, чтобы я бегала за ней, как собачка, умоляя о пощаде у могущественной графини.

— Ваше Сиятельство, — обратилась я к ней, но она вновь сделала вид, что не услышала меня, заставив повторить. — Ваше Сиятельство.

— Что? Ах да, чего вам? — она наконец грациозно обернулась, делая вид, что очень занята, и выглядела так, будто от доброты души одаривала меня крохами своего драгоценного времени.

Ни следа ненависти. Ни следа неспокойствия.

Стоя рядом с ней, я только теперь поняла, насколько она красивее королевы Люциллы.

— Ваше Сиятельство, я хотела узнать… зачем вам это? — спросила я, отчаянно пряча руки в складках широкой юбки, в кармане, который пришила вчера вместо того, чтобы гулять с кронпринцем.

Сердце билось где-то в горле, и рядом никого не было, так что графиня могла говорить спокойно. Почти все ещё находились на объявлении условий нового испытания.

— О чём вы?

— Что я сделала вам? Почему вы ещё семь лет назад решили от меня избавиться, почему пригласили опытного ритуалиста, желая уничтожить мою репутацию?

Глаза женщины сузились, когда она поняла, что я знаю чуть больше, чем следовало. Графиня резкими шагами приблизилась ко мне, вглядываясь в моё потерянное, полное боли лицо, а затем схватила за воротник.

— Это ты легла под Леонарда, как самая дешевая шлюха. Никто тебя не заставлял.

Не заставлял, да. Просто просил, умолял — Леонард, говоря, что если я не сделаю этого, он найдёт кого-то другого.

— Но ведь я не единственная, кто спал со своим женихом, — я позволила голосу дрогнуть, наблюдая за реакцией графини.

Не то… не подходит.

— О чём ты? — графиня внезапно резко побледнела.

Увидев, как побледнела Гелена де Рокфельт, я попыталась отступить на шаг, но женщина всё ещё держала меня за воротник. Её красивые узкие глаза метались из стороны в сторону, почти незаметные морщинки между бровей углубились. Она искала что-то в моём лице, искала отчаянно и…

Не находила.

— Ты пришла сказать мне, что есть и другие… гулящие девки, что раздвигают ноги перед мужчинами, пусть и своими женихами, до брака? Если подобное и существует, к моему роду оно не имело, не имеет и никогда не будет иметь отношения, — она почти выплюнула эти слова, и я вновь едва сдержала недовольную гримасу.

Не то...

— Вы и сами знаете, о ком я говорю, — я лукавила, конечно, но почти не сомневалась, что Гелена де Рокфельт и я имели как минимум нескольких знакомых, позволивших себе больше, чем ожидалось остальными.

Хотя, если судить по её реакции, она и сама могла быть далеко не такой благочестивой, какой желала казаться всему дворцу.

— Но почему-то другим это разрешается. А вы решили сделать всё, чтобы уничтожить меня.

Сейчас или никогда!

— Я любила Леонарда, на самом деле любила, и не знаю, почему вы единолично решили разрушить наши отношения. Вам не подходил наш род? У вашего мужа был конфликт с моим отцом? А может, вы, как молодая и красивая ещё женщина, ревновали меня к собственному сыну, желая оставаться главной женщиной в его жизни?

Мой голос дрогнул от обиды и боли, и Гелена де Рокфельт окончательно вышла из себя. Последнее моё утверждение просто взбесило её.

— Как смеешь ты задавать мне такие вопросы? Да, я уничтожила твою репутацию — и, признаться, это оказалось до смешного лёгким делом. Никто даже не попытался отстоять тебя при дворе. Ни отец, ни брат — никто. — Каждое слово как удар. — У твоего отца были иные приоритеты, место при дворе, благосклонность моего супруга… Всё это оказалось куда ценнее, чем сомнительная честь собственной дочери.

Осторожно… очень осторожно.

Я сглотнула горький комок, не отрывая от женщины взгляда, и мои губы затряслись, показывая всю степень боли, которую я пыталась сдержать. И это… принесло женщине удовлетворение.

— Каково это — когда в один день ты являешься первой невестой Левардии, с целой очередью ухажёров, готовых сделать тебе предложение, а после люди переходят на другую сторону дороги, лишь бы не встретиться с тобой взглядом? Никто, никто никогда на тебе не женится — ни обнищавшие аристократы, ни вдовцы, потому что ты…

— Ссс… сколько людей вы подговорили в тот день? — перебила я её дрожащим, заикающимся голосом, полным страха. — И сколько готовы были подговорить сейчас, просто потому что я посмела вернуться, оказаться у вас перед глазами? Я ничего вам не сделала…

— Не только поэтому! — она повысила голос, а потом, опомнившись, огляделась.

Но нет, в коридоре, кроме нас, никого не было — все ещё оставались с участницами в огромной галерее.

— Ты снова суёшься в нашу семью, а теперь и вовсе возомнила себя достойной королевской. Тебя предупреждали держаться подальше от столицы — но, видно, ты не умеешь учиться на собственных ошибках. Все твои беды — дело твоих же рук. Проиграй, сделай так, чтобы проиграла и Барбара ле Гуинн. Убирайся из столицы, сразу же после испытания, иначе весь двор узнает, что на самом деле произошло в поместье.

Казалось, угрожать ей доставляло настоящее удовольствие.

— Я уже ответила вам, я просто хотела узнать, зачем вам всё это! Что сделала моя семья, что сделала я, чтобы заслужить такую ненависть? В поместье ничего не произошло — это была просто новая уловка с вашей стороны, чтобы снова разрушить мою репутацию, будто прошлого раза вам было недостаточно…

— Никто тебе не поверит, что ничего не произошло. Я уже подготовила…

— Просто скажите, зачем вам всё это! — вновь перебила я её. — Подговариваете людей, подставляете меня, приводите магов — столько усилий, чтобы держать меня подальше от вашего сына. Что я сделала? Или это просто ревность?!

Удар.

Моя голова отлетела вбок, когда я почувствовала невероятно сильную пощёчину, — и всхлипнула, громко, болезненно, роняя голову вниз и мелко дрожа.

Графиня наконец-то отпустила мой воротник.

— Ты куда более жалкая, чем я думала. Я делаю это потому что… могу. Ты слышала меня, шлюха? Если не выполнишь условия, отпечатки памяти окажутся в каждой газете Левардии. А так у тебя ещё есть шанс — найти работу и жалкого мужа простых кровей где-нибудь подальше, далеко от столицы.

С этими словами женщина наконец-то удалилась, наверняка кипя от гнева, но не решаясь на нечто большее.

Ей было выгодно, чтобы я проиграла — тогда она могла бы держать меня подальше от столицы, всю жизнь угрожая этими отпечатками памяти. В противном же случае, с разрушенной репутацией, мне уже было бы нечего терять, и она утратила бы возможность влиять на меня.