— Пока Ева не начала Апокалипсис на Земле, — закончил я, озвучив свои мрачные мысли.

— Об этом я не осведомлён, — только и сказал меч.

— Зато я в курсе. Нам надо либо прикончить её, либо сдать своим же на растерзание. И мы возвращаемся к моему вопросу — ты можешь убить Первородную?

— Да…

Я с облегчением выдохнул. Оружие из моего прошлого, спасшее меня в настоящем, могло спасти меня и в будущем, закончив жизненный путь садистского божества по имени Ева!

— Но только, когда ты достигнешь четвёртой ступени, — вдруг сказал он.

— О чём это ты? Что ещё за ступени? — не понял я.

Мой меч натурально вздохнул, как самый настоящий человек, и тут же принялся объяснять:

— Оставив меня в одном надёжном месте, скрытым от глаз недругов, ты простился со мной и пообещал больше никогда не возвращаться. Я не чувствовал твою энергетику двадцать пять земных лет. И вот ты здесь. Но ты стал другим.

— И каким же? — мне стало интересно.

— Слабым. Твой уровень духа еле дотягивает до того, чтобы ты мог держать меня в руках. Ты даже не на первой ступени.

Его слова буквально разочаровали меня. Только-только я мнил себя великим меченосцем, обладающим божественным мастерством владения мечом. А теперь моё духовное оружие само говорило мне, что я слишком слаб для него.

— И что же мне делать?

Слава богам, не было практически ничего, что не мог знать мой меч:

— У тебя есть два варианта, Хиро: либо потратить половину человеческой жизни на медитацию, тренировки и развитие духа. Либо долго и упорно проливать кровь своих врагов. Учитывая наше месторасположение, можно начать с низших демонов.

— Погоди-ка. А я могу вот так просто направо и налево вырезать демонов? Я не нарушу тем самым договор Ада и Рая?

— Нет. Если не убьёшь одного из архидемонов, состоящих в свите Сатаны. При твоих текущих данных, это фактически невозможно, поэтому для подъёма на прежний уровень тебе в любом случае придётся сражаться.

Классно получается. Вроде бы и есть мирное соглашение, но в то же время можно проводить активные боевые действия, если только они не угрожают безопасности генералов в тылу. Хорошо они тут живут, я посмотрю.

— Ты так говоришь, будто сильно соскучился по крови.

— Именно так. Я выкован самой Смертью ради того, чтобы отбирать жизнь. Это моё предназначение. И прошло довольно много времени, и я уже начал ощущать голод, но ты, Хиро, вернулся вовремя и дал мне пищу.

Мне стало не по себе. Все мои бывшие и нынешние союзники были какими-то странными, иногда противными существами, обуреваемыми своими собственными демонами. И, общаясь с ними, я тоже перенимал какую-то часть их собственного безумия…

— И что случилось, если бы я не принёс тебе в жертву своих врагов? Если бы ты так и остался доживать свой век в том самом месте, где я тебя оставил?

— Меня бы поглотило безумие. Я мог превратиться в странствующий меч — страшное и могущественное существо, несущее бесконтрольную смерть и разрушение. В истории клана Жнецов имеется один подобный случай.

— Можешь не рассказывать. Наверное, ничего хорошего там не произошло.

— Да.

— Итак, если я каким-то чудом подниму свою духовную силу до четвёртой ступени, то смогу победить Первородную, так?

— Не совсем. Ты, Хиро, сможешь уровнять ваши силы. А исход битвы предугадать может только Творец. Но если ты проткнёшь её моим остриём, то Первородной не станет. Она исчезнет, и никто не сможет вернуть её, кроме Творца всего сущего. После этого тебя осудят и подвергнут той же процедуре, то есть казнят.

— Ах, да. Казнят, значит. Я и забыл, что имеется договор. А что, если она виновна в нарушении баланса? Ведь Ад вторгся на Землю!

— Тогда твоя месть законна.

— Месть? Откуда ты знаешь об этом?

— Я твой духовный меч, и вижу тебя насквозь. Эта женщина, о которой мы говорим, являлась твоей суженой. Вам было предначертано быть вместе, но…

— Говори.

— Что-то произошло между вами. И я не видел этого, потому что ты оставил меня здесь. Но сейчас я чётко ощущаю, что ваша духовная связь нарушена. К тому же, сейчас ты питаешь к ней неприкрытую ненависть. Но я не понимаю одного — почему ты потерял память и силу духа.

— Она сказала, что я занял тело новорожденного человеческого ребёнка, — признался я. — Что убежал от своих проблем таким образом. Каких — не знаю. И она вроде тоже.

— Эта магия мне неизвестна, — вдруг сказал Кирадесу.

— Жаль. А то мне уже показалось, что не существует вопросов, на которые ты не можешь дать ответ.

— Ты мне льстишь.

— Я конечно пока ничерта не помню, так что прости. Но в любом случае, я рад, что ты нашёл меня, — искренне сказал я, взмахнув мечом и залюбовавшись его призрачным сиянием в густой темноте.

— Я тоже рад тебя видеть, Хиро, — наконец-то, в металлическом голосе появились тёплые нотки. Он тоже был искренен.

Несмотря на все тяготы и невзгоды я с благодарностью ощущал поддержку своего стального товарища. И он вселил в меня надежду на то, что я смогу распутать этот проклятый узел тайн и интриг, а так же, что у меня есть возможность расквитаться с моими обидчиками. Но, что важнее, я теперь знаю о существовании некоего артефакта, который способен подчинять своему владельцу само время.

Если я найду его, то смогу вернуть всё назад. Осталось дело за малым — найти хотя бы одну маленькую зацепку, которая приведёт меня к разгадке тайны исчезновения Смерти и демона по имени Сеера. Либо я спасу всех моих любимых таким образом, либо пройду с огнём и мечом через весь Ад, чтобы найти Мисаки и вернуть её домой.

Только боги знают, что готовит мне будущее. А мне остаётся лишь не умереть раньше срока…

Рассвет в Аду одновременно красив и ужасен. Я только открыл глаза, и сразу же ощутил бурю эмоций при виде жёлто-красных рогов, поднимающихся из-за горизонта. На секунду показалось, что это сам верховный демон, владыка Ада Сатана намеревался пожелать мне доброго утра, а после, расплющить в лепёшку своей неимоверной силой. Но, слава богам, это было лишь лунное затмение.

Похоже, за разговором с Кирадесу, я не заметил, как уснул. Меч всё так же оставался при мне, вселяя своим присутствием железную уверенность в том, что я в безопасности. Несмотря на то, что я был совершенно голым, уснул я на жёсткой иссушенной земле. То ли так смертельно устал, что не обратил на это внимания, то ли моё новое тело не особо нуждалось в комфорте.

Что интересно, я был не единственным, кто проснулся во время адского рассвета. Все оставшиеся в живых люди тоже стояли и молча наблюдали, как поднимается рогатое солнце. И Ричард был вместе с ними.

— Не знаю, уместно ли это, но, доброе утро, — сказал я, подойдя к нему.

Старик улыбнулся:

— Ты прав. Оно действительно доброе. Ведь ты спас нас.

Он указал пальцем на своеобразный рисунок, оставленный на земле сотням острых ножек. Множество следов-точек огибало наш лагерь и устремлялось к горам. Купол всё так же работал, и я отключил его через пару минут подбора кодовой фразы. И повезло же, что перчатка понимала язык, на котором я думаю. А иначе со мной всё могло произойти по другому сценарию.

— На каком языке мы говорим? — вдруг спросил я. — Я знаю японский, и немного английский, но понимаю тебя отлично, как и ты меня.

— Слышал историю о Вавилонской башне?

— Это вроде из Библии, да?

— Ветхий завет, книга Бытие, глава одиннадцатая: «И сказали они: построим себе… башню высотою до небес… и сделаем себе имя. И сошёл господь… и рассеял их… по всей земле». А всё почему? Из-за гордыни и неуёмного желания детей выйти из под опеки господа, и стать подобными ему. До постройки башни все народы мира говорили на одном языке. И, судя по всему, по аналогии в Аду язык всеобщий.