— Да, нужно было пойти против всех! Этот мир несправедлив, и он был очень жесток с тобой, но дальнейшее будущее выбираешь только ты. Я пошла против своей семьи после того, как Леонард и де Рокфекльты уничтожили моё имя, и выжила. И не считаю себя жертвой, сваливая ответственность за свою жизнь на других!

Я наконец перешла к делу, понимая, что ещё немного, и она осознает, что вовсе не обязана со мной говорить:

— Скажи, Барбара, когда ты украла мой феромон, как и зачем?

Но Барбара… меня удивила. Она отступила на шаг, вытирая злые слёзы, а потом резко вскинула голову, будто внутри неё наконец появился стержень.

— Я не понимаю, о чём ты. То, о чём ты говоришь, невозможно, — она вдруг хмыкнула. — Думаешь, ты настолько особенная? Искусственные феромоны запрещены на Отборе, и меня проверяли на их наличие, как и всех остальных. Сам граф Арвеллар.

— Ты ведь делала это не для Отбора? — это было бы просто нелогично. — Ты сделала это давно, ещё семь лет назад… Чтобы вернуть Леонарда?

Озарение нахлынуло внезапной волной. Я поняла, что Барбара, вероятно, сделала что-то постоянное. Это не духи и не мыло с феромоном. Нет, речь шла о ритуале, связанном с кровью и аурой, и я понятия не имела, как такое вообще возможно.

— Я не знаю, о чём ты говоришь, Мио.

В крыло участниц я возвращалась ошеломленная и даже немного потерянная, бесконечно прокручивая разговор с Барбарой, который оборвался, когда на дорожке появились слуги, готовящие рощу к какому-то мероприятию.

Многие бросали на меня настороженные взгляды — они явно не понимали, почему я почти прижала к кустарнику другую участницу и о чём-то допрашивала.

Разговор с бывшей подругой ответил не на все мои вопросы, но на многие, оставив на душе ужасно тяжелое чувство, которое я не могла скинуть, как бы ни старалась. Я представляла юную и тонкую Барбару под старым и больным виконтом ле Гуинном и не могла отделаться от ощущения гадливости, особенно когда понимала, что она делала это, чтобы угодить своим родителям, которые в итоге всё равно от неё отказались.

Барбара верит, что победа в Отборе вернёт ей семью.

А я отчаянно желала ей проиграть.

Потому что зачем ей родители, которые вернутся только потому, что она станет королевой? Они не будут любить её по-настоящему и не станут семьёй, как она мечтала. Для них Барбара — просто разменная монета, которая внезапно вновь приобрела ценность.

Я с ужасом поняла, что у Барбары не было друзей, не было семьи. Всё это время она была совсем одна, и потому её страх, отчаяние, ненависть и обида вышли на совсем иной уровень.

И всё это время перед её глазами маячила я — вернувшаяся, вновь пользующаяся уважением, но хуже всего… находящаяся рядом с Леонардом. И пока я почти не замечала этих моментов, Барбара отмечала каждую минуту, когда мы были вместе.

Барбара всё ещё любила Леонарда…

Нет!

Это не любовь. Барбара была больна Леонардом — вырастила в себе мечту о том, что он когда-нибудь ответит ей взаимностью. И чем недосягаемее он становился, тем сильнее росли её чувства. Безответность и постоянная боль создавали иллюзию величайшей любви в её жизни. Я уверена, если бы Барбара на самом деле начала жить с Леонардом, она бы быстро в нём разочаровалась. Невнимание, постоянные измены — она поняла бы, что «долго и счастливо» с Леонардом невозможно.

Зато возможно с Каэлисом.

Я не сомневалась, что если Его Высочество выберет Барбару, со временем она полюбит его и отдаст всю себя семье. А сам Каэлис устранит все, что способно повредить его дому, включая меня.

Он верил в свой долг — перед королевством, перед жителями Левардии, перед будущей женой. Он думал о том, чтобы удалить меня из дворца задолго до формирования последней семерки.

Но могу ли я позволить ему сделать этот выбор, зная, что феромон Барбары во многом искусственен? Пусть даже я не могу это доказать, пусть не могу ничего изменить, возможно, даже сама Барбара не в силах это исправить.

— Миолина, — дрожащий тонкий голосок вывел меня из воспоминаний, и я уставилась на неловко мнущуюся Мелву Вал-Миррос, сжимавшую в нежных руках белый мужской платок с подозрительно знакомыми инициалами.

— Да? — я постаралась улыбнуться, не желая пугать девушку мрачным выражением лица, но, похоже, мой оскал напугал ее еще больше.

— Имир… он не пишет мне уже много дней, больше десятки, я не знаю, что делать.

Неужели он уже теряет интерес?!

— Он ни разу не навестил меня с тех пор, как мы вернулись!

Вообще-то леди Вал-Миррос была моим рычагом влияния на Имира, и без неё у меня оставался лишь один путь. Тот самый, что я всё равно собиралась осуществить, считая его единственным способом обеспечить устойчивое будущее — не только для себя, но и для всего рода Валаре, для наших земель, для матушки, для Агнеты и даже для самого Имира.

Брат, конечно, будет в ярости.

Его Высочество не может менять закон… пока. Он сам так сказал.

Но после его свадьбы все изменится.

Я собиралась попросить его изменить закон о наследовании старшинства в роду на случай, если глава не справляется со своими обязанностями. Теперь, когда угроза Гелены де Рокфельт отступила, ничто не удерживало меня от использования желания, дарованного Его Высочеством.

— Мелва, — девушка вздрогнула от серьезности моего голоса. — Пойдем в мои покои, я должна многое рассказать тебе о брате.

— Имир предупреждал, что ты будешь плохо о нем отзываться. Я заранее скажу, что не поверю всем этим наговорам! — леди Вал-Миррос буквально грудью встала на защиту своего возлюбленного.

Но я и не собиралась жаловаться на Имира.

— Нет, я не об этом. Имир любит недосягаемое, мечту, почти невозможное. И ты, наверное, за эту десятку написала ему не одно письмо?

Мелва кивнула.

— Я очень волновалась.

— В следующий раз лучше спрашивай меня или матушку, где он и как. Я помогу тебе. Пойдем, обсудим, что будем делать дальше…

Вечером того же дня я решительно направилась к Его Высочеству, чтобы поговорить о феромоне Барбары. От одной мысли об этом меня передёргивало — обсуждать подобное казалось унизительным, почти постыдным. Я боялась, что он решит, будто мной движет ревность, обида, или неприязнь к бывшей подруге.

Если они близко общаются, возможно, она рассказала ему что-то обо мне…

Она всем казалась слабой, милой, напуганной, послушной… Мужчины восхищались ее кротостью, и даже если принц ее не выберет, она не останется без женихов. Казалось бы, радуйся и выбирай, но Барбара предпочитала тонуть в отчаянии.

Что если он просто рассмеётся над моими словами? Скажет, что феромон совсем не важен для него в выборе будущей королевы?

— Мио! — Аделаида перехватила меня по пути, сегодня она выглядела неожиданно хорошенькой.

По сравнению с первыми днями Отбора она расцвела, словно успокоилась, стала менее нервной, чаще улыбалась, тонкие волосы укладывала в строгие прически, не пытаясь придать им объема, которых в них не было, или романтичности, что ей не шла.

— Ты выглядишь счастливой. Рада, что все заканчивается?

— Не только. Мне нужно с тобой поговорить, — в эту секунду она казалась неожиданно юной и раскрасневшейся. — Мне сделали предложение!

Судя по ее виду, жених был ей более чем приятен.

— Поздравляю! — я широко улыбнулась и обняла Аделаиду, чувствуя, насколько близка она мне стала. — А разве так можно? Отбор ещё не завершён. Что, если ты победишь?

Беззлобная ухмылка Аделаиды стала мне ответом.

— Давай смотреть правде в глаза, я никогда не выиграю, даже если пройду в семерку. Фавориткам до конца Отбора предложений делать не будут, слишком велика вероятность оскорбить Его Высочество. А мне не стоит тешить себя иллюзиями, тратить время на глупости, хотя принц, конечно, казался мне очень привлекательным вначале. Но мне кажется, его взор обращён на совсем другую девушку.