— Ты родила сына Леонарда? — осевшим голосом спросила я.

Как можно было умолчать о таком?! И когда это случилось?

— Не родила… — горько прошептала она, лицо исказилось от боли. — Потеряла на третьем месяце. Всё из-за тебя.

Мне хотелось рыкнуть в ответ, что я даже не знала об этом, но я понимала, что тогда она убежит, так и не рассказав всё. Поэтому я продолжила почти шёпотом, спокойно, хотя внутри меня всю трясло.

— Расскажи мне всё. Ты перестала со мной общаться, потому что забеременела? Когда я познакомилась с Леонардом?

Точнее, когда она меня с ним познакомила.

— Нет, — покачав головой, ответила Барбара. — Я забеременела вскоре после вашей помолвки. Как ты могла, Мио? Знаешь, сколько мы были вместе?!

— Не знаю! — её попытки обвинить меня в том, о чём я даже не подозревала, бесили, но я понимала, что нужно говорить спокойно. — Ты не говорила. Ты утверждала, что это просто друг семьи, а не ухажёр. Когда вы начали разделять близость?

— За полгода до того, как я познакомила тебя с ним, — она попыталась уйти, но я схватила её за плечо и вновь заметила оттенки страха.

Спокойствие, Мио!

— Тогда зачем ты познакомила меня с ним? — спросила я очень размеренно, чуть ослабляя хватку, но не отпуская девушку.

Наверное, со стороны мы действительно казались страшной, агрессивной Мио, что преследует бедную, несчастную Барбару, которая просто пытается уйти. И если нужно будет — я остановлю ее, перегражу дорогу, задержу.

— Барбара! — ей не хотелось отвечать на болезненные вопросы.

— Потому что он попросил! Сказал, что это нужно его отцу, сказал, что я невероятно помогу. Кто же знал, что ты просто украдешь мужчину своей «лучшей подруги»?! — она сглотнула, явно испытывая невероятную боль. — Я даже представить такого не могла, после стольких лет дружбы… Ты и так имела всё внимание. Со мной общались только для того, чтобы познакомиться стобой, все хотели дружить стобой, быть рядом стобой!

Где-то я уже слышала такие разговоры… Ах да, Камилла говорила мне то же самое.

— Я не знала, что ты влюблена в него. И я не знала о ваших отношениях, — ответила я.

— Ты что, слепая? Если мужчина и женщина брачного возраста общаются годами, танцуют вместе, если я говорила только о нём все это время? Ещё называла себя лучшей подругой…

Леонард признался совсем недавно, что она знала, на что шла, что он никогда ей ничего не обещал и у них не было отношений. Но я не поверила его словам.

— Почему ты не сказала? Почему продолжала эти отношения с ним, хотя он сделал предложение другой?

— Я любила его всю жизнь! С тех пор как увидела маленькой девочкой! И ты бы отступила, если бы узнала о беременности! — на вопрос, почему она не сказала, Барбара просто отказывалась отвечать.

— Я бы и так отступила, если бы ты только сказала, что вы вместе! — я была безумно влюблена в Леонарда, но отступила бы. — Особенно до помолвки.

После помолвки всё становилось сложнее, о ней писали в газетах, семьи появлялись вместе, некоторые даже вступали в сделки, основываясь на силе будущей семьи…

— Что случилось с ребёнком? Ты забеременела после нашей помолвки, и что дальше? — я была нацелена добраться до правды, до всего, что тогда произошло.

— А дальше начался мой личный кошмар, — в её глазах впервые мелькнули слёзы, с того самого момента, когда она отправляла письмо. — Родители узнали о беременности и организовали мой брак с виконтом ле Гуинном. Можешь ли ты даже представить, какого это — находиться под стариком, которого ненавидишь, когда мужчина, которого ты любишь, с «лучшей подругой»? Когда ты видишь их счастливые лица в газетах, когда о них пишут как о самой красивой и успешной паре Левардии?

— Не могу, — ответила я. Глубина обиды и ненависти Барбары поражала. — Что сделал Леонард, когда узнал о ребёнке?

Я просто не могла поверить, что Леонард не разорвал бы помолвку, узнав об этом. Что он не женился бы на Барбаре, пусть и с огромным скандалом.

Но Барбара молчала, и это молчание было страшнее любых слов.

Осознание ударило по мне, словно холодная волна.

— Ты не сказала ему… — неверяще прошептала я. — Почему?!

— Мои родители сказали, что в таком случае исключат меня из рода! Я не знаю почему, думаешь, мне было легко? Виконт был бесплодным, роду ле Гуинн срочно нужен был наследник, и беременная я подходила как никто другой! — Барбара говорила всё быстрее, и с каждой фразой становилась всё более взволнованной, выносила наружу то, что копилось годами.

Возможно, я была первой за много лет, кому она выговорилась.

— Но ты потеряла ребёнка.

— Да, я плакала сутками и не могла ничего есть. Его семья ненавидела меня и продолжает ненавидеть. В поместье ле Гуиннов я жила так, будто каждую минуту ждала удара в спину. Знаешь, каково это? Я почти не выходила из виконтского крыла, целыми днями сидела в своих покоях. Он женился на мне только ради ребёнка и, наверное, мечтал, чтобы я умерла, чтобы потом найти другую беременную девицу.

Или он просто ждал, чтобы Барбара вновь забеременела — от кого угодно, хоть от конюха, лишь бы был наследник. Лучше, конечно, от какого-нибудь родственника мужского пола.

— Твои родители… — я понимала, что смерть виконта не избавила Барбару от страданий. Иначе она не была бы сейчас настолько злой, обиженной, не целовала бы письма родителям.

— Они ждали большего от моего брака с виконтом. Отдали многое, чтобы устроить эту свадьбу. А потом отреклись от меня сразу после того, как я потеряла ребёнка. Но они примут меня, я верну свою семью, когда стану королевой. Теперь ты понимаешь? — она смотрела прямо мне в глаза, и я видела в отражении весь ужас того, через что она прошла. — Понимаешь…

Я отпустила её плечо, но Барбара даже не подумала уйти.

— Чувствуешь ли ты вину за то, что сделала? За то, что уничтожила человека ни за что, предала лучшую подругу, обрекла меня на этот кошмар, на семь лет настоящих мучений?! — в её взгляде горело торжество и облегчение.

Я ответила почти сразу.

— Нет. Не чувствую, — мой голос прозвучал жёстко.

Эта жёсткость резко контрастировала с теми мягкими интонациями, с которыми я говорила прежде, и Барбара растерялась, неверяще глядя на меня.

— Что?

— Я не чувствую вины. Я ничего тебе не сделала. Возможно, не замечала твоих влюблённых взглядов на Леонарда, но я спрашивала тебя — много раз — ухаживает ли он за тобой. И ты врала мне снова и снова. Но ты же не чувствуешь вины за это?

— Да как ты можешь… Я не могла сказать тебе, он сам просил! Просил говорить, что между нами ничего нет!

— Потому что он никогда ничего тебе не обещал, верно? Ты спала с ним, хотя он тебе ничего не обещал? — я не поверила Леонарду тогда, но, глядя сейчас на Барбару, поняла, что её представления о происходящем не совпадали с реальностью.

Она искажала мир в своей голове так, чтобы в нём было легче жить.

— Считаешь, что я сама виновата в своих бедах? — она зло рассмеялась. — Я рассказала ему всё сейчас, и ему было стыдно. Но он сказал, что прошло много времени, ничего уже не изменить, и что он любит тебя. Так скажи, я сама виновата? Потому что влюбилась, а никто не поддержал?!

— Нет. Я считаю, что Леонард поступил подло, давая тебе ложную надежду и пользуясь тобой. Но я также вижу, что ты выбрала быть жертвой и варишься в жалости к себе уже семь лет. Придумала себе виновницу своих несчастий, потому что тебе нужно было кого-то ненавидеть, кого-то обвинять, чтобы не сойти с ума.

Барбара отшатнулась, сжав кулаки, но, нужно признать, агрессии в ней не было. Будь на её месте Гелена де Рокфельт — давно бы попыталась дать пощёчину.

— При этом ты не винишь свою семью или Леонарда, ты винишь ту, кто вообще ни о чём не знал, вместо того чтобы взять свою жизнь в собственные руки.

— Да что ты понимаешь?! Что мне было делать, пойти против де Рокфельтов, против своих родителей, оказаться на улице?! Если бы ты не появилась, ничего бы этого не случилось…