Когда мы примчались к баракам, всё уже было закончено. Из маленьких зарешёченных окон на нас с любопытством и надеждой в глазах смотрели пленники. Они пока не понимали, что произошло, всё же штурмовики были профессионалами и почти не разговаривали. Впрочем, один из них всё же получил ранение в ногу. Когда его вели ко мне, он неосторожно ступил на неё и грязно выругался, используя непечатные фразы.

— Ребята, вы что, наши? — Спросил кто-то из барака.

— Ваши, — буркнул один из бойцов.

Бараков было несколько. О том, что мы свои, услышали только в одном, раздался усиливающийся шум, а потом в бараке началась какая-то возня.

— Что там происходит? — Удивился я.

— Похоже, кого-то бьют, — невозмутимо заметил Юра.

Мне даже не пришлось оказывать раненому помощь. Как оказалось, у командира отряда имелось целительское зелье, которое он вылил на сквозную рану, благо пуля прошла через мякоть. В бараке на самом деле была драка, в этом я убедился, когда сам туда вошёл.

— Кого это они так? — Спросил я у майора, с безучастным видом наблюдающего за тем, как избивают нескольких человек.

— Активно помогали фашистам, — пожал плечами офицер. — Вот за это их и наказывают.

— Понятно, — кивнул я. — Выгоняйте людей на улицу, нужно отправлять их в Москву. У нас сегодня ещё много работы, а ночь не бесконечная.

Держали несчастных в абсолютно скотских условиях, если можно так сказать, потому что нормальные люди даже к скоту относились лучше. Впрочем, называть фашистов людьми язык не поворачивался. Бараки были полны пленников, которые спали чуть ли не друг на друге. Нары в несколько ярусов, жуткая вонь, по-видимому, им даже мыться не давали, все измождённые чуть ли не до состояния скелетов. Почти в полном составе болеют самыми разными болезнями, что нисколько не удивляло.

Само собой, наше появление их сильно поразило. Им же тут рассказывали сказки о том, что немцы дошли чуть ли не до Урала, а Советский Союз потерпел поражение в войне и теперь все должны трудиться на процветание Германии. Само собой, из числа пленных нашлись такие, которые верой и правдой служили своим хозяевам. Кстати, несчастные убили не всех таких деятелей.

Не знаю, плохо ли я думаю о тех людях, которые стали служить фашистам. Можно сказать, что ни за что не пошёл бы на предательство и никогда не стал бы на них работать, но я в такой ситуации не был, голодом меня не морили. Правда, тут были и такие, которые за лишний кусок хлеба докладывали фашистам о том, что творится в бараках, не собирается ли кто-то поднять бунт или сбежать. Их не тронули, забили насмерть только тех, кто издевался над своими же земляками, выслуживаясь перед новыми хозяевами. Причём делали это во всех бараках.

Я зашёл в ещё один, где майор только что сообщил о том, что их освободили советские солдаты. С нар тут же стянули нескольких человек и стали их жестоко избивать, вымещая накопившуюся злобу. Благо, что никто не стал разбегаться, майора слушали внимательно и вникали в то, что им нужно делать, когда откроется портал. Мы не стали возвращаться в Москву, незачем тратить силы. Потеряли всего одного человека, того самого, раненого в ногу. Не мог он резво бегать, поэтому майор отправил его вместе с бывшими узниками обратно, несмотря на все уговоры.

Вторым мы освободили женский лагерь, в котором держали пленников не только из Советского Союза, но и из других стран. Вроде ко всему был готов, но то, что мы тут увидели, даже меня пробрало. В этом месте над женщинами проводили разные опыты, в предыдущем лагере над рабочими так не издевались, можно сказать, им даже повезло, что не попали сюда. Пока собирали всех в кучу для отправки в Москву, я наслушался рассказов. На территории даже имелась печь, где сжигали несчастных — самая настоящая пыточная лаборатория. Заглянули даже в яму, в которой лежали тысячи обгоревших костей. Видимо часто ей пользовались, если даже не закапывали. Конечно же, женщин насиловали, вывозя их в город, располагающийся неподалёку. Солдаты с ними таким образом развлекались.

Я думал, что после увиденного меня больше ничего неприятно не впечатлит. Думал я так ровно до того момента, пока мы не прибыли в третий лагерь, в котором держали детей. Взяли его без особых проблем, тут было много охранников из числа женщин, не ожидали от детей какой-то угрозы. Очень плохо так говорить, но, наверное, тем детям, которых фашисты просто расстреляли, повезло. Повезло, что не попали в этот ад, советские пропагандисты далеко не всё говорили о зверствах фашистов, а может, о подобном лагере пока ещё просто не знали.

Издевались над этими детьми по-всякому: их тоже сжигали, причём даже грудничков, судя по крохотным черепам, круглосуточно проводили самые разные опыты. Когда мы сюда нагрянули, над несколькими детьми как раз проводили какие-то эксперименты. Вкололи непонятные препараты и следили, как дети медленно умирают. Я, как маг, видел, насколько им больно, но они даже не могли кричать с кляпами во рту. Наверное, чтобы не тревожили своими криками так называемых «учёных». На территории располагался медицинский бокс, где у детей почти полностью сливали кровь. Главное, чтобы они не умерли и их можно было использовать дальше. Разумеется, кровь была для фашистов, для их раненых и потерявших много крови солдат.

Майор всегда был стойким как скала, но даже его стойкость после увиденного дала трещину. Остальные бойцы выглядели не лучше, а ведь они много чего повидали за свою жизнь, но подобное даже их вогнало в ступор. Дети, которые могли ходить, обступили бойцов со всех сторон. Видно боялись, что их бросят и они снова окажутся в руках фашистов. Узников было очень много, часть не могли ходить самостоятельно. Было понятно, что на сегодня это последний лагерь, больше освободить не получится. Да и кому выносить отсюда всех немощных. Этих детишек не использовали в разных работах, а значит, не считали нужным их кормить.

Майор тут же приказал сооружать носилки, требовалось вывозить детей, мы не собирались тут никого оставлять.

— С этими что делать? — Спросил офицер почему-то у меня, кивнув на пленных.

Фашисты стояли с понуренными головами, всем своим видом изображая раскаивание. Не раскаивались они, видел я несколько злобных взглядов, брошенных в нашу сторону. Даже женщины считали, что ничего необычного тут нет. Всегда думал, что в женщинах с рождения заложена забота о детях, но ошибся. Фашисты каким-то образом смогли вытравить из себя эту заботу. Это даже не звери, это опасные твари, зараза, которую нужно искоренить. Воистину советские люди добрые. После всего, что фашисты сделали с этим народом, этих тварей нужно было вырезать как нацию, но этого не сделали. Может, и правильно, зачем уподобляться таким же тварям.

— Майор, представь, что твой ребёнок находится в этом лагере, — сухо бросил я. — Ну, а после сам прими решение. Не хочется женщин к стене ставить? Не ставь, наверняка у них ещё лагеря имеются, пойдут работать туда, дело привычное.

Едва я отвернулся, как позади меня раздалась длинная очередь. Наши бойцы притащили с собой фотоаппарат, фиксировали всё увиденное, правильно делали. Ещё бы кучу фотографий сделать и разослать солдатам на фронт, тогда они фашистов голыми руками рвать будут. Как оказалось, даже в этом страшном аду у меня нашёлся повод для радости.

Среди множества освобождённых детей я с удивлением увидел сразу трёх одарённых, даже рот открыл от удивления. В голове мелькнула мысль, что это такие же переселенцы из другого мира, как и я. Видно моё удивление было хорошо заметно окружающим.

— Что случилось? — Полюбопытствовал майор, который от меня не отходил и тоже окинул толпу взглядом. Само собой, он ничего не заметил.

— Нормально всё, — кивнул я. — У вас всё готово?

— Почти, — кивнул майор.

— Придётся проходить быстро, сил у меня почти не осталось, — предупредил я. — Всех бы успеть провести.

Покинуть лагерь мы смогли только когда наступил день. С детьми было труднее всех, слишком много было таких, кого нужно переносить, зато удалось восстановить немного сил. К лагерю кто-то прибыл, не знаю кто именно, потому что их встретили стрельбой из пулемётов, даже не стали разбираться, кто находится в легковом авто, возможно, очередной местный «доктор». Конечно, майор хотел взять с собой хоть кого-то из пленных для суда, но я отказался от такой затеи, вдруг как раз из-за пленника у меня потом просто не хватит сил на переброску. Придётся остаться тут, а потом бегать от немцев, чего хотелось избежать.