– Хорошо, если он согласится, а я... не справлюсь?

Нет, я не сомневалась в знаниях, я сомневалась в том, смогу ли заинтересовать ребят, ведь с общими предметами у меня это не очень получилось. Мне безумно хотелось бы помочь студентам, поделиться тем, что на протяжении семи лет я учила сама, хотела бы устроить для них практику, разобрать самые экстремальные ситуации. Но...

Это пресловутое «но» преследует меня всю жизнь, и не дает покоя.

Винсент улыбнулся – открыто и тепло, так что я на миг забыла о том, что вечер выдался довольно прохладным.

– Справишься. Если не будешь в себе сомневаться, то обязательно справишься.

Не часто мне приходилось слышать похвалу в свой адрес, но даже когда случалось такое, я смущалась и мечтала, чтобы окружающие попросту забыли обо мне. А сейчас... Такая уверенность мужчины в моих силах, буквально подарила мне крылья.

– Спасибо, – прошептала тихо, смотря в его глаза.

Хотелось выразить благодарность за все разом – и за заступничество перед ректором, и за безграничную веру в меня. Даже обида за его извинения, что въелась в самую душу, растворилась, оставив после себя лишь легкое разочарование. Поступки человека куда важнее мимолетных желаний.

– Обращайся, – беспечно отозвался он, и я не сдержала ответной улыбки.

– Идем? – кивнула в сторону здания и, не дожидаясь его, пошла вперед.

Дальше мы шли в тишине, но эта тишина не тяготила. Она казалась правильной и даже необходимой. Словно весь остальной мир исчез, и остались только мы – я и он.

Неизвестно откуда взявшийся ветер, покачнул усталые ветви деревьев и обрушил на нас россыпь пушистых снежинок, которые, попав на лицо и за воротник, показались мне острыми иглами. Тонко взвизгнув, отскочила в сторону, тут же оказавшись в объятьях Винса.

Но вместо жалости ко мне, он расхохотался, почему-то крепче прижимая меня к себе.

– Холодно же, – проворчала, впрочем, чувствуя, что и меня одолевает смех.

Ситуация нелепая.

– Правда? – искусственно удивился. – А кто-то говорил, что хочет увидеть вьюги и метели.

– Хочу, – вскинула голову и легко кивнула, подтверждая свои слова. Хотела сказать что-то еще, но так и замерла, залюбовавшись его улыбкой. Кажется, даже сквозь пальто почувствовала жар от рук профессора.

Но прежде чем он понял, о чем я думаю, отстранилась первой, отступила на шаг и излишне бодро бросила:

– Пойдем, иначе снег еще раз совершит на меня нападение.

В глазах мужчины мелькнула грусть (или же это мне только показалось), но в ответ он промолчал. Лишь подставил руку, за которую я тут же ухватилась.

Мы расстались у моей комнаты, а войдя к себе, я прислонилась к двери, счастливо улыбаясь.

Проснулась уже ближе к обеду и еще долго нежилась в постели, не желая вставать. Стоило сну развеять свои чары, как на меня обрушилось смущение. Прямо-таки целая тонна смущения! Это надо же! Он меня поцеловал! А потом извинился...

М–да... Удивительные дела, честное слово.

Почувствовав, как лицо и шею обжигает волна жара, накрыла голову одеялом. Только я могу попасть в такую комичную ситуацию.

С трудом заставила себя встать и с удивлением обнаружила на столе контейнер с едой. Каша, булочки и чай. Все горячее, благодаря магической печати. И записка поверх стопки книг:

«Пришлось взять запасные ключи у сторожа. Прости за взлом твоей комнаты, но доктор Аттэ сказал, что тебе нужно хорошо питаться. Встретимся позже».

И подпись «В.Р.»

Глупую улыбку подавить не смогла, так же как и тихий смех – надо же, а забота, пусть и от посторонних людей, очень приятна.

Я еще постояла у стола, потом буквально вытолкала себя в душ. Сегодня в зеркале отражалась совсем другая девушка. Незнакомка. Несмотря на бледный цвет лица и наметившиеся темные круги под глазами, эти самые глаза блестели. В них горел какой-то странный огонь, отражался блеск счастливой улыбки. И что самое странное, эта девушка нравилась мне куда больше той, что я привыкла видеть на зеркальной глади.

Такого вкусного завтрака я не пробовала уже очень давно. Или тому виной мое настроение? Впрочем, не важно. Мне впервые за долгое время было по-настоящему хорошо. Тревоги и волнения остались где-то там, позади, даже обида за тихое мужское «извини, я не должен был» улеглась, и стала казаться глупой и ненужной. Ведь он действительно мог испугаться моей реакции, да и своей тоже.

Обеда я ждала, краснея и бледнея попеременно. Предвкушение настолько захватило меня, что когда раздался тихий стук в дверь, я чуть ли не подпрыгнула на стуле. Стараясь успокоить колотящееся сердце, несколько раз глубоко вздохнула и только после этого сделала пару шагов, повернула ручку и... Столкнулась лицом к лицо с одной из близняшек.

Вот кого я не думала увидеть, так это ее.

– Я Тиана, – глухим голосом пояснила девушка, так и не дождавшись от меня внятной реакции. – Можно войти?

Не зная, что сказать, просто кивнула и отстранилась, позволяя ей переступить порог.

Девушка остановилась у стола, мазнула равнодушным взглядом по комнате и посмотрела на меня:

– Ты уже знаешь? – бросила тихо, сложив губы в тонкую линию, словно пыталась сдержать кривую ухмылку.

– Что именно? – поинтересовалась спокойно.

Странное дело, но я больше не чувствовала себя неловко рядом с ней. Ни дрожи, ни страха я не испытывала, разве что жалость, да и это сложно назвать эмоцией – так, какое-то подобие.

– О решении ректора, – Тиана все же скривилась.

А я замерла. Неужели он согласился? Хотя... В противном случае, она бы не пришла сюда, и не смотрела бы так, будто ее жизнь вот-вот оборвется.

– Не знаю, – ответила осторожно, – но догадываюсь.

Девушка хмыкнула, подошла к окну и прислонилась лбом к прохладному стеклу. Куда-то испарилась и гордость, и надменность, и презрение. Она выглядела так, будто постарела за эту ночь на пару лет, как минимум.

– Догадываешься, – тихо прошелестела профессор. – Значит, ты догадываешься и о том, что ждет меня в столичной академии.

И это тоже. Но вслух я об этом не сказала.

– Возможно, – вновь заговорила девушка, – я не лучший преподаватель для ребят. Но сколько себя помню, столько мать и пророчила мне место декана целительского факультета.

Это признание она выдавила из себя с трудом, даже голос осип, скатившись до невнятного шепота.

– А я не противилась. Да и кто в здравом уме будет отказываться от такого? Вот ты бы отказалась?

Тиана резко обернулась, впившись в меня внимательным взглядом. А я не нашлась, что ей ответить.

– Не знаю, никогда не была в такой ситуации.

И это правда – мне никто и никогда не сулил такое. Мои родители занимали весьма скромные должности. Мать преподавала родную речь в младших классах, а отец трудился в бригаде строителей. Какие уж тут обещания заоблачных высот. Да и никогда не хотелось мне идти в профессию, вот так, по чьей-то указке.

Бабушка всегда говорила, что у каждого из нас свой путь и выбирать его лучше без чужого вмешательства.

Не скажу, что мой выбор стать целителем встретили овациями. Мама схватилась за сердце и принялась отговаривать, отец веско стукнул кулаком по столу, выражая свой протест. Но именно бабушка тогда сказала, что «если девочке нравится этим заниматься, и это у нее получается, – что тоже немаловажно, – то пусть учится».

После смерти родителей я хотела бросить все, к чему стремилась. Потому что в одночасье поняла, что каким бы не был целитель умелым, всегда присутствует фактор риска и пациент может скончаться на операционном столе. Это горько, это больно, это ответственность, которую я испугалась. Но... Мудрая женщина, бабушка, и тогда нашла правильные слова, что стали для меня путеводной звездой:

«Мы не боги, Дели, но если ты можешь помочь хоть чем-то, то обязана использовать этот шанс».

– Не была, – пренебрежительно фыркнула Тиана. – А я всю жизнь была той, кого во мне видела мать. Ты хотя бы представляешь, каково это?!