«Значит, лозоходцы, — подумал я. — Наверное, их и отбирали по особым критериям, инстинктивно сделав акцент в сторону обладателей особых способностей, со спящим Даром, который даже в таком состоянии помогал им лучше использовать проходческую лозу. Хм… что ж, неудивительно, если у кого-то из таких людей резко открылись какие-нибудь способности в месте, насыщенном магической энергией. Даже если я ошибался, то не сильно. — Нужно будет найти этот центр и как следует пообщаться с его руководством».

Одарённые люди мне были нужны. Причём, одарённые земляне с хорошими связями и знаниями в своём мире. Это поможет мне укрепиться и нормально интегрироваться в этот мир, а не врубаться в него, как лесорубу в непролазную чащу. Вон до сих пор нет нормальных отношений с СССР, который давно видел в роли полезного союзника. Нет, пусть никто не думает, что после того, как я прогнал Озерова, то решил сменить сторону. Просто подумал, что в этой немецкой службе смогу найти тех, кто согласиться переметнуться ко мне в обмен за обучение и развитие Дара. Всё-таки, шансов найти, так сказать, спящих магов в аненербе в несколько раз больше, чем в армии. Так подсказывала мне интуиция, которая ухватилась за информацию про лозоходцев. Раз там собирали таких людей, то, может быть, уделяли внимание и другим с необычными способностями у них или в их роду?

«А ещё пора бы начать отправлять по всей стране тех же соколов на поиски советских чиновников, готовых пойти ко мне на службу. А то всё немцы и немцы. Вдруг, так быстрее смогу договориться с сильными мира через своих влиятельных людей, — пришла мне в голову ещё одна дельная мысль.

После допроса пленных, я их всех прикончил заклинанием некромантии. Далее навестил командование разведшколы, где задал почти те же вопросы, что и эсэсовцам лесовикам. Увы, но местный майор из абвера и его своими заместители знали ещё меньше по интересующей меня теме. А другое я знать не хотел. Где-то на периферии сознания пролетела идея прошерстить личный состав разведшколы и «прибрать» к рукам с помощью клятвы на крови несколько человек. Уверен, что найду парочку тех, кто недоволен местными условиями, здоровьем, возрастом и прочим, на чём я могу сыграть. Вот только следом за идеей пришло понимание, что после смерти эсэсовцев и пропажи ценного живого груза здесь всех вывернут наизнанку, после чего кто-то отправиться в тюрьму, другие на передовую, а самые невезучие встанут перед расстрельным строем. Ни одна из этих категорий не устраивала меня в качестве вассалов. И потому после того, как мой отряд покинул территорию «баской усадьбы», там всё погрузилось в море огня.

Бойцы со смесью страха, удовольствия и надежды смотрели за тем, как небольшую деревушку в полукилометре впереди перемешивали снаряды гаубиц и тяжёлых миномётов. Она уже четырежды переходила из рук в руки, став могилой для сотен мужчин всех возрастов с обеих сторон. Ещё больше народу получило ранения и увечья. Поселение находилось на пологом холме, с которого удобно контролировать подступы к северо-западной окраине Витебска и концентрировать силы для удара в том направлении. Ещё неделю назад там вовсю хозяйничали оккупанты. Потом их выбили лихим наскоком советские кавалеристы из бригады полковника Шарова. Спустя два дня немцы сумели вернуть деревню обратно, но сутки спустя после нескольких кровопролитных попыток красноармейцы восстановили над ней контроль… чтобы вчера под вечер отступить, а сегодня с рассветом попытаться уничтожить немцев, засевших там. Чтобы подавить пулемётные точки расчётами двух миномётных батарей и одной гаубичной был проведён артналёт. Сорок минут миномётчики и артиллеристы вели беглый огонь, расположившись недалеко за позициями тех подразделений, что будут атаковать деревню. Встали чуть ли не на глазах — всего-то пара километров до холма — у врага, пользуясь тем, что тот испытывает огромную нехватку боеприпасов и не может ответить ничем на такую наглость.

— Ох, любо-то как смотреть на это, — пробасил ефрейтор с ДП. — Ишь как мешает фашиста с землицей нашей.

— Всех не перемешает, — ответил ему молодой красноармеец, стоящий правее от него в траншее. — В прошлый раз…

Что он хотел сказать ефрейтор так и не узнал, так как слева и справа от них в небо взлетели зелёные ракеты, а в десятке метров заорал во всё лужёное горло старший сержант Мойкин:

— В атаку! Вперёд!

— Вот и наше время подошло, — торопливо сказал ефрейтор, после чего шагнул на два патронных ящика, поставленных друг на друга у стенки окопа, и быстро поднялся на бруствер. С небольшой заминкой за ним последовал его сосед, чью речь оборвал сигнал к наступлению. Одновременно с ними из траншей выскакивали десятки, сотни бойцов и, сверкая штыками винтовок, бросились на врага. Над окрестностями разнесся грозный русский клич:

— Ура!!!

Немецкие пулемётчики вернулись на свои позиции из блиндажей и противоминных щелей тогда, когда атакующие уже прошли половину расстояния до деревни. Два «костореза» ударили сразу же длинными очередями, не жалея стволов, только бы заставить остановиться красноармейцев, залечь. Спустя полминуты к ним присоединился ещё один, а на левом фланге вылез чешский танк с коротким орудием в семьдесят пять миллиметров и парой пулемётов, из которых он принялся обрабатывать атакующие цепи. Затем ударил из пушки, но промахнулся, и снаряд поднял фонтан земли и дыма почти в сотне метров за спиной последних красноармейцев. После выстрела из орудия танк попытался уйти назад, но что-то пошло не так и он замер. Ни уйти из машины, ни тем более исправить поломку танкисты не успели, так как спустя минуту рядом машиной рванули несколько мин, а одна или две угодили точно в неё, заставив густо задымиться.

Правый фланг русской пехоты залёг, обрабатываемый пулемётами и стрелками с винтовками, а вот левофланговые сумели проскочить открытое пространство и ворваться на позиции немцев.

Зазвучали пистолетные выстрелы, взрывы ручных гранат, удары стали о сталь, треск дерева и мат на разных языках вперемешку со звериным рычанием и стонами.

Обстрел дорого обошёлся немцам. От мин и снарядов пострадали укрепления, тяжёлое оружие, погибли и оказались ранены десятки солдат. Ещё больше оккупантов было деморализованы и находилось на грани паники.

Басистый ефрейтор, ворвавшись в разрушенную и горящую деревню, быстро нашёл себе позицию и стал расстреливать гитлеровцев, спешащих из тыла на помощь своим товарищам, погибающих под ударами «мосинских» штыков и сапёрных лопаток. Быстро расстреляв здесь два диска, он сменил место, укрывшись среди дымящихся размочаленных бревен, ещё недавно служившими накатом лёгкого ДЗОТа. Здесь он стал торопливо набивать патронами диск ДП. И отсюда же ему открылась страшная картина, которую он даже в глубокой старости видел в мельчайших деталях. Словно и не было пройденных десятилетий.

Один из немецких солдат, схлестнувшихся в рукопашную с красноармейцами, вдруг засветился так ярко, что от него отшатнулись в панике и свои, и чужие. Сквозь яркий свет с трудом проглядывал человеческий контур. На короткое время вокруг все замерли и стихли, с удивлением и опаской. Никто не знал, что происходит и чего ждать от явления. Наконец, свечение пропало.

— Шайзе!

— Едрить-колотить!

Возгласы на русском и немецком языках несли одинаковую эмоциональную окраску. Шоку было откуда взяться. Всё дело в том, что стрелок в фельдграу в серой грязной шинели с карабином К-98 превратился в средневекового воина или, что будет ближе к истине, в викинга. Тело воина облегала длиннополая кольчуга двойного плетения, спускавшаяся ниже колен. Голову закрывал стальной шлем с кольчужной бармицей мелкого плетения и стрелкой-наносницей шириной в пару пальцев. Руки до середины предплечья скрывали кольчужные рукавицы. На ногах красовались грубые кожаные сапоги с острыми носками и обшитые стальными пластинами для большей защиты. Дополнительно на плечах покоилась волчья шкура, выполнявшая роль короткого, до середины бедра, мехового плаща. Из-под шлема торчали светлые волосы с рыжеватым оттенком и длинная борода с куда большей рыжиной, чем шевелюра. В левой руке викинг сжимал небольшой топор с короткой рукоятью, в правой держал круглый деревянный щит, обитый металлическими полосами и с внушительным умбоном. На правом боку болтались кожаные ножны с длинным мечом, в котором специалист опознал бы классический каролинг.